Забытая война

Израильские любители истории, в основном, сосредоточены на двух войнах: Шестидневной и Войне Судного дня. Обе очень драматичны, с ними совершенно ясно, как и когда они начались, как и когда закончились. Одну считают великой победой, другую — болезненным сюрпризом, и вместе они образуют классическое повествование о «взлете и падении», историю, которую израильтяне очень любят себе рассказывать:

1. Враг стремился нас уничтожить.
2. Благодаря уму и смелости, мы победили врага.
3. Но затем мы привыкли к аромату победы, стали слишком равнодушными и самодовольными, и дорого за это заплатили.
4. Главное, что в итоге мы победили, и наступил мир.

Но между этими двумя войнами, со всеми их триумфами и мемориальными песнями, лежит другая война. «Война на истощение», унесшая жизни 968 израильтян. С той войны минуло 50 лет (о споре про точную дату и, следовательно, о числе погибших, поговорим далее). Это война, в которой никто не выиграл, но никто и не проиграл. Война, о которой трудно сказать, когда она началась. Война, которая в каком-то смысле продолжается по сей день. И хотя она не такая яркая, как та, что была до нее, или та, что последовала за ней, это — война, которая изменила ситуацию в регионе, определила Израиль, как «длинную руку» Соединенных Штатов на Ближнем Востоке, и заново прочертила политический разлом израильского общества. Может, это прозвучит провокационно, но, с точки зрения Израиля, насколько мы его знаем сегодня, это была первая война.

Несколько слов об Израиле и мире перед «войной на истощение».

• В Белом доме сидит Линдон Джонсон, который сменил в Овальном кабинете убитого Кеннеди.
• Пост премьер-министра Израиля занимает Леви Эшколь, завершивший эру Бен-Гуриона и возглавивший правительство национального единства с Менахемом Бегиным. Вместе они стали избранными представителями подавляющего большинства израильтян.
• В Египте правит Гамаль Абдель Насер, повелевая и всем арабским миром. Салах Джадид возглавляет Сирию, а ООП — Ахмед Шукейри.
• The Beatles все еще записывают свои альбомы, а Вудсток — всего лишь небольшой городок в штате Нью-Йорк, о котором никто никогда не слышал.

Несколько слов об Израиле и мире после «войны на истощение».

• The Beatles распались, а Вудсток стал изысканным символом той эпохи, которую некоторые безуспешно пытаются воссоздать по сей день. У нас к вершинам популярности пришли Арик Эйнштейн и Шалом Ханох.
• В Белом доме — Ричард Никсон и его советник Генри Киссинджер. Пост премьер-министра Израиля занимает Голда Меир. В оппозиции Менахем Бегин выступает против возвращения территорий.
• Ясир Арафат стал председателем ООП, а в Египте и Сирии появились новые президенты — Анвар Садат и Хафез Асад.

Вопрос названия

Семантика — это политический вопрос. Спор о том, называть ли территории, захваченные у Иордании в 1967 году, «Иудеей и Самарией», «Западным берегом» или «оккупированными территориями», является проявлением идеологической борьбы. То же относится и к «эвакуации», в отличие от «изгнания» — об уходе из Гуш-Катифа. Или «соглашение» против «катастрофы» — в отношении Осло.

В названиях войн это особенно заметно. 1948 год у нас -«освобождение», а у них — «катастрофа». Мы говорим: «Операция Кадеш», а мир называет это «Суэцким кризисом». Война 1967 года нам известна, как «Шестидневная война», а арабы называют ее «Накса» («поражение», или «отступление»). Войну Судного дня они называют «Октябрьской войной».

Но название «Война на истощение» приняли и евреи, и арабы, хотя название ей дал Насер. «Я не могу забрать Синай, но могу ослабить Израиль и сломить его дух», — заявил президент Египта 23 июня 1969 года. — «Меч аль-иштинзафа» — Война на истощение (или «кровопролитная война»).

По поводу какого еще названия есть подобное согласие?  «Интифада» — насильственная борьба, арабское название которой стало для нас языковым заимствованием. Когда невозможно победить Израиль военным путем, начинаются попытки истощить его. Иногда это называют «волной террора», или просто «ситуацией». Интифада и «Война на истощение» похожи: Израиль не знает, как с ними справиться, кроме как постоянно поддерживать определенный уровень безопасности.

