Возвращение мертвецов

В театре «Гешер» уже два года снова показывают легендарный спектакль «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» по культовой пьесе Тома Стоппарда. Именно с этой постановки, созданной основателем «Гешера» режиссером Евгением Арье, началась история самого русского из ведущих израильских театров. Именно этот спектакль остается важнейшей работой «Гешера» за 33 года его существования.

Драматург

Том Стоппард, при рождении Томаш Штраусслер, появился на свет в еврейской семье в чешском Злине накануне Второй мировой войны. Пьесу, в которой два второстепенных персонажа «Гамлета» становятся центральными героями, он написал почти шесть десятилетий тому, в 1966-м. Среди множества вариаций на тему главного шекспировского текста версия британского драматурга определенно самая эффектная.

Стоппард поместил Розенкранца и Гильденстерна в альтернативный мир, где не работает теория вероятности: подброшенная монета всегда падает вверх орлом. Кроме того, эти двое лишены прошлого, они с трудом припоминают, что были посланы в Эльсинор с некой миссией, и в процессе действия пытаются понять, с какой именно. С начала и до конца пьесы Роз и Гиль выступают в качестве исполнителей чужой воли, не проявляют себя как самостоятельные личности, и в конце концов становятся соучастниками подлости, задуманной братоубийцей Клавдием против непокорного Гамлета.

В 1990 году Стоппард поставил по своей пьесе одноименный фильм, в котором Розенкранца и Гильденстерна сыграли Гэри Олдман и Тим Рот. Впрочем, приступая к работе над спектаклем, Евгений Арье, скорее всего, не видел ленты Стоппарда и никак с ней не соотносился.

Театр

Арье и его ученики, новые репатрианты, создали свой театр в 1991-м. О том, каким образом «Гешер» оказался единственным русским театром Израиля, не просто ставшим на ноги, но интегрировавшимся в израильскую культуру и вошедшим в число самых значительных драматических коллективов страны, «Деталям» рассказала его генеральный директор Лена Крейндлина.

– Я уже много лет говорю, что «Гешер» – это восьмое чудо света. Общий рецепт успеха вывести невозможно, иначе успешными были бы все. Но три главных составляющих успеха «Гешера» я назвать могу.

Первая – это Евгений Арье. Он был настоящим гением режиссуры, то есть художником, у которого даже относительные неудачи были на очень высоком уровне. Вторая – чокнутый на всю голову первый директор театра Слава Мальцев, который пробил все стены и заставил израильский истеблишмент работать на театр. Третья – публика, приехавшая вместе с нами в начале 1990-х, тот самый миллион человек, которым нужен был театр на русском языке.

Наши постановки произвели такое сильное впечатление на неокрепшие израильские головы, что нам очень многие помогали. Помогал тогдашний мэр Тель-Авива знаменитый Шломо Лахат по прозвищу Чич, который подарил нам первое здание театра. Помогали премьер-министры, все до одного побывавшие на наших спектаклях, включая Биньямина Нетаниягу, который в театр вообще-то не ходит. Эти люди понимали, что мы предлагаем совершенно новый взгляд на театр. Мы им очень благодарны.

Спектакль. 1991

Прежде чем Розенкранц и Гильденстерн под руководством Евгения Арье перебрались в Израиль, будущий основатель «Гешера» в 1990 году инсценировал пьесу Тома Стоппарда в переводе Иосифа Бродского в московском Театре им. Маяковского. Сценографию создал впоследствии знаменитый, а ныне опальный в России Дмитрий Крымов. Согласно его идее, зрительный зал был разделен надвое, а расположенная посередине сцена представляла собой длинный узкий помост с дверями по краям.

Сценографию Крымова Арье и его команда сохранили для тель-авивской постановки. Впервые она была показана в скромном по размеру зале «Бимартеф» в подвале театра «Габима» 21 апреля 1991 года – смерть Розенкранца и Гильденстерна возвестила о рождении нового театра. Первый же спектакль «Гешера» стал сенсацией, причем не только в Израиле. С 1992 по 1994 г. г. постановка произвела фурор на гастролях в США, Франции и Швейцарии.

Первое время актеры играли на русском. Через два года появился перевод на иврит, и этот спектакль, как и прочие работы «Гешера», некоторое время шел на двух языках. Сейчас почти все спектакли «Гешера» идут на иврите, но сопровождаются русскими субтитрами.

«Розенкранца и Гильденстерна» сняли с репертуара в 1997-м. Причин было несколько: из театра ушел исполнитель роли Гильденстерна Дрор Керен, играть спектакль с двусторонним залом тогда было технически сложно, ну а главное, вроде бы все, кто хотел посмотреть постановку, ее уже посмотрели.

Спектакль. 2022

История повторного появления «Розенкранца и Гильденстерна» на сцене «Гешера» растянулась больше чем на десять лет.

