В разгар войны государство выделило 10 млн шекелей на музей арабского искусства. Почему это — правильно

В разгар войны решено выделить 10 миллионов шекелей на превращение художественной галереи в Умм-эль-Фахме в музей арабского искусства. На стене галереи вы не увидите флага Израиля, а на ее сайте — портретов заложников. Внутри вам расскажут о Накбе и разрушенных арабских деревнях. Тем не менее решение минкульта правильное и своевременное. Почему это так, разбирались «Детали».

Здание галереи в Умм-эль-Фахме легко узнать по веренице железных верблюдов на балконе третьего этажа. Оно вроде в центре города, но как будто и на отшибе. Пустая улица, стройки, магазины, ржавые автомобильные корпусы без колес. Но в плане культуры это главный и, пожалуй, единственный центр в 60-тысячном арабском городе.

Внутри один из немногих предметов постоянной экспозиции — инсталляция из земли Мегиддо, сделанная израильским и немецким художником Михой Ульманом. Он создал ее под впечатлением истории выселения арабской деревни Ладжун, на месте которой потом построили кибуц.

Еврею правых взглядов происходящее здесь очень не понравится. Но еще меньше это нравится арабам-радикалам.

«Мы рассказываем о Накбе, но не так, как в мечетях, — объясняет член попечительского совета галереи доктор Зияд Махамид. — У нас в городе выигрывают выборы сторонники северной ветви исламского движения, близкие к братьям-мусульманам. Им не нравится то, что мы делаем».

• Читайте также: 
• «Я думал, Израиль — какая-то пустыня. А это страна-проект». Новый репатриант мечтает сделать жизнь здесь красивее
• Профессор на Ливанской войне. Удивительная судьба Виталия Мильмана — лауреата Премии Израиля
• «Учу иврит, охраняя мошав». Как репатриантка-ученая с мировым именем среди войны нашла свой дом в Израиле

Мы говорим по-русски. Зияд Махамид — араб из Умм-эль-Фахма, который учился медицине в советском Ленинграде. Там он впервые напечатал свои стихи и привез на родину большую любовь к культуре вообще и русской в частности. В 2003 году в честь 300-летия Санкт-Петербурга доктор даже устроил в галерее выставку, посвященную городу на Неве. У него частная клиника, и они с женой активно участвуют в городской культурной жизни. Но не все горожане такие, как он.

«Мы привозили сюда Йоко Оно, и еврейских художников, и художников-коммунистов — многие были недовольны, — рассказывает доктор Махамид. — Мы видим эту галерею как некий источник света. Проводим совместные выставки еврейских и арабских художников, пропагандируем дружбу между арабами и евреями и два государства для двух народов».

Если многим евреям после 7 октября больно даже думать о «двух государствах для двух народов», то в некоторых слоях арабского общества эта идея считается «предательством национальных интересов» и откровенной поддержкой «израильской оккупации». Исламское движение, о котором говорит доктор Махамид, имеет две ветви. Южная представлена в политике партией Мансура Аббаса, РААМ. Она менее радикальна и при предыдущем правительстве даже стала первой арабской партией, вошедшей в правящую коалицию в Израиле. Северная ветвь выборы в кнессет просто бойкотирует. И в Умм-эль-Фахме правит именно она.

Пока я шел к музею, насчитал несколько в спешке нарисованных на заборах палестинских флагов. А еще — ряд граффити, явно старых. На одном из них, например, изображены контуры единого Израиля, не разделенного на еврейские и арабские территории, выкрашенные в черно-белую клетку Организации освобождения Палестины.

Но арабское общество держится на родственных связях, которые иногда сильнее политических разногласий. Создатель галереи и ее бессменный директор Саид Абу Шакра — член большой семьи художников. Но мэр города 1996 года, представитель северной фракции исламского движения Раад Салах, тоже его родственник.