Мы уже начали?

Можно точно определить, когда закончилась «Война на истощение» — 8 августа 1970 года. Но историки и ученые расходятся во мнениях относительно того, когда она началась.

Официально признанная дата — 8 марта 1969 года, когда египтяне применили тяжелую артиллерию против израильской армии на всей территории Суэцкого канала. Атака произошла через несколько дней после смерти премьер-министра Эшколя,  до того, как Голда Меир была приведена к присяге. Целью атаки было, среди прочего, оказать давление в тот момент, пока посланник ООН на Ближнем Востоке Гуннар Ярринг вел политические переговоры в регионе.

Но инциденты начались, не дожидаясь, пока Голда закурит свои сигареты «Честерфильд». Десятки израильских солдат погибли в 1968 году, обороняя канала. Египтяне обстреливали, совершали авианалеты, в ответ ЦАХАЛ отправил коммандос в Египет, чтобы уничтожить инфраструктурные объекты врага.

Некоторые исследователи утверждают, что «истощение» началось еще в 1967 году, через месяц после окончания Шестидневной войны, когда египтяне двинули 60-ю бригаду на север, в сторону Порт-Саида в начале июля, и заняли там берега канала. ЦАХАЛ отбросил их, и египтяне открыли огонь в Порт-Саиде, убив шестерых и ранив тридцать четыре военнослужащих ЦАХАЛа. Израиль бросил в бой свою авиацию, был сбит египетский МиГ.

А может быть, даже раньше? «Для меня «Война на истощение» началась через шесть дней после Шестидневной войны», — сказал нам бригадный генерал Барух Харель (Пинко), командовавший 14-й бригадой.

Таким образом, можно спорить о дате. Но суть в следующем: арабы, особенно египтяне, отказались принять результаты Шестидневной войны и факт аннексии территорий Израилем. Израильтяне, с другой стороны, не собирались отказываться от территориальных достижений.

В прошлом месяце Бецалель Смотрич, члевоенно-политического кабинета, выступил в кнессете и заявил, что на Ближнем Востоке «любой, кто хочет мира, тишины и безопасности, должен контролировать этот регион». Ветераны «войны на истощение», должно быть, были удивлены этим историческим выводом министра транспорта.

В чем виновата Голда?

В Израиле есть известное развлечение, которое повторяется каждый год — обвинять Голду Меир в политической слепоте и повторяющемся неприятии прогнозов и фактов, которые и привели нас к сюрпризу Войны Судного дня. Это правда, но в этом Голда была не одинока («Куда двигаться и для чего двигаться?», -спросил министр обороны Моше Даян). И есть серьезные сомнения, что она могла бы вести другую политику, учитывая, как ветры дули тогда из Вашингтона.

Советник по национальной безопасности Генри Киссинджер, а затем президент Никсон полагали, что между Израилем и арабскими государствами после 1967 года сложилась настолько ассимметричная ситуация, что не было никакой возможности содействовать политическому урегулированию в регионе при этих условиях. Они проводили против советского блока политику «разрядки», которая неплохо действовала в сдерживании гонки вооружений. Но для Москвы Ближний Восток не был частью сделки. Русские решительно поддержали позицию арабского мира, по которой Израиль должен уйти со всех оккупированных территорий, и только тогда начнутся переговоры.

Американский президент и его советники не дали шанса мирной инициативе под названием «План Роджерса». Позже Киссинджер писал: «Американцы не были заинтересованы в навязывании урегулирования Израилю, потому что это укрепило бы веру в то, что лучшим способом борьбы с Америкой является шантаж. Поэтому (…) мы не видели смысла продвигаться вместе с СССР в деле урегулирования, пока позиция Москвы совпадала с радикальной арабской позицией». Киссинджер считал, что арабские государства, в конце концов, осознают, что не смогут достичь своих целей с помощью СССР, и тогда начнут искать поддержку у Вашингтона. Оглядываясь назад, можно сказать, что он оказался прав насчет Египта, но ошибся насчет Сирии .

