Чем займется Центр Чубайса в Тель-Авиве

О намерении бывшего «отца российской приватизации» Анатолия Чубайса открыть и профинансировать в Израиле некий исследовательский институт известно уже несколько месяцев. 2 мая об этом сообщила пресс-служба Тель-Авивского университета, что позволило понять: от переговоров перешли к делу. Трудиться привлеченные исследователи будут под крылом профессора Итая Сенеда, декана общественных наук в Университете Тель-Авива – в прошлом он возглавлял Центр новых институциональных общественных исследований в Вашингтонском университете (Сиэтл, США). Один из ученых, согласившихся работать здесь, известный социолог Виктор Вахштайн рассказал «Деталям», что планируется делать.

– Что за центр создан в Тель-Авивском университете?

– Центр российских исследований – один из двадцати с лишним исследовательских центров с аналогичным названием, разбросанных по разным университетам. Кажется, в мировом академическом пространстве больше только центров исследований Китая.

– А при чем тут Чубайс?

– Он нашел спонсорские деньги и договорился с Тель-Авивским университетом о создании на факультете социальных наук нового подразделения, которое будет заниматься исследованиями России. Университет нанял меня и коллег – Александра Архангельского, Александра Баунова, Дмитрия Бутрина. У нас был карт-бланш в выборе тем, направлений и методологии, что и как изучать. Так что мы решили продолжить с теми объектами анализа, которыми каждый из нас занимался много лет, – с исследованием социальных связей, политического режима, культурных практик и экономических институтов. Только теперь наша задача – построить модель, которая схватывала бы взаимосвязь между этими четырьмя измерениями в динамике.

Предваряя следующие вопросы: нет, это не центр по «реабилитации 90-х» и «переписыванию истории». И – нет, Чубайс не является сотрудником нашего центра. Но без него мы бы еще лет пять ходили по разным израильским университетам с предложением создать такую структуру, где ученые из России могли бы работать вместе над интересующими их темами.

– Кто и что будет там делать? И вы лично в том числе?

– Мое направление – исследования социального капитала. Попробую простыми словами объяснить, что это.

Есть система социологических показателей, которые описывают отношения между людьми. С кем ты выпиваешь по выходным, кому одалживаешь деньги, кому можешь позвонить в два часа ночи и пожаловаться на жизнь, у кого спросить совета. То есть набор приятельских (слабых) и дружеских (сильных) контактов.

Население страны – причем любой страны – можно представить в виде такой вот сети сильных и слабых связей. У математиков это называется простой неориентированный график отношений. А социологи тут любят приводить метафору социальной ткани, где каждая доверительная связь между двумя людьми – что-то типа одного волокна в большом полотне. Мы можем анализировать эту сеть, фокусируясь на людях (как устроена твоя записная книжка, сколько у тебя связей и сколько твоих друзей также дружат между собой). А можем фокусироваться на территориях – смотреть, сколько в данном регионе или городе сообществ, неформальных клубов, организаций. Насколько эта территория «социально насыщена». Скажем Израиль – страна с зашкаливающими показателями социального капитала, а Россия, мягко говоря, нет. Тут важно смотреть не только на степень близости и доверительности отношений, но на один конкретный тип связей – связей между разными сообществами, партиями, клубами. Математики называют такие группировки «кликами», а связи между ними – «мостами».

Дальше, мы можем проанализировать эту сеть в динамике. Выделить сценарии трансформации социальных отношений. Есть сценарий атомизации: распад всех типов связей, рост недоверия друг другу, институтам и людям в целом. Это то, что социологи наблюдали в России в 1990-е. Есть сценарий сплочения и солидаризации: когда у вас стремительно расширяются круги доверия и сети взаимопомощи. Это то, что мы наблюдали в Израиле после 7 октября, а социолог Питер Бэр – в Гонконге в период карантинной изоляции. И есть промежуточные сценарии. Например, трайбализация – когда остаются только сильные связи внутри самого близкого круга, а остальные исчезают. Или поляризации – когда люди сплачиваются по одну из сторон баррикад в противостоянии другой стороне (он очень похож на солидаризацию, но с одним важным отличием – исчезают «мосты» между разными когортами).

– Зачем это изучать?

