Борис Надеждин: «Я хотел бы видеть русских генералов командующими армией объединенной Европы». Интервью
Кандидат в президенты РФ, которого отказались зарегистрировать в этом статусе, Борис Надеждин в будущем хотел бы видеть Россию частью ЕС, а русских генералов – во главе армии объединенной Европы.
60-летий Надеждин оказался единственным кандидатом, который высказался против продолжения войны в Украине (хотя и называет ее «специальной военной операцией», СВО). Он подчеркнуто соблюдает нынешнее законодательство РФ. Решение начать военные действия называет «фатальной ошибкой», как и другие действия российской власти.
«Никто не победит в этой войне. Уж точно Украина не победит Россию. Это невозможно. Война закончится, как все другие… Как американская война во Вьетнаме закончилась? В Америке ведь тоже сначала все радовались, очень сильная вначале была поддержка Вьетнамской войны. Правда, с 1960-х годов прошло время, «Ютуба» не было, «Телеграма» не было», – сказал он в интервью «Деталям».
Надеждин – человек системный, тем не менее он заявляет: «С начала СВО прошло два года, и все очень плохо. Очень плохо». «Можно Дунцову не пустить на выборы, Надеждина не пустить на выборы, Навального уморить, это все можно, конечно, сделать. Но все равно будет кто-то появляться. Потому что десятки миллионов людей никуда не денутся». Власти предпочли не рисковать и все равно сняли Надеждина с дистанции. После чего российский суд отклонил его апелляции.
– Борис, мы все стали свидетелями феномена, который произошел с вашим выдвижением. Но нам со стороны казалось, что это совершенно безнадежное предприятие. И произошло то, что произошло. А вы продолжаете сопротивляться, вы подаете иски. Вот сейчас иск был отвергнут и Верховным судом… Зачем?
– Сказав «а», нужно говорить «б». Во-первых, я благодарен всем, кто поставил за меня подписи. В России это сделали 211 тысяч человек. И в 45 странах мира, включая Израиль, поставили подписи больше 30 тысяч человек. Благодарен, потому что это действительно поддержка, которую, честно говоря, никто не ожидал. Мы, например, не ожидали, что люди будут сами организовывать какие-то штабы по сбору подписей за пределами России. В общем, всем огромное спасибо.
Но надо сказать, что ситуация в России все-таки постепенно меняется. Два года назад начало специальной военной операции вызвало в России энтузиазм – ну, потому что пропаганда же работала. Много лет людям объясняли, что в Киеве правят нацисты, фашисты, бандеровцы. Объясняли, что НАТО хочет завоевать и расчленить Россию. Люди прямо всерьез этому верили! Особенно пожилые. Процентов 10-15 были против, как я. А большинство поддерживало, потому что все думали, что сейчас великая российская армия сомнет украинскую, Зеленский убежит и украинцы будут встречать с цветами российских солдат, которые пришли освобождать их от фашизма и нацизма.
Но с тех пор прошло два года, и все очень плохо. Очень плохо. Огромное количество жертв, миллионы беженцев, разрушены города, санкции подрывают экономику России, которая не растет уже давно. В общем, все очень печально.
- Читайте также:
- СМИ: Путин подарил Ким Чен Ыну автомобиль
- Семен Слепаков обратился к Владимиру Путину
- Великий гений: президент Путин нашел ошибку ИИ в МРТ-исследовании головного мозга
– Насколько я знаю, вы проводили опросы в России, и на результаты этих опросов вы как-то опираетесь. Расскажите немножко о том, какие сейчас настроения.
– Да, это опрос Института региональных проектов, с которым я работаю уже 20 лет. Вот сегодня как раз закончили. Они обзвонили две с половиной тысячи людей по всей стране, мы опубликуем результаты на этой неделе.
По опросу видно, во-первых, что если бы я остался в бюллетене, то занял бы второе место с очень хорошим рейтингом. Во-вторых, там видно, что большая часть людей в стране выступает за немедленное начало мирных переговоров. Даже те, кто изначально все поддерживал. И что еще важно: практически вся поддержка специальной военной операции идет от людей 60 лет и старше. Если вы возьмете молодых, то [в возрасте] до 30 лет там практически нет людей, которые хотят воевать до победного конца. Я думаю, что именно это на самом деле и могло испугать Кремль.
– Мы все сейчас переживаем убийство Алексея Навального, который был главным конкурентом Путина в России. Вообще ситуация с теми, кто сейчас выступает хоть как-то оппозиционно, довольно сложная. А тут – очереди желающих поставить подпись за ваше выдвижение. Вам не было совершенно очевидно, что вас к выборам не допустят?