Война генералов

В отличие от политических дебатов в Израиле по поводу «войны на истощение» и аннексированных территорий, которые велись, в основном, в стане левых (можно отметить организацию израильских социалистов «Компас» и «Движение за мир и безопасность», знаменитое первое «письмо отказников», а также сатирическое ревю Ханоха Левина «Королева ваной», появившееся в 1970 году, которое сначала вообще пытались запретить, и которое вызвало беспрецедентный общественный резонанс), споры по вопросам безопасности почти раскололи генштаб.

Речь шла, в принципе, о том, как защитить Суэцкий канал, который стал границей между Израилем и Египтом. Начальник генштаба Хаим Бар-Лев, генерал Давид Элазар и большинство членов генштаба полагали, что военное присутствие на линии канала необходимо. Когда египтяне усилили свои атаки, это стало толчком к созданию укрепленной линии вдоль всего канала.

Другой позиции придерживался генерал Арик Шарон, герой Шестидневной войны, который теперь занимал должность начальника учебного отдела. У него было противоположное мнение: ЦАХАЛ не должен постоянно находиться на линии канала, потому что тогда наши солдаты станут неподвижной целью. Следует защищать границу, находясь чуть дальше от линии канала, и реагируя на попытки египтян преодолеть водный барьер. Генерал Исраэль Таль также поддержал эту позицию.

Дискуссия сама по себе была правомерной и важной, но члены генштаба считали, что она ведется не в том месте. Они утверждали, будто Арик инструктировал приятелей-журналистов, добиваясь поддержки его позиции на страницах газет и делая разногласия в генштабе достоянием общественности и наших врагов. Это была грязная война с утечками информации.

Шарон попытался изобразить ее борьбой двух мировоззрений: закостенелого и консервативного взгляда вояк, и смелого, творческого мышления самого Арика. Напряженность достигла  пика во время незабываемого заседания генштаба, на котором присутствовал министр обороны Даян. Посреди спора о том, как следует защищать канал, встал Дадо [Элазар] и сказал, что ему надоела критика, которой Арик подвергает начальника генштаба, обвиняя его лично в том, что он не захватил достаточно большую территорию на Голанских высотах в эти шесть дней и не депортировал арабов с Голанских высот. Далее генералы один за другим поднимались и обвиняли Арика в создании мрачной атмосферы этих дебатов и натравливании на них прессы.

Как рассказывал журналист Узи Бензиман, они называли Шарона коварным, бесчестным, жестоким интриганом, привыкшим угрожать. Бар-Лев все это слушал, но молчал. В какой-то момент Шарон встал, спросил, является ли собрание генерального штаба местом, где «друзья собрались поговорить об Арике», и в ярости вышел из комнаты. Даян объявил, что обсуждение продолжится без него. И только командующий ВВС Мордехай (Моти) Ход поднялся и сказал, что не может смириться с тем, что заседание генштаба превращается в кампанию общего осуждения одного из генералов.

Бар-Лев, не моргнув глазом, отстранил Шарона от должности. Тот пошел жаловаться Даяну, который отправил его к Голде, а она вернула его к Даяну. Но Шарон не сдался, и атаковал справа: он дал понять Менахему Бегину и Йосефу Сапиру, лидерам блока «Херут-Либералы» (ГАХАЛ), что намерен уйти из армии и согласится присоединиться к их списку. Это сработало. Журналист Узи Бензиман выяснил, что в МААРАХ опасались перехода Шарона к политическим конкурентам, и оттуда надавили на Бар-Лева, заставив его отменить свое решение и назначить Шарона командующим Южным округом.

Шарон увидел в этом назначении ступень на пути к должности начальника генштаба, и решил вести себя, как «хороший мальчик». Он извинился перед Бар-Левом за свое поведение в генштабе, пообещал улучшить отношения с коллегами. Когда было решено укрепить линию канала, Шарон выполнил задание с таким энтузиазмом, что было трудно вспомнить, насколько сильно он выступал против этого. Но подозрения не рассеялось полностью. В мае 1970 года обстрел канала усилился. Тогда Даян и Бар-Лев встретились и обсудили, как урегулировать ситуацию – и выяснили, что Шарон имел разрешение вести артиллерийский огонь в двух километрах от Порт-Саида, в порту которого регулярно появлялись российские военные корабли. Даяна это встревожило, он приказал начальнику штаба отозвать разрешение: «Мы знаем, кто такой Арик, что такое артиллерия, и что такое два километра», — сказал он.

