Синдром жертвы: иранцы убеждены, что их окружают только враги

На первых полосах большинства иранских газет на днях появились почти одинаковые изображения верховного лидера Али Хаменеи, с удобством рассевшегося в ортопедическом кресле. Перед ним в восточном стиле — подогнув колени — сидело высшее командование Корпуса стражей исламской революции и иранской армии.

Хаменеи созвал эту встречу, чтобы выразить глубокую благодарность армии и КСИР, и в то же время воспользоваться возможностью призвать их «ни на секунду не воспринимать ничего как само собой разумеющееся, творчески подходить к использованию своего оружия и совершенствовать себя в противостоянии врагам, опираясь на этот творческий подход».

Ощущение вечной угрозы — постоянная тема проповедей верховного лидера, которая находит отклик в правительственных и проправительственных СМИ. Иран воспринимает себя как «большую страну, окруженную врагами». Такое видение не слишком отличается от израильского, если не считать, что Израиль, в отличие от Ирана, страна маленькая.

Когда иранские политики смотрят на окружающий их политический ландшафт, они видят группы стран, часть из которых поддерживает нормальные отношения с Тегераном, но, тем не менее, их терзают подозрения и недоверие.

Возьмем, к примеру, Индию и Пакистан, обладающие доказанным ядерным потенциалом. У обеих стран хорошие отношения с Тегераном, но захват Ираном судна MSC Aries, лишь частично принадлежащего Израилю, и угроза свободе судоходства в Ормузском проливе и Персидском заливе вызвали в Индии сильную тревогу. Хотя индийские члены экипажа были освобождены, в индийских СМИ говорилось об ущербе, нанесенном Ираном их экономике, и предлагалось пересмотреть характер отношений Нью-Дели с Тегераном.

А иранско-пакистанские отношения давно напряжены из-за суннитских террористических группировок со штаб-квартирами в Пакистане, которые действуют на иранской территории. Тегеран обвиняет Пакистан в поощрении подрывной деятельности против него.

В Персидском заливе корабли ВМС США несут ядерное оружие. В Катаре, который совместно с Ираном контролирует крупнейшее в мире газовое месторождение, находится крупнейшая военная база США на Ближнем Востоке. А в полутора тысячах километров к западу находится Израиль, который, по сообщениям зарубежных СМИ, также обладает ядерным оружием. Таким образом, иранцам видна угроза со всех сторон. В то время как Израиль пользуется американской военной, дипломатической и экономической поддержкой, за Ираном нет сверхдержавы, на которую он мог бы опереться в трудную минуту.

На этой неделе на сайте «реформистской» газеты Ettela’at было опубликовано интервью с Мортеза Эззати, профессором экономики Университета Тарбиат Модарес в Тегеране. Он утверждает, что «эксплуатация Ирана Россией и Китаем нетерпима… Тот факт, что правительство Ирана неопытно, означает, что такие страны, как Россия и Китай, могут гарантировать себе максимальную выгоду от сотрудничества с нами. Для нас это нетерпимая ситуация».

Эззати, как и некоторые другие, считает, что иранское правительство не только не в состоянии справиться с экономическим кризисом в стране, но и что его внешняя политика не соответствует международным реалиям и находится в плену идеологии.

Таким образом, пока Запад привычно считает Иран частью военно-политической оси с Китаем и Россией, многие в Иране смотрят на вещи иначе.

В 2020 году Китай и Иран подписали грандиозное 25-летнее соглашение об экономическом и стратегическом сотрудничестве на сумму 400 миллиардов долларов. Но до сих пор это была вечеринка, на которой гостям не подают угощений. В то время, как в Саудовскую Аравию Китай вложил более 5 миллиардов долларов, Иран получил лишь около 185 миллионов в виде инвестиций.

• Читайте также:
• Ад на земле
• Иран – многоплановая угроза для Великобритании
• Таинственные взрывы на базе проиранских сил в Ираке, Израиль и США отрицают причастность

Иранский парламент негодует по поводу зияющего разрыва между грандиозными обещаниями и скудной реальностью. В январе Тегеран поднял цену на нефть, которую он продает Китаю со скидкой в $5-$5,50 за баррель. Китай не испугался и в ответ резко сократил объемы закупок нефти у Ирана.

Аналогично и флагманский иранский проект Китая — посредничество, благодаря которому в марте 2023 года Иран и Саудовская Аравия возобновили дипломатические отношения, — не привел к каким-либо реальным выгодам. Эр-Рияд не подписал с Тегераном ни одного крупного соглашения об инвестициях или развитии. И, разумеется, нет сотрудничества в военной сфере.

Возобновление нормализации отношений с Саудовской Аравией и, два года назад, с ОАЭ должны были обеспечить Ирану роскошный входной билет на арабский Ближний Восток. Египет должен был стать главным призом. Но египтяне, как и саудовцы, не спешат перерезать ленточки в Тегеране.

В особенности — после нападения Ирана на Израиль, которое было впечатляющим образом предотвращено Израилем и его союзниками во главе с Соединенными Штатами, при военном сотрудничестве Иордании и использовании разведданных, полученных от Саудовской Аравии, ОАЭ и других стран.

Но еще до этого Иран понял, что его членство в «арабском клубе», несмотря на восстановление отношений со странами Персидского залива, носит условный характер. На чрезвычайном совместном исламско-арабском саммите в Эр-Рияде в ноябре прошлого года, где обсуждались вопросы помощи Газе и прекращения огня, Иран не смог добиться одобрения резолюции, призывающей оказать военную помощь ХАМАСу.