– Ну, конечно, но надо пробовать. Тут же вопрос в другом: как будет уходить Путин и что будет с Россией при этом.
– Вы уверены, что Путин уйдет?
– Я думаю, что он не будет еще шесть лет президентом. Практически в этом уверен. Было время, я с ним общался часто и примерно понимаю, что это за человек, как он устроен и что думает. Он будет во власти до тех пор, пока будет верить – а он искренне верит, что большинство россиян прямо за него, что люди поддерживают эту самую специальную военную операцию, которая давно стала его личной историей, для него лично это важно.
Все остальное его мало интересует. Видно, что он с отвращением занимается проблемами нерадивых губернаторов и т. д. Он где-то там, в истории, в одном ряду с Вещим Олегом, Петром Первым, Иваном Грозным… Он хочет быть объединителем земель русских. Но в какой-то момент он поймет, что это путь в никуда, я думаю, уже многое понимает, и в этой ситуации самое правильное решение для него – спокойно уйти на пенсию, передать власть каким-то людям, которые постепенно отрулят обратно все, что он наворотил.
– Вы большой идеалист? Я знаю, что вы пришли во власть еще в 90-е, работали и с Сергеем Кириенко, и с Борисом Немцовым тогда, когда эти две фамилии еще можно было ставить рядом. Но время совсем другое. Вы, может быть, не осознаете опасности ситуации в современной России? Помните, как у Шварца в пьесе «Тень»: «Его можно либо „ку“, либо „у“». Либо купить, либо убить. Примерно так и произошло с этими двумя людьми, Кириенко и Немцовым. Вы какой-то третий путь видите?
– Да, я иду по нему уже 30 лет. Пока жив и на свободе.
– А участие в нечестных выборах не является легализацией режима, который сложился в России?
– Нет, конечно, не является. Я в первый раз стал депутатом, выиграв выборы в 1990 году у коммуниста, Героя труда, уважаемого человека. Взял и выиграл. Помните, что такое советские выборы? Это уже потом Горбачев все же допустил альтернативу – можно было выдвигаться, до этого вообще только один был кандидат.
Надо ли участвовать в выборах? Это такой философский спор. Есть люди брезгливые, которые нос зажали и отошли – их право. Но я могу сказать абсолютно точно: есть только один хороший способ изменить курс страны. А в перспективе это выборы. Какие бы они ни были, надо в них участвовать и стараться делать их более приличными. Я этим занимаюсь 30 лет и постоянно выигрываю. Вот в 2019 году я, действующий депутат в Подмосковье, выиграл выборы у «Единой России», которая этого не хотела. Но я знаю, как сделать так, чтобы посчитали честно. Возможно, это была одна из причин, почему меня не пустили.
– А теперь вы хотите участвовать во всех следующих выборах и думаете, что вашу партию допустят к следующим выборам президента?
– Посмотрим. Я буду стараться, чтобы пропустили. Это моя работа, понимаете? Я 30 лет участвую в выборах, создаю партии. Иногда получалось, иногда нет. Но нельзя останавливаться, потому что, если вы это поле боя оставите, там останутся только Харитонов и Слуцкий.
– Но сотни тысяч человек оставили это поле боя и уехали. Очень многие представители оппозиции считают, что действовать можно только за границей. Как вы оцениваете оппозицию внутри страны? Есть ли она еще в принципе? И оппозицию вне России? Какие действия эффективнее?
– Я так скажу. Дело же не в Надеждине, с ним может что-то случиться, но все равно кто-то будет. Дело же в другом – в том, что в стране существуют десятки миллионов людей, практически вся молодежь, которые недовольны тем, куда Путин ведет страну. Вот это главное. Следовательно, можно Дунцову не пустить на выборы, Надеждина не пустить, Навального уморить, это все можно, конечно, сделать, но все равно будет кто-то появляться. Потому что десятки миллионов людей никуда не денутся. Все не уедут.
Вы правы, уехали сотни тысяч, в том числе людей активных, молодых, образованных… Это плохо. Но десятки миллионов-то остались. Да, они сейчас там уши прижали, боятся лишний раз слово сказать. Только самые отважные выходят, кладут цветы в память о Навальном. Но эти люди есть, и надо сделать так, чтобы их голос был услышан. Я считаю своей заслугой, что в ходе этих выборов удалось сделать так, что эти люди друг друга увидели.