Во время Войны Судного дня эти «генеральские войны» снова начались, и даже усилились.

Как насчет морали?

«Война на истощение» на египетском фронте стала первой войной Израиля, которая шла вдалеке от дома. Рутинная служба была очень сложной. Солдатам приходилось круглосуточно носить бронежилеты, спать в касках и ботинках, есть и спать под сильными обстрелами, иногда гибельными. Молодые солдаты, вступившие в «непобедимую армию» и мечтавшие о плакатах, запечатлевших освобождение Западной стены или, по крайней мере, Хермона, оказались в осаде в бункерах в Синае, в суровых условиях. Они не так уж и воевали, но получали ранения и погибали.

Египтяне не удовлетворились бомбардировками, они также проникли на западный берег канала и штурмовали укреппосты. Некоторые подразделения ЦАХАЛа действовали очень хорошо, но таких было меньше — часто выяснялось, что солдаты отказывались покинуть укреппункт, чтобы вступить в бой с египетскими коммандос. Несколько подразделений вовсе развалились из-за бездарности их командиров.

Армия Израиля пыталась сделать все возможное для повышения морального духа. Иногда в части направляли целые оркестры, которым надлежало исполнять классическую музыку — под огнем. Известных певцов тоже мобилизировали – Арика Эйнштейна, Ури Зоара, Арика Лави…

Но этого было недостаточно. На заседаниях в генштабе Бар-Лев процитировал, что говорят солдаты 7-й бригады: «Шестидневная война была детской игрой по сравнению с пережитым за полдня обстрелов на канале». Министр обороны Моше Даян, который уже прошел несколько войн, приехал в День независимости навестить солдат в цитадели «Темпо», самом северном пункте линии обороны, и оказался под таким обстрелом, что по возвращении в генштаб сказал: «Я собираюсь рекомендовать правительству отступить от линии канала. В таких условиях нельзя выстоять».

Были проблемы с офицерским составом. Северная бригада запрашивала разрешение на набор опытных офицеров запаса, которые согласились бы служить командирами укреппунктов на канале. Даян сказал, что никто добровольно не пойдет туда служить, но вскоре удалось набрать пятьдесят шесть добровольцев. Их называли «пантерами». Большинство «пантер» были относительно молодыми, но встречались среди них и ветераны войн. Так, во время «войны на истощение» Гиора («Жора») Шанан был 62-летним командиром, в звании подполковника. Он вызвался служить на канале, получил отказ из-за преклонного возраста, но настоял на своем, после чего командовал в течение трех месяцев солдатами, большинство которых годились ему во внуки.

Бегин снова становится Бегином

Все эти сражения можно разделить на три этапа.

1. Первый этап – с начала 1969 года. Канал непрестанно обстреливался, египтяне совершали вылазки, ЦАХАЛ обстреливал египетские позиции и проводил ответные операции против египтян в их тылу.
2. Второй этап начался с дерзкой высадки спецназа израильского генштаба в июле 1969-го на «остров Грин» — в ЦАХАЛе эта операция получила название «бульмус» («неистовство») – и продолжался до начала 1970 года. В этот период контроль канала обеспечивали во многом израильские ВВС.
3. На третьем этапе, с 7 января 1970 года и до прекращения огня в августе, израильские ВВС бомбили Египет в глубине вражеской территории.

Линия Бар-Лева сама по себе не обеспечивала необходимой защиты и, в целом, имела мало смысла. Ее недостатки перекрывали ВВС. Пока египтяне были оснащены зенитными батареями старого образца, можно было поражать их цели в глубине территории. Но как только СССР оснастил египтян более современными системами ПВО, они стали сбивать даже американские «фантомы». У США тогда еще не было технологического ответа на эти новые ракеты ПВО, и в Иерусалиме тоже поняли, что не знают, как сокрушить врага в этой войне.

