Великая северная война. Пять сценариев

Обстрелы северных поселений и городов Израиля стали привычной рутиной. Никто уже особо не реагирует на сообщения Командования тыла: тревога в Метуле, сирена по всей Верхней Галилее, в результате попадания противотанковой ракеты в Манаре поврежден дом… Гражданских там почти не осталось, фактически север превратился в сплошную военную базу. Так продолжается уже четыре месяца, и во всей очевидности встает вопрос: что со всем этим делать?

Израильское руководство выдает один ультиматум за другим: «Хизбалла» заплатит высокую цену; если не будет дипломатического решения, применим военное; если «Хизбалла» перейдет красную линию, мы бомбим Бейрут; жители севера смогут вернуться в свои дома.

Однако же – Бейрут мы пока не бомбим. Жители севера вернуться домой не могут. По сути на севере идет ограниченная по интенсивности и в пространстве война – классический обмен ударами, в котором Израиль вроде бы имеет преимущество, обладая сверхмощными ВВС и тяжелыми средствами огневого поражения (танки, артиллерия и т. п.). Но для еврейского государства пока все складывается хуже некуда.

Несмотря на довольно мощные удары по Южному Ливану, «Хизбалла» никуда отступать не собирается. Почти все погибшие боевики – это жители Южного Ливана. Где живут, там и служат.

Убитых террористов около 170, вроде бы немало, кроме того, «Хизбалла» не учитывает в своих «сводках» погибших террористов ливанских подразделений ХАМАСа, «Исламского джихада», шиитского движения «Амаль» и других группировок.

• Читайте также: 
• Израильские медики готовятся к войне с «Хизбаллой»
• Без света, воды и связи: раскрыт «экстремальный сценарий» войны на севере
• 150 000 ракет: с чем придется столкнуться Израилю в случае войны с «Хизбаллой»
• В пяти метрах от войны: что видят военные на ливанской границе

Но только у «Хизбаллы» под ружьем (включая оперативный мобилизационный резерв) около 100 тысяч человек. Плюс чрезвычайно высокий «болевой порог» – нечувствительность к потерям. Все это говорит о том, что таким образом ливанские террористы могут воевать хоть пять лет кряду. И на данный момент побеждают они. Израиль на деле отступил от границы, цветущий ранее север превратился в пустыню, убытки колоссальны и пока даже не поддаются подсчету.

Из этого следует вывод: военное решение проблемы практически неизбежно, вопрос только в том, каким оно будет.

По моему мнению, есть пять возможных сценариев:

Первый: чудо. «Хизбалла» вдруг вспоминает, что есть резолюция 1701 Совбеза ООН от 2006 года, отводит свои отряды за реку Литани, в Южный Ливан заходят миротворцы и ливанская армия. Вероятность этого сценария почти нулевая, чудес не бывает, во всяком случае я в них не верю.

Второй: инсценировка. «Хизбалла» немного (километров на пять-семь) оттягивает свои силы на север, например за гряду высот над границей. Теряет возможность обстреливать прямой наводкой (противотанковыми ракетами) израильские населенные пункты и военные базы. Примерно такой план предлагает спецпосланник США Амос Хохштейн.

Но в этом плане зашиты три важные уязвимости. Первая: никто из северян на такое после 7 октября не купится. Вторая: военный потенциал «Хизбаллы» не пострадает, ракетные арсеналы останутся нетронутыми. Третья: второй этап плана – между Иерусалимом и Бейрутом начинаются переговоры о спорных (по мнению Ливана) участках границы.

Американцы за это обещают Ливану большой пакет экономической помощи. Этот план – не более чем заплатка. Сам факт переговоров или даже намерение их провести даст Хасану Насралле возможность объявить о своей победе – и это будет классическая «тишина, купленная за деньги». Всегда временное решение, потому что деньги рано или поздно кончатся.

Третий: короткая война. Объявив о том, что дипломатические усилия исчерпаны, Израиль начинает военную операцию против «Хизбаллы» с ударами на всю глубину Ливана и ответными ударами по всей территории Израиля. Конфликт длится пару недель. После чего каждая сторона объявляет о свой победе. «Хизбалла» отводит силы на север, Нетаниягу объявляет, что фактор сдерживания восстановлен. По сути ничего не меняется, но продать такой вариант жителям севера будет проще – все-таки воевали.

Четвертый: апокалипсис. Тут имеет смысл объяснить чуть подробнее. Война начнется с ударов израильских ВВС и флота – абсолютно катастрофической мощи– по всей территории Ливана. Авиация будет работать волнами, непрерывной «каруселью». Первая волна «разгружается» по целям, вторая ждет очереди на заход, третья взлетает, первая, отбомбившись, возвращается на аэродромы, вторая заходит, третья ждет – и так без перерыва двое-трое суток. С моря работают корабли израильского флота. По Южному Ливану наносят удары артиллерия и реактивные системы. Под прикрытием ударов начинается вторжение в Южный Ливан с одновременным захватом стратегически важных высот вдоль реки Литани. Цель Израиля – отрезать южную часть Ливана и создать там буферную зону.

«Хизбалла» отвечает ракетными обстрелами небывалой интенсивности (от 1 тысячи до 3 тысяч ракет в день, включая высокоточные). Израильская армия вынуждена оттянуть системы ПРО на прикрытие инфраструктурных и военных объектов (базы, электростанции, больницы, органы управления), что оголит тыл и может привести к серьезным жертвам среди гражданского населения.

Ущерб для Израиля будет огромным, Ливан, скорее всего, прекратит свое существование как государство. Израильской армии придется находиться в Ливане, примерно как в 1982 -2000 году, до тех пор, пока не будет придумано какое-то другое решение.

Пятый: все оставляем как есть, фактически утратив суверенитет над частью территории, потому что, кроме военных баз, на севере ничего не будет. Продолжатся постоянные обмены ударами и периодические попытки прорыва с той стороны. Нечто похожее было в Донбассе с 2015 по 2022 год. Как ни странно, это самый маловероятный вариант, потому что он все равно закончится одним из вышеперечисленных.

В любом случае время на исходе. Попытки договориться с Ливаном смысла не имеют, поскольку официальный Бейрут не может ничего сделать против «Хизбаллы».

«Хизбалла» не будет принимать самостоятельного решения – его примут в Тегеране. Вопрос: захочет ли Иран пожертвовать своим главным стратегическим антиизраильским активом?

«Детали», Сергей Ауслендер. AP Photo Leo Correa