Знаете, сколько мне звонили, писали из этих очередей? «Борис Борисович, я думал, я одна такая. А нас-то вон, смотрите, сколько, оказывается!» Это произвело очень сильный эффект. Люди поняли, что можно легальными средствами выступить против нынешнего начальства. Можно, оказывается! Моя задача как политика, моя работа – такие способы действий людям предложить, безопасные, законные, но четко показывающие недовольство людей происходящим в стране.
– Вы знали Алексея Навального. В чем ваши позиции различаются?
– Стратегически, конечно, у нас была одна общая цель – чтобы Россия стала мирной и свободной. Но мы по-разному шли к этой цели, очень по-разному. Я думаю, два фактора очень важны. Во-первых, Алексей – человек другого поколения. Я все-таки еще в советское время начал заниматься политикой. И я принадлежу к тому же поколению, что и нынешние руководители страны. Я с Путиным не раз участвовал в совещаниях, работал с Кириенко, я лично хорошо знаю всех руководителей страны. И Шойгу, и Володина, и Матвиенко, и они меня хорошо знают.
– Поэтому они вас и допустили до сбора подписей?
– Это имеет значение. Алексей – человек другого поколения, и он для них вообще чужой. А я вроде как и не совсем чужой. Я вроде как с ними чай пил не раз, да? Ну, правда, давно это было – но было. В России это имеет значение.
И второе глобальное отличие – это уже свойства характера. Алексей по натуре человек очень… не хочу говорить «был»… он останется в нашей памяти как человек, решительный, смелый. Я бы даже сказал, отмороженный, ну, то есть бесстрашный абсолютно. А я другой человек. Я такой, знаете, интеллигентный, больше похож на кота Леопольда. Но я упертый: тише едешь, дальше будешь. Стараюсь учиться на ошибках других людей, в том числе на ошибках погибших.
– Вы считаете, что Алексей не должен был возвращаться?
– Я бы не вернулся. Это было его решение, и, когда я узнал, что он возвращается, я просто в ужас пришел. Я понимал, что таких исходов, как у Нельсона Манделы, один на сто. А 99 остальных вернувшихся сгниют в тюрьме.
– Возможно, как это ни ужасно звучит, его смерть что-то поменяет в стране? Даже те, кто не был с ним согласен, начнут задумываться о том, что происходит?
– Это ровно то, что с Немцовым произошло. Когда Немцов был жив и пропаганда его всячески поливала, отношение к нему в целом было скептическое. А сейчас нет. Все другое – миллионы просмотров роликов, где Немцов предсказывает все, что будет, очень точно.
– Вы не один раз говорили, что вам интуиция помогает и позволяет что-то предсказать. Как вы считаете, что будет после этих выборов? Режим будет ужесточаться? Так думаю я и многие другие. У вас другое ощущение?
– Я сказал на стриме у Шульман, что Путин умный и он всю власть силовикам не отдаст. А потом мне прилетело за это: «Вот, Надеждин сказал, что Путин умный и все правильно делает, а это не так…» Поэтому даже не знаю, как это сказать. Я же не сказал, что согласен с тем, что он делает! Но Путин удерживает власть в стране 25 лет, и он прекрасно понимает, как нужно удерживать власть в этой конкретной стране. Это у него блестяще получается. Народ его до сих пор любит. Так вот, Путин точно не отдаст всю власть силовикам, потому что это сделает его заложником силовиков. Поэтому я не ожидаю какого-то масштабного усложнения ситуации. Каких-то отдельных деятелей вроде меня могут объявить иноагентами или посадить. Это не принципиально на самом деле.
– Вы так спокойно об этом говорите, а у вас ведь семья, дети.
– Я, конечно, переживаю, но с точки зрения мировой истории это не очень важное событие, поверьте.
– Многие извне смотрят иногда на вас с удивлением. Взгляды оппозиции, которая собиралась только что в Вильнюсе, совсем другие.
– Они надеются, что Украина победит Россию и режим падет, будут репарации. Но никто не победит в этой войне. Уж точно Украина не победит Россию. Это просто невозможно. Никто не победит.
– А как война остановится тогда, на ваш взгляд? Переговорами?
– Конечно. А как закончилась американская война во Вьетнаме? В Америке же тоже все радовались сначала. Очень сильная была поддержка Вьетнамской войны. И это длилось лет пять или семь. И были расстрелы студентов, которые протестовали против войны. В России все-таки до этого дело не доходит. Я к тому клоню, что у американского общества осознание заняло гораздо больше времени, чем два года. А в российском уже отличается. Но, правда, с 60-х годов время прошло, поэтому сейчас все немного по-другому. «Ютуба» не было и «Телеграма».