Тогда Голда Меир заставила свое правительство принять «план Роджерса», который предусматривал соглашение о прекращении огня с Египтом. Министр Менахем Бегин не выступал против прекращения огня, но отверг план в целом. Его позицией было «все или ничего». Бегин утверждал, что если будет подписано только соглашение без всеобъемлющего мирного договора, прекращение огня будет односторонним. По своему обыкновению он обозвал это соглашение «ближневосточным Мюнхеном».

Голда не понимала, чего он хотел. Напрасно она пыталась убедить его в том, что она тоже не собирается уходить с территорий, и что в любом случае полный политический процесс ни в коем случае не удастся сейчас запустить. Она просто хочет остановить войну на канале! Даже когда она предложила ему голосовать против этого решения на заседании правительства, но не подавать в отставку, он отказался. Бегин любил Голду, называл ее «нашей старшей сестрой» и «гордой еврейкой» (что ей не нравилось), но сказал ей, что она должна быть более настойчивой. В своих мемуарах Голда писала, что Бегин утратил связь с реальностью: «ГАХАЛ был убежден, что все, что нам нужно сделать сейчас — это сказать США, что мы не будем поддаваться никакому давлению, и если мы продолжим настаивать на этом достаточно долго и заявлять это достаточно громко, то однажды давление просто исчезнет само по себе. Я могу только сказать, что это фантастика, абсолютно оторванная от реальности, какой я ее знаю».

Бегин с ГАХАЛ вышли из правительства, затем сформировали «Ликуд», и в течение десятилетий левые и правые израильтяне продолжили ссориться по вопросу о возвращении территорий. Израиль принял «план Роджерса», соглашение о прекращении огня вступило в силу, но в ту же ночь египтяне грубо нарушили его и выдвинули зенитные ракетные батареи прямо на линию канала. Это было поражение Израиля, масштабы которого стали очевидными только в октябре 1973 года, когда Египет внезапно атаковал.

В оппозиции Бегин вернулся в свою стихию — к упрекам. В день выхода на пенсию он сказал в кнессете: «Сегодня мы полностью являемся объектом политики сверхдержав, или тех, кто между ними. Нас не спрашивают. С нами не консультируются. Получив письмо на подпись, наше правительство вносит исправления, добавляет оговорки, но не наш документ служит основой решениям».

В этот исторический момент, когда было подписано соглашение о прекращении огня, «Война на истощение» должна была закончиться. Но последующие события доказали, что Бегин не так уж ошибался в своих суждениях об Израиле и сверхдержавах.

Кто поведет танки

Согласие президента Египта Насера подписать соглашение о прекращении огня с Израилем было расценено палестинцами, как предательство. До этого времени Насер был их великим спасителем и наипервейшим сторонником палестинского сопротивления. И вдруг в один миг они осиротели. Палестинцев принесли в жертву на алтарь арабских государств, и не в первый раз. Насер был слишком силен, чтобы они могли сражаться против него, поэтому палестинский гнев обратился против короля Иордании Хуссейна.

Напомним, что сразу после Шестидневной войны палестинские федаины попытались создать инфраструктуру террора на территориях Иудеи и Самарии. ЦАХАЛ помешал этому, и палестинцы отошли на восток, в долину реки Иордан в соседней стране. В результате около 200 000 новых палестинских беженцев, которые пересекли границу Иордании после войны, теперь оказались в лагерях беженцев, что еще больше ухудшило их экономическое положение.

Палестинские организации постепенно превратили эту долину в свою базу. После усиления их вылазок против Израиля, в марте 1968 года ЦАХАЛ провел крупную операцию против штаб-квартиры ФАТХ в деревне Рама, в четырех километрах к востоку от Иордании. Непосредственно перед боем генерал Узи Наркис спросил генерала Шмуэля Городиша, могут ли его  танкисты водить иорданские танки — ведь предполагалось, что Израиль победит. «Не волнуйся! — ответил Городиш — Иорданские танкисты отвезут нас в Иерусалим».

Но исход битвы оказался совсем другим, и в итоге арабские танкисты угнали трофейные израильские танки в Амман. Иорданская разведка предупредила ФАТХ о скорой атаке Израиля и посоветовала им отступить. Бой был очень тяжелым. В ней погибли двадцать восемь израильтян, шестьдесят один иорданец и девяносто два палестинца, но палестинцы все равно сочли это своей победой.