Когда Абу Шакра по-родственному попросил мэра поддержать открытие галереи, тот сперва согласился. Потом, правда, пришел и заявил, что «в обществе есть возражения». Абу Шакре тогда пришлось проявить чудеса дипломатии, чтобы добиться своего. Он получил финансирование от отдела арабской культуры израильского минкульта.

Трения были и после. В 1999 году в музей приезжала Йоко Оно. А потом постер ее выставки стал объектом вандализма во время интифады.

«В городе 60 тысяч человек. Не все думают, так же, как я, и это нормально. Мы живем в демократической стране. Но никто не придет ко мне и не будет указывать, что делать», — объясняет «Деталям» Саид.

Он сам не беззащитный художник. Когда-то работал в полиции и руководил отделом по профилактике подростковой преступности и борьбе с нею. Ну а общество в городе разное даже в религиозном плане.

«В центре Умм-эль-Фахма две мечети, очень близко друг от друга, — рассказывает доктор Зияд. — В одной молятся сторонники «Братьев-мусульман», в другой — последователи философской ветви ислама, суфизма».

Старший брат Саида Валид Абу Шакра, был одновременно художником и суфием. Даже суфийским шейхом. В одном их залов музея сейчас выставлены его гравюры и предметы религиозного облачения.

В каком-то из старых интервью Саид Абу Шакара прямо сказал: «Политическая религия не интересует меня и не интересовала Валида. Нас интересовала духовная религии. Неважно, откуда вы родом, главное, что мы все работаем на одного Бога, который создал нас по своему образу. Мы должны быть рядом друг с другом, а не воевать друг с другом».

Палестинское, женское

Сегодня музей работает до трех часов, но дверь заперта. На двери записка на арабском и иврите с просьбой звонить. Мне действительно открывают, и на полтора часа я единственный посетитель. Но во второй половине дня, уже после официального закрытия, здесь ждут экскурсионную группу на автобусах, рассказывает смотрительница Сальма.

На первом этаже меня встречает экспозиция друзской художницы. Два стареньких телевизора показывают стирку рабочей одежды и выделку козьих шкур. В детстве девушка пасла коз в горах. Рядом — работа арабки-мусульманки, пытающейся передать образ никогда не виденного дома в Яффо, в котором росла ее бабушка. Чуть дальше арабка-христианка представила серию рисунков акварелью по кофейным пятнам.

Так уж получилось, что почти все временные выставки в галерее Умм-эль-Фахма сейчас — женское творчество. Большинство из художниц — женщины из арабской общины, но представлено и творчество еврейских женщин-авторов.

На втором этаже открылась выставка Софьи Абу Шакра — представительницы нового поколения семьи. Она училась в Технионе, занималась там и дизайном, и программированием. А ее работы — трехмерная печать на основе традиционной палестинской вышивки.

В пространном описании к экспозиции много написано про женщин, про арабское общество. Упомянуты и палестинские заключенные, которым их жены передавали секретные послания, маскируя их под песни. Прямого отношения к работам Софьи это не имеет, но арабский нарратив о наших многолетних конфликтах пропитывает всю экспозицию галереи. Арабские художники осмысляют то, что думают в арабском обществе.

Один из больших музейных проектов был посвящен сбору устной памяти. Его авторы опрашивали стариков, записывали их рассказы о жизни до 1948 года, о войне и выселении, о последующем военном режиме, о демократизации и первых выборах.

Верхний этаж занимает студия рисования и керамики. Рисовать приходят местные дети, а лепить — и взрослые. Преподавательниц две — арабка и еврейка из кибуца. Многие женщины, которые тут занимаются, никогда до этого не держали в руках кисть.

Теперь, когда принято решение превратить галерею в музей, образовательный центр будут развивать. Кроме того, появится большая постоянная экспозиция. Часть ее будет построена на местной истории — продолжение того музейного проекта, где собирали устную память. Остальное отдадут современному искусству.

