«Черные трансплантологи» — очередной бред российской пропаганды

Как ни крутите, но в основе авторитаризма всегда лежит мракобесие: образованными людьми труднее управлять, остальным же можно скормить с экрана или газетной страницы все, что угодно. Включая почки и сердца «разобранных на органы российских военных».

Генерал-майор милиции, советник министра внутренних дел России Владимир Овчинский не был первым, кто заявил в интервью, что «конфликт на Украине» привел, якобы, к расцвету «черной трансплантологии». Причем только на украинской стороне: убитых и даже раненых россиян, якобы, разбирают на органы, которые потом продают. Миф об этом уже несколько месяцев всплывает то на одном пропагандистском канале, то на другом – впрочем, бездоказательно.

Сразу вспоминается сталинское «дело врачей». Когда брали подозреваемых, — а было это аккурат 70 лет назад, в январе 1953 года, – 13-летняя девочка Наташа присутствовала при обыске и аресте отца, «врача-вредителя» Якова Львовича Рапопорта. Рапопорт – легенда патологоанатомии, человек, участвовавший во вскрытии Ландау, и уже в весьма преклонном возрасте – академика Сахарова. Много лет спустя я спросила у Натальи: чем вообще мог «навредить» патологоанатом?

— По версии следствия, он помогал скрывать вредительскую деятельность своих коллег, описывая в медицинском заключении смерть от естественных причин, — ответила Наталья Рапопорт. — И была еще дворничиха, понятая — она рассказывала во дворе, что «энтот Рапопорт гноем раковых трупов мазал пассажиров в троллейбусе».

Примерно такое же ощущение бреда возникает и от интервью Овчинского. Сугубо психологически история понятна – в охоте на ведьм не может быть понятия «слишком». Пресловутый фрагмент старого фильма «Покаяние» о тайном намерении прорыть тоннель от Бомбея до Лондона – не преувеличение, в обвинениях сталинской поры и не такое бывало. Да и в относительно вегетарианские хрущевские времена Иосифа Шнайдера обвиняли в подготовке захватить крейсер «Молотов» с целью сбежать на нем в Израиль.

— Если отбросить в сторону пропагандистский налёт (его тут, правда, все 100 процентов), то налицо полное незнание технологии процесса и основ трансплантологии, — так прокомментировал «Деталям» эту историю врач Андрей Волна, до недавнего времени работавший руководителем клиники травматологии, ортопедии и спинальной хирургии. — Нельзя взять, например, чье-то сердце и пересадить его страдальцу: организм реципиента и орган донора должны быть иммунологически совместимы. Следовательно, должен наличествовать громадный (европейский, например) список потенциальных реципиентов с заранее известным иммунологическим статусом — и возможность тестировать по этим же критериям потенциальных доноров. Для чего во фронтовой или прифронтовой зоне должны быть организованы иммунологические лаборатории!

При этом только почки (ну, ещё фрагменты роговицы и подобные «мелочи») можно извлечь у трупа и сравнительно просто доставить в клинику к потенциальному реципиенту. А другие органы нуждаются и в сложной хирургии для «забора», и в обеспечении дорогой и сложной транспортировки (с поддержанием их деятельности, по сути). Это возможно только в условиях создания трансграничной украино-европейской коррупционной (кто-то же должен платить громадные деньги за всё это) системы медицинского обеспечения такой «трансплантологии». Даже в мирное время этого не сделать — до сих пор далеко не вся Европа объединена единой сетью данных. А в воюющей стране организовать нечто подобное незаметно, с убийством людей (!) вообще нереально.

Даже врачей на Украине не хватило, не говоря об остальном. Так что сказанное — бред полнейший. Но я и сам в 1967 больнице Москвы работал, на закате «дела трансплантологов». Так что «врачи-убийцы» — это наше всё… — сказал Андрей Волна.

Напомним про еще один процесс. В 2005 году в Москве было возбуждено уголовное дело против докторов, которых обвинили в приготовлении к убийству. Тогда в больницу попал человек с тяжелой черепно-мозговой травмой, по мнению врачей, несовместимой с жизнью. Заместитель главного врача по анестезиологии и реанимации Ирина Лирцман позвонила в центр органного донорства и сообщила о наличии потенциального донора почки. Приехала бригада, но начать изъятие не успели – в операционную ворвались сотрудники Московского уголовного розыска в сопровождении врачей госпиталя МВД. Они попытались реанимировать пациента (чего сделать не удалось), и обвинили местных медиков в «разбирании пациента на органы».

Было судебное дело, обвиняемых оправдали. Позже произвели еще несколько попыток их засудить — тоже безуспешных. Такой интерес правоохранительных органов многие объясняли наличием «заказа» от неких высокопоставленных российских чиновников из Минздрава. Пересадка органов – дело хлебное, и нуждающиеся за ценой не постоят.

Полицаи не знали, что такой потенциальный криминал требует сложнейшего менеджмента. Помимо отличного технологического обеспечения и хорошей хирургии. Но дело нормального «забора» органов они убили. Как грибы после дождя, посыпались аналогичные обвинения против врачей в разных городах России. Одновременно количество трансплантаций в российских больницах стало снижаться – врачи просто боялись за это браться.

Время от времени тема врачей-убийц вновь и вновь всплывает в сознании россиян. Теперь вот доплыла и до генерал-майора. Который даже описывает процесс: «Наука резко рванула вперед. Изменилась система сохранения донорских органов. Раньше единственным методом сохранения донорского органа было размещение его в холоде (на льду), в состоянии, когда приостановлены жизненные процессы. Но теперь можно перевозить органы так, будто они и не покидают тела, продолжают работать точно так же, как в организме».

Впрочем, невзирая на профессиональную нелепость, конспирологическая теория о «черных трансплантологах» вполне успешно работает на заданную парадигму: «кругом враги». Овчинский не первый и не последний российский чин, кто прибегает к подобным методам  извлечения остатков головного мозга у подчиненного ему населения, посредством послушных СМИ и без возможности пересадки.

Нателла Болтянская, «Детали». На фото: мобилизованный российский военнослужащий на учениях.  AP Photo