Жёсткий контроль Трампа выбил Нетаниягу из равновесия

Вместо того чтобы транслировать в понедельник открытие сессии кнессета, израильские телеканалы должны были показать интервью с американскими спецпосланниками Стивом Уиткоффом и Джаредом Кушнером в программе “60 минут”. Кнессет, возможно, и зрелищнее, но совершенно не имеет значения. Реальные решения, определяющие судьбу израильтян, принимаются в Вашингтоне.

Послание Уиткоффа и Кушнера было ясным: они тщательно контролируют ситуацию и не допустят срыва перемирия.

События в Газе, произошедшие после выхода интервью, подтвердили это на практике. После атаки в Рафиахе, в которой погибли двое израильских солдат, крайне правый министр Бецалель Смотрич написал в X одно слово: «Война». Но Уиткофф уже распорядился, чтобы Нетаниягу приказал ЦАХАЛу действовать сдержанно, продолжать поставки гуманитарной помощи и не закрывать пограничные переходы.

Как обычно, Нетаниягу и Исраэль Кац преподнесли первоначальный военный удар в пафосных выражениях. Но, как только началась деэскалация, они исчезли из инфопространства, оставив разруливать ситуацию «политический источник» и пресс-службу.

Уиткофф и Кушнер прибыли в Израиль в понедельник, чтобы убедиться, что Иерусалим не собирается отклоняться от линии Вашингтона. По двум ключевым пунктам разногласий вокруг перемирия они встали на сторону ХАМАСа.

Первый касался темпов возвращения тел заложников. Израиль утверждает, что ХАМАС намеренно затягивает процесс, точно зная, где находятся останки. Посланники Трампа же считают, что ХАМАС выполняет условия сделки, а сложная ситуация на местах мешает поискам.

Второй спор касался атаки в Рафиахе. Израиль назвал его грубым нарушением перемирия. Но Трамп принял версию ХАМАСа, утверждавшего, что боевики не знали о соглашении, словно заблудившиеся японские солдаты, продолжавшие сражаться под землёй.

Интервью Уиткоффа и Кушнера также пролило свет на американскую версию событий, предшествовавших перемирию.

На прошлой неделе газета «Исраэль хайом» опубликовала рассказ Рона Дермера, согласно которому Трамп якобы не собирался добиваться освобождения заложников, и это Израиль вынудил его действовать.

По словам Дермера, возможность для сделки возникла после неудачного удара в Дохе, который заставил Катар опасаться новых атак Израиля. Тогда США собрали арабские страны, чтобы убедить ХАМАС уступить.

Дермер — человек умный, возможно, единственный по-настоящему сообразительный в окружении Нетаниягу. Но если он и вправду верит в свои же истории, положение Израиля куда хуже, чем кажется.

Уиткофф, напротив, рассказал совершенно иную версию. По его словам, опасался последствий не Катар, а сам Израиль.

«Мы почувствовали себя немного преданными», — сказал Уиткофф, описывая реакцию в администрации Трампа на удар по Дохе.

Кушнер добавил: «Трамп счёл, что израильтяне начинают терять контроль. Пришло время проявить жёсткость и остановить их, пока они не сделали то, что противоречит их долгосрочным интересам».

Нетаниягу и Дермер настаивают, что нынешний мирный план — это «план Дермера», который американцы позже лишь адаптировали, чтобы он был приемлем для ХАМАСа. На деле всё наоборот.

Уиткофф и Кушнер представили этот план как собственный и рассказали, что Трамп лично убедил Нетаниягу согласиться. По словам Кушнера, документ был составлен так, чтобы у Трампа оставалось пространство для манёвра — чтобы не увязнуть в старых деталях и не дать скептикам сорвать сделку.

Уиткофф добавил, что важно было создать у ХАМАСа ощущение, будто у него есть примерно двадцать пунктов, по которым он вышел победителем.

Главным моментом интервью стало подтверждение информации, впервые опубликованной Бараком Равидом. Речь о необычной встрече в Шарм-эш-Шейхе между Уиткоффом, Кушнером и переговорщиком ХАМАСа Халилем аль-Хайей.

Встреча, одобренная Трампом, должна была закрепить окончательные условия сделки. За месяц до этого аль-Хайя потерял сына — боевика ХАМАСа, погибшего при израильском ударе в Дохе.

Уиткофф, сам потерявший сына из-за передозировки, выразил ему соболезнования и передал послание от имени президента США: «Президент сказал: мы поддержим это соглашение. Мы не позволим нарушить его ни одной из сторон, и обе стороны будем рассматривать справедливо».

Уиткофф также описал главный страх ХАМАСа: «Они ужасно боялись, что Израиль отведёт войска, ХАМАС освободит всех заложников, а затем Израиль просто возобновит войну».

Именно этот парадокс Уиткофф и Кушнер так и не смогли разрешить.

На первом этапе — прекращение огня и освобождение заложников — ХАМАС рассматривался как легитимная сторона: с ним вели переговоры, учитывали его требования, ему давали гарантии и даже позволили встречу с личными посланниками президента США. Но на втором этапе ХАМАС должен исчезнуть — сложить оружие, отказаться от власти в Газе и раствориться.

Как совместить эти две реальности? Теоретически — через международных посредников и многонациональные силы. Но, как уже сообщалось, на их формирование уйдут месяцы, а пока ХАМАС остаётся фактической властью в анклаве.

Кушнер признал, что механизм управления ещё не создан: «Мы пытаемся выстроить систему и начать её утверждать», — сказал он. Сроков при этом нет.

Эта неопределённость несёт политическую угрозу для Нетаниягу. После завершения возвращения тел заложников на первый план выйдет вопрос о будущем Газы.

Зимняя сессии кнессета даёт его противникам (и крайне правым партнерам) инструмент, чтобы попытаться прекратить полномочия нынешнего правительства. Министр от крайне правых Орит Струк уже почувствовала момент, призвав возобновить войну в полном масштабе — шаг, грозящий расколом коалиции. Смотрич пока решил подождать, но, по всей видимости, ненадолго.

Хаим Левинсон, «ХаАрец», М.Р. AP Photo Evan Vucci