Арабские СМИ представили битву, как поворотную, как первый случай, когда арабы победили сионистов. Это был беспрецедентный пропагандистский шаг. В течение 48 часов после той битвы 5 тысяч добровольцев со всего арабского мира изъявили желание присоединиться к ФАТХу.

Хуссейн не смог позволить себе пойти против общественного мнения в арабском мире в целом и в его стране, в частности, и был вынужен публично выразить свою симпатию палестинскому движению. Но их интересы разошлсиь. Хуссейн хотел вернуть только свою территорию, в то время как палестинские группировки бросили вызов самому существованию Израиля. Палестинцам была обеспечена безопасность, и они предпринимали все новые и новые шаги против Израиля, что привело к усилению реакции ЦАХАЛа, а это, в свою очередь, значительно укрепило популярность палестинцев в Иордании — до такой степени, что они стали представлять угрозу стабильности режима. Хуссейн оказался в ловушке.

Экзамен Хуссейна

Критика иорданского короля со стороны палестинцев все усиливалась. Вооруженные палестинцы бродили по улицам, устанавливали КПП где и когда хотели. Они вымогали «пожертвования» у иностранных граждан и терроризировали местное население. Самой крупной палестинской группировкой был ФАТХ, и он же был самой умеренной из организаций, воздерживавшейся от вмешательства во внутренние дела арабских государств. Но более радикальные группы, такие как «Народный фронт» Джорджа Хабаша и «Демократический фронт» Наифа Хаватме считали Хуссейна «питомцем западного империализма» и открыто заявляли о своем намерении свергнуть монархию. Они стремились сделать из Аммана вьетнамский Ханой.

Взять, к примеру, солдата иорданской армии, чья семья жила в Ирбиде. Палестинцы преследовали его братьев, не позволяли его родителям ходить на работу, предъявляли им обвинения под дулом пистолета. Когда этот солдат возвращался домой в форме иорданской армии, его соседи смеялись над ним: зачем вам оружие, если вы все равно его не используете?

В сентябре палестинцы снова попытались убить короля. Западные газеты сообщали, что Хуссейн теряет контроль над королевством и, как ожидается, вскоре покинет свой трон. В британской разведке думали так же, как и чиновники госдепартамента США. 17 сентября, через два дня после того, как федаины захватили Ирбид и объявили Северную Иорданию «освобожденной территорией», через британцев к американцам, а от них к Израилю пришло сообщение от иорданского короля, в котором было три вопроса:

1. Когда иорданские власти будут вынуждены сократить свои силы на границе, чтобы бороться с подрывными элементами у себя дома, согласится ли Израиль не воспользоваться этой возможность?
2. Будет ли Израиль воздерживаться от ответных действий на провокации террористов, которые попытаются атаковать, пока иорданские силы на границе отсутствуют?
3. Сможет ли Хусcейн рассчитывать на помощь израильских сил в случае, если войска из соседних стран придут на помощь палестинским террористам, когда он попытается нанести им удар?

Это была просьба о помощи, обращенная к израильтянам и к американцам. Даян не одобрил идею помощи Хуссейну. Но большинство министров правительства думали иначе, и американцы передали следующее сообщение:

1. Израиль не будет злоупотреблять уменьшением иорданских сил на границе для нападения на Иорданию.
2. Если на иорданской границе произойдут провокации, Израиль отреагирует резко.
3. Израиль готов обсудить вопрос помощи Иордании в случае необходимости.

В то же время премьер-министр Голда Меир заявила комиссии по иностранным делам и обороне, что если сам Хуссейн «не может себя спасти, его уже не спасти (…), только чудо может спасти короля». В разгар кризиса Даян сказал в интервью израильскому телевидению: «Я не буду оплакивать Хуссейна, если его заменит кто-то, желающий помириться с нами». Другие выражались в том же духе: «Мир не перевернется, если Хуссейн уйдет со сцены».

20 сентября Киссинджер объявил Ицхаку Рабину, который был послом Израиля в Вашингтоне, что Хуссейн хотел, чтобы израильские ВВС атаковали сирийские силы, которые вторглись в Иорданию с севера, завоевали Ирбид и собирались продвигаться дальше на юг. Затем от Хуссейна пришло еще более срочное сообщение: король ищет немедленного вмешательства в воздухе и на суше от любой стороны (израильской или американской).