– Давайте вернемся к выборам, в которых вы собираетесь и дальше участвовать. Если бы вы были президентом, какие первые несколько шагов вы бы сделали?
– Да, я опубликовал текст, где все расписал. В первый день я бы освободил политзаключенных, в первый день я бы принял отставку правительства России, так положено по Конституции. И в первый же день я бы предложил руководству Украины и коалиции, которая поддерживает Украину, две вещи. Первое – немедленно прекратить огонь, перестать убивать друг друга. Но само по себе это предложение мало что даст, потому что нужна вторая составляющая начала мирных переговоров, в том числе определение, где будет проходить граница России и Украины. Вот так и закончится этот конфликт, но по-другому не закончится, никто не победит.
– А вы не думаете, что конфликт разрастается и постепенно переходит в третью мировую войну? Мы здесь, в Израиле, этого очень сильно опасаемся. И наш конфликт тоже связан и с Ираном, и с Россией.
– Нет, я думаю, никакой мировой войны не случится, потому что она никому не нужна. Да, будет какое-то переформатирование. Вы знаете, когда вы думаете о том, как закончатся какие-то глобальные конфликты, есть хороший способ: представьте себе мир через 50 лет. Знаете, что интересно? Трудно предсказать, что будет через год, но можно предсказать, что будет через 50 лет.
– И что будет через 50 лет?
– Будут другие центры силы в мире. Самыми крупными экономиками мира будут китайская и индийская. Индия даже больше. Вы послушайте, для Израиля это важно. Америка сильно сдуется. Она будет региональной державой. Уйдет из Европы и из Израиля в значительной степени уйдет. Место России? В хорошем варианте она станет частью Европы. В плохом варианте, куда ее Путин тащит, – вассал Китая. Для Израиля это тоже плохой вариант. А Израилю нужно договариваться с соседями, иначе не получится. Я уж не говорю о том, что в самом Израиле будет больше арабов. Я буду стараться действовать так, чтобы Россия стала частью объединенной Европы и чтобы у Европы была своя объединенная армия, но командовали бы этой армией уже не американские генералы, а российские.
– Серьезно?! Почему именно российские?
– А что русские хорошо умеют делать, так это воевать. Этого никак не отнять. Именно потому такой кровавый конфликт в Украине, потому что с той стороны такие же русские.
– Ну, тут я с вами не соглашусь…
– Они считают себя украинцами, это правда. И это их право, и хорошо, что они считают себя украинцами. Но по характеру, по готовности отдать жизнь за какие-то цели они такие же, как мы. И в Израиле, кстати, такие же. В этом плане большая разница между Израилем и арабскими странами, там по-другому люди воюют.
– То, что Россия не смогла за два года захватить Киев, тоже о многом говорит… Давайте уйдем от прогнозов. Какие ваши планы – продолжать судиться? Вы же понимаете, что до этих выборов вас уже точно не допустят?
– У меня происходили чудеса в ходе этой избирательной компании, но тут чуда, скорее всего, не произойдет, шансы призрачны. В краткосрочной перспективе определяюсь, что делаю 17 марта. За кого я сам голосую, к чему призываю сторонников. Я буду стараться организовать какие-то наблюдения за выборами, где смогу, хотя не в том масштабе, который возможен, если бы я был кандидатом. Постараемся провести экзитпол, чтобы избирательные комиссии сильно не фантазировали.
Главные задачи я буду решать уже за рамками 17 марта, потому что в сентябре в 12 регионах страны – [выборы] региональные. Там будем участвовать. Потому что поддержку, которая у меня была, надо превращать в реальное достижение на выборах. А в 2026 году собираемся выиграть выборы в Государственную думу. Вот такие планы.
– Но как действовать на этих выборах, вы пока не скажете?
– Не могу пока сказать. Вот смотрите, была Дунцова, у нее популярность резко выросла, и ее не пустили даже подписи собирать. Был Надеждин. У него популярность выросла – завернули. Поэтому лучше я пока промолчу, чтобы не навредить. Я пока говорю только одно: точно нужно прийти голосовать – и точно 17 марта. Вот это я говорю.
– Предложение прийти протестно в 12 часов не поддерживаете?
– Нет. Надо прийти голосовать. Более точно скажу ближе к выборам.
– Спасибо за беседу. Вы смелый человек.
– Ну и всем в Израиле – огромный привет. У меня там огромное количество родственников.
Алла Борисова, «Детали». Фото: AP Photo/Alexander Zemlianichenko √