Не только Китай, но и Россия, несмотря на тесное двустороннее сотрудничество, является в глазах иранцев «подозрительной страной». Иран продал России сотни баллистических ракет и беспилотников, подписал с ней соглашение о покупке самолетов Су-35 и ударных вертолетов МиГ-28, а также учебно-тренировочных самолетов. Однако опыт показывает, что Россия не будет спешить с поставками.

Например, с момента подписания соглашения о покупке российских зенитно-ракетных комплексов С-300 до их фактической поставки в Иран прошло много времени.

Отношения между Россией и Ираном также омрачаются тем, что Иран обоснованно считает, что из-за поддержки режима Асада Москва лишила его экономических выгод в Сирии. Режим Асада предоставил Путину концессии на нефтяные месторождения и выгодные проекты по развитию инфраструктуры, в то время как Ирану достались контракты на строительство жилья, освоение сельскохозяйственных земель и участки под строительство газового и нефтяного терминала.

В сентябре прошлого года Хоссейн-Али Хаджи-Делигани, депутат, который был высокопоставленным членом КСИР и является оплотом консервативного движения, заявил информационному агентству Fars: «Несмотря на помощь, которую мы оказали Сирии, в ее восстановлении нам была отведена лишь небольшая роль… С другой стороны страны, которые были главной причиной войны в Сирии, возглавляют проекты по ее восстановлению».

Считается, что война в Сирии обошлась Ирану примерно в 50 миллиардов долларов, и даже сегодня он продолжает поставлять туда нефть практически бесплатно. А Россия не только является бизнес-конкурентом в Сирии, но также позволяет Израилю действовать в сирийском воздушном пространстве против иранских целей. И хотя Москва осудила убийство Мохаммада Резы Захеди, командующего «Силами Кудс» в Сирии и Ливане, но даже не заикнулась о прекращении координации военных действий с Израилем.

В Ираке, который, как и Ливан, считается государством-клиентом Ирана, Тегеран должен действовать с большой осторожностью. Хотя вооруженные проиранские шиитские ополченцы пользуются здесь значительным политическим влиянием, их поведение стало объектом острой общественной критики, порой приводившей к жестоким столкновениям.

Ополченцы имеют собственные крупные источники финансирования. Они собирают налоги и сборы, обеспечивают защиту предприятий, выступают партнерами правительства в крупных инфраструктурных проектах — оттесняя иракских бизнесменов. Они также приходуют значительную часть государственного бюджета, поскольку многие из них входят в состав официальных вооруженных сил.

По всему Ираку, особенно в нефтяном центре Басре, время от времени вспыхивают масштабные акции протеста против Ирана. На митингах сжигают фотографии Хаменеи и других иранских лидеров.

Даже общего для двух стран шиизма недостаточно, чтобы обеспечить поддержку. Самый главный иракский ученый в области шариата (исламского права), аятолла Али аль-Систани, выступает против иранской системы правления, где верховным политическим лидером является юрист-опекун. Под патронажем аль-Систани действуют вооруженные отряды, не уступающие по возможностям проиранским ополченцам.

В следующем году в Ираке должны состояться выборы в парламент. Иран вложит немало средств, чтобы обеспечить формирование парламента и правительства в этой стране, которым он сможет доверять. Ожидается, что ключевым игроком на них станет Моктада ас-Садр, проповедник-сепаратист, который в 2021 году ушел из политики, что привело к ожесточенным столкновениям между его сторонниками и другими, в том числе проиранскими, ополченцами. В последнее время аль-Садр встречался с аятоллой аль-Систани, а в прошлом выступал против вмешательства Ирана в иракскую политику.

Хотя Аль-Садр известен тем, что порой меняет свою позицию (в прошлом он помог проиранскому кандидату пройти в парламент и стать премьер-министром), Иран не может полагать, что он всегда будет верным союзником.

Помимо регионального и международного давления, с которым он сталкивается, Иран испытывает трудности с разработкой стратегии выхода из тяжелого экономического кризиса, в котором он погряз.

«Этот год станет годом, когда мы возьмем инфляцию под контроль», — объявил Хаменеи в начале финансового года в марте 2023 года. Но утвержденный для этой цели государственный бюджет кажется скорее фантазией, чем реалистичным инструментом для выхода из кризиса. В соответствии с ним Иран должен был увеличить на 50% налоговые сборы, которые сегодня составляют от 40% до 60% государственных доходов, увеличить расходы на 40%, ускорить экономический рост и снизить инфляцию, которая сегодня составляет 64%.

Однако эти цифры — в частности, повышение налоговых сборов, которое может вызвать беспорядки на улицах, — имеют мало оснований для реальности. Бюджет был основан на предположении, что Иран будет продавать 1,4 миллиона баррелей нефти в день по средней цене 85 долларов за баррель. Теперь, после введения Западом дополнительных экономических санкций, оптимистичные экономические прогнозы выглядят еще менее реализуемыми.

В отсутствие дружественных держав единственным стратегическим активом Ирана по-прежнему будет та военная угроза, которую он сам, непосредственно или через своих прокси, несет региону. Однако военное сдерживание все равно не может ни обеспечить, ни заменить экономическую и политическую стабильность внутри страны.

Цви Барэль, «ХаАрец», М.Р. Фото: Office of the Iranian Supreme Leader via AP

На фото: Верховный лидер Ирана Аятолла Али Хаменеи на встрече с группой высокопоставленных военных 21.4.2024. ∇