Закон, что дышло

Законопроект, позволяющий министрам участвовать в выборе юридического советника министерства, удалось провести в первом чтении. В интервью «Деталям» адвокат Алекс Шмерлинг предположил, что новые условия лишат юристов возможности следить за соблюдением законности в своих ведомствах.

Законопроект, который министр юстиции Айелет Шакед назвала «весьма логичным», оппозиция считает попыткой подчинить государственные институты интересам политиков. Предполагается, что кандидатуры на пост юридического советника министерства более не будут выноситься на тендер, а назначение будет проводиться министром на основе предложения, сделанного комиссией по подбору кадров и при согласии юридического советника правительства.

За утверждение законопроекта в первом чтении проголосовали 46, против – 39 депутатов, и он был передан в комиссию по законодательству для подготовки к голосованию во втором и третьем чтениях. «Назначение в министерства не независимых профессионалов, а приближенных к министру юристов, еще один шаг на пути последовательного разрушения израильской демократии и власти закона в стране. Вместо того, чтобы юридические советники защищали интересы общества от коррумпированных политиков, назначат приближенных, которые будут защищать политиков от общества и позволят министру творить все, что он пожелает. Эта коалиция принимает закон за законом, разрушающие наше общество, словно в древней китайской пытке — капля за каплей на голову жертвы. Только в нашем случае на месте жертвы — весь народ Израиля», — так отозвалась о законопроекте лидер движения «А-Тнуа», бывший министр юстиции Ципи Ливни.

— Смотрите, что получится: министр будет назначать специальную комиссию по подбору подходящих кандидатур, причем председателем комиссии будет генеральный директор министерства — то есть ставленник министра, — поясняет адвокат Алекс Шмерлинг. — В комиссию будет входить представитель общественности, которого, кстати, будет назначать все тот же гендиректор.

Будет еще два представителя, но в целом, кроме представителя юридического советника правительства, который тоже входит в состав комиссии, все остальные — вполне управляемые фигуры. В итоге именно министр будет решать, кого комиссия порекомендует, а представитель юридического советника получит право вето, но не более того. Конкурса, как это принято в настоящее время, не будет. Говоря простым языком, мы вместо маленького прокурора получим в каждом министерстве своего «консильери».

Вообще спор о функциях юрисконсультской службы в государственных учреждениях, в органах местной власти, в госкорпорациях ведется в Израиле уже много лет. В том числе о юрсоветнике правительства. Еще в 1962 году комиссия Аграната указала, что юридический советник автономен и никому не подчиняется, а его указания обязательны для правительства. Позднее определили, что для отбора кандидатуры юридического советника правительства нужно формировать комиссию, возглавляемую бывшим членом Верховного суда. Все так серьезно, потому что в компетенцию юридического советника входит надзор за соблюдением законности во всех без исключения государственных структурах — то есть он наделен полномочиями и генерального прокурора. Из этого можно сделать простой вывод: сегодня юридические советники министерств и ведомств выступают, прежде всего, посланниками генпрокурора на местах! Их задача — не столько давать советы, сколько выписывать обязательные к исполнению рекомендации. Они должны быть независимы.

И понятно, что подобные независимые фигуры безумно мешают администраторам — вне зависимости от политических взглядов. И левые, и правые, и центристы — все страшно недовольны своими юридическими советниками. Потому, насколько я понимаю, этому законопроекту Аелет Шакед тихонечко под столом аплодируют, в том числе, и представители оппозиции.

Я хорошо помню, как, например, Хаим Рамон или Ицхак Рабин частенько жаловались на то, что дескать, юристы связывают им руки. Но мы же с вами, как общество, заинтересованы совсем в другом! Мы не можем безоговорочно доверять нашим политикам. Мы вручаем им в руки ключи от управления государством при условии постоянного контроля за тем, чтобы они соблюдают закон. Причем не только букву, но и дух закона. А если юридический советник становится адвокатом начальника — не адвокатом министерства, а адвокатом самого министра, то он превращается в обычного консильери, задача которого — сделать съедобным несъедобное, и обслуживать если не самого министра, то политический круг, который тот представляет.

Есть и нестыковка в новом законе: юридического советника планируется назначать на 7 лет, а у нас правительство редко держится больше трех лет. Представьте ситуацию, при которой один министр ушел, другой пришел, а тут старый юридический советник начнет совать палки в колеса, потому что он может представлять другой лагерь! Но даже эти опасения не перевешивают самого главного: ведь каждый юридический советник будет знать, что через семь лет он будет уволен.

Если к этому времени он закрепит за собой репутацию несговорчивого человека, создающего проблемы, а не умельца, который в любой ситуации найдет возможность помочь своему министру делать все, что тому хочется, то ему, юристу, будет сложно дальше продвигаться. В итоге мы получим в министерствах послушного чиновника в руках министра, а не ведомственного прокурора.

В настоящий момент срок пребывания юридического советника в должности ничем не ограничен. Он может уйти сам, но новый министр не сможет его уволить.

— Но ведь представитель юрсоветника в комиссии по выбору кандидатур может наложить вето на ту или иную кандидатуру…

— Но не просто так! Вето нужно обосновать. А если квалификация юриста высока — тогда у советника не будет повода для отказа.

Сегодня подбор юридического советника министерства проходит на открытом тендере, он может вообще прийти «с улицы», или из того же министерства, или из другого ведомства, но он никому ничем не обязан, и у него нет необходимости ни перед кем выслуживаться. Я знаю много примеров, когда высокие юридические посты занимали просто толковые юристы, не имевшие каких-то связей.

— Пока законопроект принят только в первом чтении, до следующего голосования срок еще достаточно большой…

— Айелет Шакед настроена решительно, и она продвигает этот закон очень быстро, так что велика вероятность, что его примут в самом скором времени.

— Чем вызвана, на ваш взгляд, такая настойчивость министра юстиции? Ведь, казалось бы, идея идет вразрез с интересами ведомства, которое она возглавляет?

— Это совершенно непонятно. Нет ни одного обладающего весом человека, в минюсте и подчиненных ему структурах, который бы поддерживал эту идею. Юридический советник правительства тоже высказался категорически против. «Вы превращаете сотрудников юридической службы в людей, которые всегда говорят «да», — сказал Мандельблит, несмотря на то, что является представителем вполне определенной политической ориентации и креатурой премьер-министра.

Но Шакед думает иначе: нас избрали, значит, мы должны иметь возможность делать то, что считаем нужным. Бытует мнение, что в главных юридических структурах страны за последние годы сформировалась клика, которая всем заправляет, но независимые юрсоветники в силах ей помешать. Такой юрист может сказать, например, что нельзя запрещать выступать в обнаженном виде, или что нельзя лишать финансирования театры за то, что там ставят пьесы арабских авторов. А уж когда речь идет о попытках обойти результаты тендеров или о решениях выделить деньги НКО, которым они, казалось бы, не полагаются…

— То есть вы прогнозируете, что закон вскоре будет принят?

— Я пока не вижу, чтобы оппозиция всерьез организовывалась для борьбы. Всего 39 человек высказались против при голосовании в первом чтении. Они не борются за это также активно, как боролись с законом о субботней торговле.

Олег Линский, «Детали». Фото: Томер Аппельбаум