Раскол в Израиле только углубляется, а ведь в еврейских войнах нет победителей

В июне 2015 года тогдашний президент Реувен Ривлин выступил с известной «речью племен», в которой описал изменения, которые претерпел Израиль: от общества с явным светским большинством наряду с тремя меньшинствами — религиозным, ультраортодоксальным и арабским — к обществу с четырьмя «племенами», которые, как ожидалось, будут одинаковыми по размеру.

Тогда Ривлин призвал к установлению нового социального порядка, который даст ответ на проблему пропасти между четырьмя племенами, заменив концепцию большинства и меньшинств концепцией партнерства.

Почти десять лет спустя два племени оказались в ожесточенной борьбе, которая в определенные моменты многим даже казалась верным путем к гражданской войне. Это произошло после того, как министр юстиции Ярив Левин начал «первую фазу правовой реформы» сразу после формирования нынешнего правительства. Реформу, которая грозила превратить Израиль в недемократическое государство.

Это не интерпретация и не частное мнение: сам Ярив Левин согласился, что именно так и произошло бы, если бы его первоначальная идея – отдать в руки правительства назначение судей Верховного суда — была принята. Это превратило бы три ветви власти в одну, а «подобное не может существовать в демократической стране», признал Левин.

Ему не удалось продвигать свои идеи, поскольку было ясно, в каком направлении он пытается вести страну. Массы вышли на улицы, добровольцы-резервисты угрожали, что они не будут служить в недемократической стране, эксперты разведки предупреждали об ущербе израильскому сдерживанию и возросшей опасности войны, экономические эксперты предупреждали, что это нанесет вред инвестициям и кредитным рейтингам. И все были правы – гораздо больше, чем они предполагали.

• Читайте также:
• Реувен Ривлин: что нужно сделать, чтобы спасти страну от самой себя
• «Грабь во время пожара». Судебный переворот жив-здоров
• Четыре племени? Надо очнуться, пока не появились четыре армии

Против сотен тысяч протестующих из либерального блока — в основном светских — вышедших на улицы, перекрестки и мосты для демонстраций, стояло только одно племя: религиозно-националистическое. Это самое организованное племя в правом лагере и наиболее связанное с идеей переворота, призванного изменить облик Верховного суда и превратить его в филиал форума «Коэлет».

Хотя Левин не религиозен, некоторые из ведущих сторонников возглавляемого им переворота — депутат Симха Ротман и доктор Авиад Бакши, а также члены форума «Коэлет» — пришли из этого сектора. Наряду с ними в акциях контрпротеста приняли участие и небольшие группы сторонников премьер-министра Биньямина Нетаниягу. Мощный протест либерально-светского блока и (гораздо меньший) контрпротест хорошо иллюстрировали идею племен.

Консенсус потерял смысл

Даже если назвать племена другими именами, идея ясна: существует резкое и непримиримое разногласие между группами, отличающимися друг от друга миром своих ценностей и тем, каким они видят Израиль. Это привело к глубокому расколу, который был воспринят нашим врагом как серьезная слабость, и возможность действовать против нас. Вот так мы получили 7 октября и все, что было после.

И то, что произошло дальше, не переставало удивлять. Шок от октябрьского нападения в одночасье заставил отложить в сторону внутренний раскол и вывел на поле боя людей с обеих сторон политического барьера. Пилоты, которые угрожали не идти добровольцами на резервистскую службу, если Израиль станет диктатурой, массово пришли на нее, в пехотных и бронетанковых батальонах бок о бок сражались поселенцы, жители городов и деревень, светские, традиционалисты и религиозные, кибуцники и друзы. Они вместе сражались, вместе погибали и продолжают удерживать позиции в Газе.

У них по-прежнему разные взгляды, но отношение многих из них к вопросу о том, насколько далеко допустимо заходить во внутренних спорах, изменилось. За пределами Газы дела обстоят иначе. Там трещина не только не закрылась, но и расширилась, вокруг новых вопросов, вошедших в нашу жизнь: «возвращение заложников сейчас», и последующих вопросов — что делать в Газе, когда создать комиссию по расследованию, и т. д.

Возвращение похищенных, очевидно, является национальной задачей, по поводу которой не должно быть разногласий, но поскольку возвращение заложников связано с ценой, которая угрожает стабильности правительства, консенсус, существовавший вокруг них, угасает. Для рупоров правительства семьи похищенных стали врагами государства, костью в горле, с их требованием вернуть своих близких домой из ада туннелей.

В определенной степени это связано и с личностью многих заложников — жителей кибуцев Западного Негева. Адина Моше, из Нир Оз, которая была похищена и освобождена, рассказала о разговоре во время своего плена с членом кибуца Хаимом Пери, который сказал ей, что они будут находиться в плену у ХАМАСа в течение двух лет. «Почему ты такой пессимистичный? У нас есть страна», — спросила она его, и Пери ответил: «У нас есть Биби, а мы левые». Пери был убит в плену у ХАМАСа.

