Новое правительство Ливана оставляет в стороне «Хизбаллу», стремившуюся сохранить власть

С момента обретения независимости в 1943 году в Ливане сменилось 78 правительств. Последнее сформировано в выходные, всего через три недели после назначения премьер-министра. Оно пришло на смену временному правительству, управлявшему страной последние три года.

Новое правительство нарушает условности и «традиции» не только в одном. С 2005 года Ливан привык к тому, что формирование правительства — это, словно диктат небес, испытание, которое длится много месяцев, а то и почти год, даже если страна только что пережила войну.

На этот раз скорость, с которой оно сформировано, является неотъемлемой частью политической революции, произошедшей в Ливане. Новый премьер-министр Наваф Салам под руководством президента Джозефа Ауна решил, что распределение 24 портфелей в кабинете министров будет отражать конфессиональную структуру страны. При этом ни один из министров не будет выступать в качестве официального представителя какой-либо партии, но будет назначаться с учетом профессиональных способностей.

Система сектантских политических назначений и партийных распределений стала главной причиной провала правительства в Ливане в последние десятилетия, а также повальной коррупции, которая привела к экономическому кризису исторического масштаба и банкротству страны.

Истоки этой системы лежат в Таифском соглашении, подписанном в 1989 году и положившем конец 15-летней гражданской войне в Ливане. В соглашении говорилось, что президентом всегда будет христианин-маронит, премьер-министром — мусульманин-суннит, спикером парламента — мусульманин-шиит, а начальником штаба армии — друз.

На этом фундаменте (не имевшем конституционной основы) созданы «традиции», в соответствии с которыми партии и политические движения закрепились в правительстве. Так, например, портфель финансов, третий по значимости пост в правительственной иерархии после президента и премьер-министра, находился в руках шиитов, и на практике принадлежал Набиху Берри. Берри, спикер парламента и лидер движения «Амаль», «назначал» министра. То же самое касалось и нескольких других портфелей кабинета, например, здравоохранения и социального обеспечения, принадлежавшим «Хизбалле», и иностранных дел, принадлежавших христианам.

На этот раз Салам перетасовал карты, но не полностью покончил с политической «традицией». Пять министров «рекомендованы» Берри, включая министра финансов Ясина Джабера, на назначении которого настоял Берри. Четырех министров рекомендовала Партия ливанских сил во главе с Самиром Геагеа. Это действительно «правительство экспертов», но партийная принадлежность большинства его министров совершенно очевидна.

Самое большое изменение и, возможно, самое значительное — позиция «Хизбаллы». С 2008 года эта организация обладала правом вето, которое она могла использовать для блокирования, изменения или саботажа основных решений кабинета министров, то есть фактически — диктовать политику в любой области.

Согласно ливанской конституции, для принятия таких важных решений, как утверждение государственного бюджета, вступление в войну или проведение экономической реформы, требовалось одобрение не менее двух третей членов кабинета. Тот, кто контролировал треть плюс одного министра, «блокирующую треть» в ливанском политическом лексиконе, был сильнее самого премьер-министра. В этом заключалась главная политическая сила «Хизбаллы». Даже если теоретически у нее было лишь небольшое число министров (как правило, всего два), она могла создавать коалиции, парализующие работу правительства.

В новом правительстве у «Хизбаллы» вообще нет министров, а возможности создать «блокирующую треть», по крайней мере на бумаге, у нее не существует. Это произошло во многом благодаря напористой позиции Моргана Ортагуса, заместителя посланника Трампа по Ближнему Востоку Стива Уиткоффа, сменившего Амоса Хохштейна на посту специального посланника в Ливане. Ни один представитель «Хизбаллы» не войдет в кабинет ни в каком виде и форме, организация должна быть разоружена, и не только к югу от Литани, — дал понять Ортагус Ауну и Саламу.

Стиль, который привносит Ортагус, полностью отличается от стиля Хохштейна, который пытался и не смог добиться формирования правительства в Ливане. Однако обстоятельства, в которых он действовал, были иными. Он пытался добиться прекращения огня, когда «Хизбалла» находилась на пике своей мощи, а Хасан Насралла сильной рукой управлял как своей организацией, так и ливанской политикой.

Хохштейн и французский посланник Жан-Ив Ле Дриан вели переговоры с Берри, служившим в некотором роде адвокатом «Хизбаллы». Роль премьер-министра Ливана Наджиба Микати была чисто символической. В ходе этих обсуждений Насралла утвердил принцип, согласно которому назначение президента и формирование кабинета — чисто ливанские вопросы, в которые не должны вмешиваться никакие иностранные структуры.

Военный крах «Хизбаллы», смерть Насраллы, свержение режима Башара Асада в Сирии силами «Хайят Тахрир аш-Шам» и ее лидера Ахмада аш-Шараа, уход Ирана с сирийской арены и потеря прямых сухопутных связей с «Хизбаллой» создали условия для прекращения огня и политического процесса, в результате которого в Ливане появилось новое правительство.

Ко всему вышесказанному следует добавить активное участие Саудовской Аравии, обусловившей помощь в восстановлении Ливана нейтрализацией «Хизбаллы». Наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бин Салман безуспешно пытался навязать условия Ливану в 2016 и 2017 годах и впоследствии дистанцировался от этой страны, кроме ограниченной помощи на гуманитарные проекты.

Тем не менее отстранение «Хизбаллы» от прямого участия в управлении страной и ослабление ее военной силы, а также резкая общественная критика, которой ее подвергают за разрушения и страдания сотен тысяч мирных жителей Ливана, не оставили ее бессильной и лишенной влияния.

«Хизбалла» представляет особенно большую часть шиитского населения на юге Ливана, в пригороде Бейрута Дахие и в некоторых районах Ливанской долины. Она будет стремиться продемонстрировать, что может выполнить свои обещания по выплате компенсаций и реабилитации жертв войны.

Речь идет не только о том, чтобы сдержать слово. Если не произойдет никаких экстраординарных событий, парламентские выборы должны состояться в мае 2026 года. «Хизбалла», как и другие партии страны, пройдет испытание последствиями войны.

Вопрос о ее разоружении на всей территории страны, а не только к югу от реки Литани, как того требует резолюция 1701, может занять центральное место в политическом дискурсе в условиях международного, особенно американского и саудовского, давления на ливанское правительство. Это чревато ожесточенным конфликтом между организацией, правительством и армией.

Назначение президента и формирование кабинета министров открывает путь к получению миллиарда долларов помощи как для восстановления разрушений от войны, так и для покрытия огромного государственного долга в размере около 140 миллиардов долларов. Ливан по-прежнему имеет «право» на около 11 миллиардов долларов, которые страны-доноры обязались выделить ему в 2018 году.

Однако получение этих денег зависит от способности Ливана получить кредит от Международного валютного фонда, для чего необходимы всеобъемлющие экономические и правовые реформы, и это требование пока не выполнено.

Предполагается, что, как только соглашение о прекращении огня будет выполнено и ЦАХАЛ выведет войска из Ливана к 18 февраля, после продления срока, полученного от США, правительство начнет проводить реформы. Сможет ли новое правительство обойти множество политических мин, которые его ожидают, пока говорить рано.

Цви Барэль, «ХаАрец», Н.Б. Фото: AP Photo Bilal Hussein ∇