Никсон сказал Киссинджеру: «В любом случае мы должны действовать, мы или израильтяне. Жаль, что у нас нет больше наземных баз. Наши действия должны быть быстрыми и резкими». Киссинджер ответил: «Мы потерпим поражение. Мы не должны ввязываться в трехмесячную войну с этими проклятыми сирийцами!»

Тем временем Голда Меир отправилась в Нью-Йорк, Игаль Алон занял место премьер-министра, Рабин вел переговоры в Вашингтоне об американских гарантиях для израильского вмешательства в Иордании. В какой-то момент терпение Киссинджера лопнуло. Согласно воспоминаниям Яакова Герцога, гендиректора канцелярии премьер-министра, Киссинджер позвонил Рабину и сказал: «Не пытайтесь выдвигать слишком много условий, прежде чем начать действовать. Условия больше не имеют значения. Если вы победите сирийцев, это будет вашей заслугой».

Игаль Алон приказал бросить ВВС в северную Иорданию. В то же время началась широкомасштабная мобилизация, и крупные бронетанковые силы двинулись к границе с Сирией и Иорданией, без какой-либо маскировки и при свете дня. В то же время Алон послал сообщение Хуссейну: «Следим за событиями с глубокой симпатией». Час спустя король ответил: «Очень благодарен за заботу старого друга».

На следующий день иорданской армии удалось вновь отвоевать Ирбид, и в итоге от Израиля не потребовалось никакого реального военного вмешательства. За десять дней Хуссейн одолел палестинцев собственными силами.

Готовность Израиля действовать в интересах США навсегда изменила Ближний Восток. В конце кризиса Киссинджер позвонил Рабину и попросил его передать Голде Меир, что «американский президент никогда не забудет ту роль, которую Израиль сыграл в предотвращении ухудшения ситуации в Иордании и пресечении попытки изменить режим. Соединенным Штатам повезло, что на Ближнем Востоке у них есть такой союзник, как Израиль. (…) То, что произошло, будет учтено при любом будущем развитии событий».

Палестинцы были вынуждены покинуть Иорданию в 1970-х годах (после перемещения из Израиля в 48-м году и с Западного берега в 67-м), и нашли новый дом в Ливане. Вскоре ЦАХАЛ снова вступил в борьбу с террористическими организациями, снова занял территорию в ходе войны и вновь установил линию укреппунктов для защиты аннексированной территории — что, в свою очередь, создало бесполезные эмоции в израильском обществе, вплоть до поспешной эвакуации (на этот раз без международного соглашения). Не случайно, что две из наиболее узнаваемых работ о «войне на истощение» — песня Шломо Арци «Июльско-августовская жара» и фильм Ронена Шора «Блюз летних каникул» — появились только после первой ливанской войны. Но это уже другая история.

«Хоббит» пилотов: удивительная история в качестве эпилога

Во время и после «войны на истощение» в Израиле появилось, под ее влиянием, множество произведений искусства и культуры. Но одна из самых удивительных работ, родившихся во время войны – это «перевод летчиков», перевод шедевра Толкина «Хоббит» (его также называют «Черное издание»), который был сделан израильтянами, попавшими в плен.

На самом деле это — история десяти израильских военослужащих, некоторые из них — летчики, которые попали в египетский плен во время «войны на истощение» и оставались там в течение трех с половиной лет, до окончания Войны Судного дня. В течение первых двух месяцев их допрашивали египетские разведчики. Закончив допросы, египтяне решили рассадить их по одиночкам — тюремным камерам размером три на четыре метра. Дверь, окно, кровать — и все. Как находиться там целый день? Неделю? Этап изоляции заключенных длился не менее четырех месяцев.

«Утром подметаешь пол ногами, это занимает около получаса, — вспоминал пилот Рами Харпаз, чей самолет сбили над Египтом. — После этого вечеринка с блохами». Днем он играл сам с собой в нарды в обувной коробке. Кости были сделаны из хлеба. «А вечером я бегал, чтобы устать. За два часа я делал 620 кругов по камере, что составляет 6200 метров. В любом случае, это утомительно, и после этого можно лечь и уснуть».