Катастрофа 7 октября создала широкий консенсус в отношении необходимости победить ХАМАС и вернуть похищенных, но возникло резкое разногласие по вопросу о том, что важнее, какую цену следует платить, и это сделало консенсус бессмысленным. Вместо объединения вокруг общих целей образовалось больше разногласий и расколов вокруг вопросов, которые подвергают испытанию самые основные наши ценности, при этом руководство не знает, как дать ответ, который спас бы нас от еще одного кровавого разрыва.

Фактически нынешнее руководство питает эти разногласия, поскольку они являются источником его силы. Премьер-министр Нетаниягу был тем, кто настаивал на поэтапных сделках по освобождению похищенных вместо того, чтобы возвратить их всех в одной сделке.

Забота о своем секторе перевешивает национальные интересы

Война в секторе Газа выявила серьезный изъян в нынешнем правом правительстве, в котором есть представители трех племен: светского и традиционного (избиратели «Ликуда»), религиозные националисты (избиратели Смотрича-Бен-Гвира) и ультраортодоксальные. Все, кроме ультраортодоксов, участвуют в военных действиях и платят огромную цену — работой, семьей, учебой, и даже жизнью людей. Похоже, что это тот момент, когда те, кто несет бремя, должны проявить свое влияние, чтобы включить ультраортодоксов в общую борьбу, тем более, когда они сидят в одном правительстве.

Что может быть более естественным с позиции религиозных националистов, которые служат и в большом количестве несут потери, чем требовать, чтобы их партнеры по коалиции также отправили своих сыновей воевать? Этого не происходит.

Желание сохранить правительство и сильные позиции во власти, а также забота о своем племени и секторе перевешивают национальные потребности. Религиозно-национальное племя предпочитает отдавать своих сыновей на службу и сдаться ультраортодоксальному племени – при условии, что светское племя не захватит государство. Не дай Бог, оно может демонтировать один или два поселенческих форпоста. Здесь преобладает такое мышление.

И тезис о племенах Ривлина смешивается с образованием двух лагерей: «только Биби» и «только не Биби». Сигналом к ​​формированию этих лагерей дали полицейские расследования Нетаниягу, в ходе которых мы увидели, как некоторые из самых близких к Нетаниягу людей, в том числе Нафтали Беннет и Авигдор Либерман, прервали с ним связи не только по идеологическим или племенным мотивам, но и по личным. А один из них, Гидеон Саар, возвращается к нему с поджатым хвостом, потому что ему не удалось создать собственную политическую структуру.

Они чувствовали отвращение к культу личности, который развился вокруг него и достиг кульминации в присутствии высокопоставленных деятелей «Ликуда» в начале суда над ним в мае 2020 года. С тех пор многие действия Нетаниягу были продиктованы его судебными делами.

Так он пытался провести с Левиным переворот системы власти, так он игнорировал предупреждения о последствиях переворота для безопасности и экономики, так он ведет самую долгую войну с момента создания государства — вопреки израильской концепции безопасности, которая требует коротких войн.

Нетаниягу опирается на два с половиной племени: ультраортодоксальное, религиозно-национальное и часть секулярно-традиционального — и культивирует свою власть, среди прочего, посредством ненависти и исключения арабского племени («Беннет раздал 50 миллиардов шекелей Исламскому движению») и шантажа секулярно-либерального племени («отказники», «глубинное государство», «капланисты» «забыли, что такое быть евреем» и т. д.).

Ситуация усугубится жесткими экономическими мерами в бюджете 2025 года, когда мы увидим, кто платит большую часть цены за самую дорогую войну в истории Израиля, как «надежный электорат» получает компенсацию за эти меры и как продвигается закон об уклонении харедим от военной службы.

После года войны стало ясно, что военная служба является важнейшей, насущной потребностью в стране, утратившей безопасность и чувство защищенности и делающей все, чтобы их восстановить. Это должно было создать союз между племенами, которые служат – но этого не происходит. Оказывается, пропасть между ними по другим вопросам сильнее, чем братство и солидарность, которые проявились на поле боя.

Стремление Нетаниягу политически выжить, учитывая его правовое положение, создает прочный союз между ним и племенами, составляющими его правительство. Это не сулит ничего хорошего нашей политической системе: она рассматривает трайбализм как самый ценный актив для удержания власти, а также личной и секторальной выгоды.

Если жестокая война и национальная травма библейского масштаба до сих пор не смогли изменить это — у нас серьезные проблемы. В еврейских войнах нет победителей.

Сами Перец, TheMarker, И.Н. На снимке: демонстрация за освобождение заложников. Фото: Оливье Фитусси ∇