– К двадцатилетию театра я сказала Арье: «Давай восстановим «Розенкранца», — рассказывает Лена Крейндлина. — Он ответил: «Не буду. Легенды должны оставаться легендами». Десять лет я с ним спорила. К тридцатилетию театра он согласился: «Ладно, давай». Сделали кастинг, собирались репетировать, но началась «корона». Арье в это время был в Америке, вернулся только в апреле 2021-го. Думали приступить к репетициям к концу года, но в ноябре Евгений Михайлович заболел, а в январе умер.

• Читайте также:
• В Израиле нет искусства. И никогда не было
• Кинорежиссер Глеб Осатинский: «Я боялся, когда слышал фразу: хороший ты парень, хоть и еврей». Интервью
• «Нацист, сбежал в Израиль». Рок-продюсер о том, как российские музыканты оказались на стороне Путина

Тогда я решила, что мы восстановим спектакль сами. Сперва хотела взять режиссуру на себя, но поняла, что слишком люблю «Розенкранца и Гильденстерна», что буду работать на нервах и требовать от артистов, чтобы они делали этакий copy-paste старой постановки, иначе я задушу их собственными руками. Поэтому я позвала Амита Эпштейна, режиссера, который уже ставил у нас два спектакля. Сказала ему: «Надо отнестись к этой работе с молитвой – не дай бог ты что-то испортишь». Амит все сделал очень деликатно.

Честно говоря, я думала, что мы сыграем «Розенкранца и Гильденстерна» в день рожденья театра и еще пару раз, потому что совершенно не была уверена, что на него есть публика. Знаете, в эпоху клипового сознания ставить спектакль на три акта – дело рискованное. Оказалось, что публика есть. Мы показываем его редко, раз в два-три месяца, но всегда с аншлагом.

Персонажи

Декораций в спектакле нет. Реквизит ограничивается чемоданчиками, в которых Розенкранц (Идо Моссери) и Гильденстерн (Алон Фридман) таскают свои пожитки. Важную роль играют костюмы: перед зрителями не знатные молодые люди шекспировской эпохи, а растерянные коммивояжеры, не понимающие, какого беса их занесло в чужую историю. С нарочитой ординарностью заглавных героев резко контрастируют все прочие персонажи, наделенные яркими индивидуальными чертами.

Гамлет (Шломи Бертонов) предстает в неожиданном образе брутального мачо, склонного не к сомнениям и философским размышлениям, а к лихорадочным необдуманным действиям. Безмолвный Полоний с папкой под мышкой в исполнении острохарактерного Александра Сендеровича выглядит мелким клерком: не человек, а функция. Клавдий (Гиль Франк) первый раз появляется на сцене с висящими на шее башмаками – теми самыми, которые не успела до свадьбы сносить Гертруда. В роли женоподобного Альфредо, каждый жест которого, если не скабрезный, то похабный, возможности своей уникальной пластики демонстрирует Саша Демидов. Попробуй поверить, что одной из главных звезд «Гешера» недавно исполнилось 67.

Помимо Розенкранца с Гильденстерном в пьесе Стоппарда есть еще одна ключевая фигура. Актер, предводитель группы бродячих комедиантов, наделен особыми полномочиями, гораздо большими, чем у Шекспира – его можно рассматривать как символ театра вообще. Однако Дорон Тавори в роль лицедея-демиурга, напоминающего, что весь мир театр и все люди в нем актеры, привносит некую зловещую инфернальность. Кажется, этот саркастичный демон с загробным голосом заранее знает, чем все закончится.

Сочувствие

В том-то и подвох. В том-то и беда для Розенкранца и Гильденстерна. Попав в искаженный мир, где все время выпадает орел и никогда решка, герои Стоппарда интуитивно склоняются к худшей версии фатализма: все предопределено, от нас ничего не зависит. Они постоянно задаются вопросами не «как нам помочь другу-Гамлету?», а «как нам угодить королю?», не «что нам делать?», а «что нам следует делать?», не «как нам хорошо поступить?», а «как нам положено поступить?». И когда судьба ставит их перед решающим выбором, окончательно переходят на сторону зла.

Однако – удивительное дело! – в спектакле «Гешера» эти двое олухов вызывают не только смех, снисхождение или неприязнь, но также самое что ни на есть сострадание. Да, Роз и Гиль жалкие, но их при этом жалко. Потому что каждый из нас хоть раз в жизни оказывался во власти обстоятельств, которые было тяжело преодолеть. Потому что большинство из нас далеко не всегда находили в себе силы играть по собственным правилам. Потому что всем нам время от времени сдается, что монетка выпадает только фатальным орлом и никогда – заветной решкой.

Но прежде всего потому, что хороший спектакль, помимо новаторских режиссерских идей, удачного баланса между комическим и трагическим, оригинальной сценографии и запоминающихся актерских работ, непременно трогает душу. Придумавшие театр древние греки использовали для этого явления слово «катарсис». Прошло две с половиной тысячи лет, но главный принцип воздействия искусства на зрителя принципиально не изменился.

Следующий показ спектакля «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» состоится 27 июля, в последний день театрального сезона «Гешера». Половина билетов уже раскуплены. Ожидается аншлаг.

Юрий Володарский, «Детали». Фотографии предоставлены театром «Гешер» ∇