После одиночного заключения египтяне собрали всех израильтян в одной камере, шесть на шесть метров, где был и небольшой внутренний двор. Раз в месяц они передавали письма в Израиль, через Красный крест. Заключенные разработали для себя рутинное расписание. Утром они занимались гимнастикой, а затем создали что-то вроде университета. Менахем Эйни, выпускник Техниона, преподавал физику и математику. Ицхак Пир, который раньше жил в Америке, учил заключенных английскому языку. Харпаз преподавал химию. Они также хотели изучать ТАНАХ, но не нашли подходящего специалиста.

И читали книги. Много книг. Когда летчики вернулись после Войны Судного дня, они привезли с собой библиотеку из 3000 книг, отправленных им во время долгого плена. Ицхак Пир получил от своего брата, который жил в Америке, очень популярную книгу, которая еще не была переведена на иврит: «Властелин колец» Толкина. Пилоты читали, наслаждались, поняли, что это — продолжение другой книги, и попросили Пира, чтобы его брат ее прислал. Так они получили «Хоббита».

«Хоббит» понравился летчикам даже больше, чем «Властелин колец». «По моему мнению, с намерением обратиться к детям Толкин привнес гораздо больше юмора, и это привлекло нас», — сказал Харпаз. И поскольку не все израильские заключенные знали английский язык на таком уровне, который позволял им читать и наслаждаться книгой, летчики решили перевести для них «Хоббита».

У них не было словарей — словарем служил Ицхак Пир. «Никто из нас не имел ни малейшего понятия о переводе, и мы не знали, как и что надо делать». Импровизированные переводчики разделились на две пары – одна читала английский источник и переводила его на иврит, а другая переписывала все более литературным языком. «Мы позволили себе не придерживаться точной литературой схемы, потому что знали: нам нравится то, что понравится другим, — рассказывал Харпаз на лекции. — Кому, по моему мнению, это должно было понравиться? Давиду и Моти, для которых предназначался перевод».

Перевод занял четыре месяца, доставляя удовольствие как летчикам-переводчикам, так и другим заключенным, которые, наконец, смогли получить удовольствие от чтения «Хоббита». Шутка состояла в том, что «Властелин колец» был переведен во время последующего плена. После завершения перевода «Хоббита» они находились в плену еще почти три года. Так почему бы не перевести и «Властелина колец»?

«Во время перевода мы создали своего рода подгруппу, и почувствовали, что это становится неприятным, — сказал Харпаз. — Мы разделились на две группы. Но скоро поняли, что  важнее сохранить единство десяти человек, а трилогия о Кольце подождет…»

Даже когда «Война на истощение» закончилась, израильских заключенных не освободили из египетского плена. Президент Египта Садат объявил, что не вернет летчиков, «и нам было ясно, что мы вернемся только в случае мира или войны. А поскольку мира с Египтом не могло быть, мы ждали следующей войны. Мы были единственными израильтянами, которые были счастливы, когда она началась».

Когда Война Судного дня закончилась, все они вернулись в Израиль — с 3000 книг, Эйфелевой башней высотой в метр, сделанной из спичек, всевозможной одеждой ручной вязки, а  также привезли семь тетрадей с рукописным переводом «Хоббита».

Харпаз связался с писателем Аароном Мегедом, который был директором издательства, и предложил опубликовать перевод. Мегед проверил и обнаружил, что права на перевод уже проданы издательству «Змора Битан». Два года спустя был опубликован перевод Моше Ханаоми. Это был высококачественный перевод, книга вышла в твердом переплете.

«Я подошел к одному из руководителей «Зморы» и сказал ему: «Послушай, у тебя есть перевод Ханаоми, и есть наш перевод. Почему бы вам не выйти за рамки обычной процедуры и не издать еще один?» Редактор прочитал перевод летчиков и был впечатлен, но согласился издать его при условии, что сможет указать, что книга была переведена летчиками в египетском плену. Что и было сделано.

Йотам Яркони, «Либерал»
На фото: израильский солдат-наблюдатель на берегу Суэцкого канала.
Фото: Моше Мильнер, GPO.
Все фотографии: GPO, Национальная фотоколлекция