В коллекции галереи 2 тысячи произведений палестинских и еврейских художников. По планам Саида 60% экспозиции должно приходиться на арабов («все-таки мы первый и единственный арабский музей в Израиле») и 40% — на еврейских и зарубежных авторов.

«Это дом палестинского искусства, но это израильский музей», — говорит Абу Шакра.

Чужой среди своих

Когда в июне было принято официальное решение о создании музея, Саид написал в «Фейсбуке»: «Я самый счастливый человек на свете». Это был долгий путь, сделавший несколько крутых поворотов.

Еще в 2002 году руководство галереи обратилось к Захе Хадид, британскому архитектору иракского происхождения, чтобы спроектировать музейное здание. Потом переговоры сорвались, и был проведен открытый конкурс с участием арабских и еврейских архитекторов. Предполагалось возвести 15 тысяч квадратных метров музейных пространств за 25 миллионов долларов.

Абу Шакра надеялся привлечь финансирование из стран Персидского залива. Но все они, узнав, что проект израильский, отказались.

«Арабские спонсоры были недовольны тем, что я получаю деньги от министерства культуры. Но я гражданин Израиля, я плачу налоги много лет, и получать эти деньги — мое право, — объясняет Абу Шакра. — Я буду и дальше биться за любые деньги для музея».

И вот теперь музей будут создавать уже на средства еврейского государства. Сумму пока выделяют куда меньшую — 10 миллионов шекелей. На большую стройку такого не хватит. Деньги пойдут на ремонт нынешнего здания и создание более современной экспозиции.

«Для нас сейчас главное — официальное признание в качестве музея. Бывает, что парень и девушка женятся, но сначала живут в арендном доме, потому что денег на свой у них нет. Вот и у нас тот же этап. Сначала свадьба, а искать деньги на дом и строить его будем потом», — делится планами Абу Шакра.

Галереей управляет неправительственная организация. Там уже выбрали семерых координаторов, которые будут решать, каким станет музей. Один из них — доктор Махамид, а еще в совете преподаватели, бухгалтер, художник, страховщик. В общем, городская интеллигенция.

«Люди в городе живут бедно и недолго. Достаточно посмотреть статистику «Битуах леуми». Только 5% старше 70 лет. У горожан другие проблемы, и искусство их не очень интересует, — объясняет доктор Зияд. — Во время «короны» и войны интерес к искусству еще снизился».

«Я хочу продолжать диалог арабов и евреев. Спорить, обсуждать. И быть вместе», — добавляет Саид.

День после войны

Сейчас война, и эту тему, по словам директора, пока рано поднимать на выставках.

«У евреев и арабов разное мнение о происходящем. Но если еврейские художники могут свободно говорить о своей боли, то арабские — нет, — говорит он. — И сейчас неправильно было бы делать такую выставку. Но вот когда кончится война, через несколько месяцев, через год, через пять лет, это станет особенно актуально».

На самом деле Саид уже работает с тремя еврейскими и тремя арабскими художниками. Их проект будет о страхах и ощущении катастрофы, которое они сейчас испытывают. Но его подготовят только к апрелю 2025 года. Хочется надеяться, что война к тому моменту уже закончится.

«А после войны наше искусство будет еще более необходимо, чем раньше. Ведь мы должны сохранить мечту и надежду для всех», — уверен Абу Шакра.

Конечно, многим в Израиле хотелось бы, чтобы арабов просто не было, а вместе с ними и никакой проблемы. Чтобы не было нужды говорить о трагедиях арабских семей после Войны за независимость. Чтобы от всего плохого, что происходит во время борьбы с террористами в Газе, можно было просто отмахнуться. Но если мы и дальше будем жить в одной стране с миллионами арабов-израильтян, то как-то обо всем этом говорить придется. И пусть лучше это сделают арабские и еврейских художники, а не проповедники в мечетях.

Никита Аронов, «Детали». Фото: Никита Аронов √