– Потому что от структуры этой сети зависят другие параметры. Экономическое поведение. Участие в политических акциях. Горизонты планирования и рациональных ожиданий. Иногда – мировоззрение и ценности. Даже вещи, которые психологи считают исконно своими, например склонность к риску или локус контроля (то есть уверенность, что ты на что-то в стране и в своей жизни можешь повлиять собственными действиями).

Но это только одна ось. Социологическая. Рядом аналогичные мониторы строят экономист, культуролог и политолог. Там другие наборы показателей, другие этапы и другие взаимосвязи. Что, собственно, и делает замысел интересным для ученых – понять, как связаны наблюдаемые изменения в отношениях между людьми, трансформация экономических институтов, появление новых идеологических доктрин и, скажем, политические репрессии. Мы с коллегами договорились, что будем избегать простых решений вроде экономического детерминизма (когда приходит экономист и говорит: все описанные вами феномены объясняются очень просто – тут цены на нефть упали, уровень жизни просел и т. п.). Или социологической экспансии типа «все, что вам казалось культурой, – это просто набор ритуалов и верований, которые объясняются структурой самого племени». Надеюсь, получится сделать такую модель в четырех измерениях.

– «Проект будет рассказывать, как российские либералы допустили происходящее в стране», – сказал один источник. Джордж Кеннан и Американский комитет по освобождению народов России от большевизма в начале 1950-х ставили задачу обрушить советскую власть без оружия. А вы?

– А мы сидим и часами обсуждаем разные типы математического моделирования социальных процессов. У меня лично, конечно, масса своих убеждений и верований. В том числе представления о добре и зле, где репрессивные законы, убийства политиков, необоснованные аресты людей (включая моих близких друзей) – это абсолютное, стопроцентное зло. Так же, как призывы к геноциду евреев на американских кампусах и отрицание «черной субботы» в рафинированных интеллектуальных журналах. Но как ученый я не могу себе позволить действовать с позиции рядового человека или политического активиста. Университет – не политическая партия. Как минимум не должен ей быть. Поэтому я не смешиваю свои гражданские и общественные дела, связанные прежде всего с противостоянием новой волне антисемитизма в Европе и Штатах, со своей научной работой в ТАУ.

• Читайте также:
• Университет в изгнании: готов ли Израиль принять новых ученых-репатриантов?
• Израильтянин получит премию Тьюринга – аналог «Нобелевки» в области компьютерных наук
• «Когда мы сажаем террориста, мы просто обучаем нейросети»: почему выдающийся израильский ученый не верит в свободу воли
• На деньги ЕС их учат: «Каждый обязан участвовать в джихаде и стать шахидом за «Аль-Аксу»

– Тогда кто является целевой аудиторияей проекта? 

– Коллеги – социологи, политологи, экономисты и исследователи культуры. Те, кто пишет статьи в научных журналах. Первую презентацию методологии исследования для коллег из израильских университетов мы сделали в этом месяце. Обсуждение с европейскими коллегами планируем провести в июне. Надеемся привлечь больше ученых из русскоязычной академической диаспоры в Европе и Штатах. Я надеюсь, что Тель-Авив станет одним из центров этой глобальной «Франкфуртской школы 2.0».

– «ХаАрец» пишет: в университете заявляют, что в этой академической деятельности исключена возможность нарушений. О каких нарушениях идет речь? 

– Если я правильно реконструирую это высказывание университетского менеджмента, то оно значит следующее: «Источники финансирования мы проверили, к квалификации исследователей и темам у нас тоже вопросов нет». Но вряд ли это убедит бдительную общественность из числа постоянных читателей «ХаАрец» или зрителей «Царьграда».

– «Разрушать Россию на израильские деньги», – написал один человек в «Фейсбуке»…

– «Разрушать Израиль на российские деньги», – написал другой человек в «Фейсбуке». Кажется, даже российская ФСБ так не верила в разрушительную силу моих исследований, как комментаторы в «Фейсбуке». Но я уже, если честно, привык. В Манчестере меня постоянно подозревали в работе на «Моссад», в Москве – на ЦРУ, в Тель-Авиве – на ФСБ… Вызывать подозрения – неотъемлемая часть моей профессии.

Нателла Болтянская, «Детали». Фото: Alexei Nikolsky, Sputnik, Kremlin Pool Photo via AP √