Ихъя Синуар в тюрьме плакал, как ребенок. Образ героя ему создал Израиль

Чуть более года назад, 22 мая 2021 года главарь ХАМАСа Ихъя Синуар вылез из бункера, в котором скрывался всю войну. Тогда в ответ на 1500 ракет, выпущенных из Газы по территории Израиля, наши ВВС нанесли авиаудары по объектам инфраструктуры сектора, и «герой» палестинской улицы предпочел отсидеться в убежище.

Увидев его по телевизору среди руин Газы, полковник запаса Управления тюрем Бетти Лахат, лично знавшая бывшего «подопечного», не удержалась от комментария: «В тюрьме он был грозой заключенных, а сейчас выглядит таким жалким и перепуганным – просто трусом!»

Бетти Лахат в недавнем прошлом возглавляла разведывательную службу Управления тюрем (ШАБАС), а до этого назначения стала первой женщиной – начальником мужской тюрьмы «Тель-Монд». Там среди прочих преступников сидели террористы с еврейской кровью на руках. В том числе и будущий главарь ХАМАСа в Газе Ихъя Синуар.

– Переход из женской тюрьмы в мужскую считается повышением по службе?

– Да, потому что женская тюрьма – это 200 заключенных, и оттуда невозможно продвинуться на руководящие должности. Я после службы в женской тюрьме «Неве-Тирца» продолжила учебу, и тут мне позвонил комиссар. На его вопрос: «Как твоя учеба?» – я ответила, что учусь с удовольствием. «Извини, что прерываю твое удовольствие, – сказал он, – но у нас серьезная проблема с тюрьмой «Тель-Монд», и мы подумали о твоем назначении ее начальником». Для меня это был шок, но отказаться я не могла.

Проблем в «Тель-Монд» действительно хватало. Лахат приняла ее с недостатками в управлении, с разочарованным персоналом, наглыми заключенными и насилием в камерах.

– В числе «моих» заключенных, с одной стороны, были духовный лидер ХАМАСа Ахмед Ясин и основатель военного крыла этой организации, получившего позже название «Бригады мучеников Из ад-Дина» Салах Мухаммад Шхаде, а также – евреи-израильтяне и «тяжелые» уголовники из СНГ, о повадках которых еще никто из нас тогда не знал. Чтобы управлять последними, я приняла на работу «русского» специалиста, который по татуировкам определял, кто из заключенных к какой банде принадлежит. На основании этого я уже могла достаточно умно расселять их по камерам.

Про еврейских уголовников приведу один пример. Однажды к нам перевели из тюрьмы «Аялон» главу ашкелонской преступной группировки Шалома Домрани, из-за которого там начались беспорядки. По прибытии он подошел к нашему офицеру и сказал: «Я не войду в камеру, пока не получу личный чайник, который был у меня в тюрьме «Аялон»». Офицер начал ему объяснять, дескать, у нас нет человека, которого можно послать в другой город за чайником… Когда я услышала об этом, то просто взбесилась! Приказала: «Доставь ко мне этого Домрани».

Он вошел, я сидела на стуле, и он, такой огромный, буквально навис надо мной. Спросила: «Хочешь выкрутить мне руки? Лучше не пытайся». Просьба о чайнике исчезла сразу, но он выдвинул другое требование: «У тебя есть преступники, осужденные за сексуальные преступления? Я не готов находиться с ними в одном крыле». Я ответила: «Ни один заключенный не будет выбирать себе соседей» – и отослала его с охранником в камеру. Не прошло и десяти минут, как два «сексуальных преступника», держа в руках свои сумки с одеждой, стали умолять охранников поскорее вывести их из крыла, в котором поселился Домрани.

– А что со Шхаде?

– Сначала он не хотел со мной общаться. Я вызвала его к себе и потребовала, чтобы он стоял передо мной в течение всего разговора. И мы о многом говорили, хотя я мало верила его словам. Когда истек срок его административного задержания, я подписала ему форму об освобождении. Заключенный заверил меня, что будет соцработником, чтобы помогать палестинской улице, и даже попросил материалы о социальной службе на арабском языке. Я ему ни на секунду не поверила, потому что не видела его раскаяния в террористической деятельности. Шхаде вернулся к ней через две минуты, после того как вышел на свободу, и в конце концов был ликвидирован Израилем.

В числе других известных заключенных, пребывающих под «опекой» Бетти Лахат, стоит назвать Маруана Баргути и Салеха аль-Арури, второе лицо в иерархии ХАМАСа, ответственного за финансирование организации.

– Перед моим назначением заключенным разрешали по пятницам молиться вместе, и Арури, пользуясь этим, постоянно произносил агрессивные, подстрекательские проповеди. Я приказала отправить его в одиночную камеру. Через несколько часов он позвал меня, объясняя, что его неправильно поняли. Я ему говорю: «Хочешь, кассету тебе проиграю? Как ты, герой для молодых дураков, посылаешь их на самоубийства, а сам протираешь здесь задницу?»

Сегодня политики и комментаторы говорят о заключенных и с заключенными по-другому. Они культивируют иллюзии, политкорректность, популяризируют Баргути и сами превращают трусливого Синуара в героя.

– Трусливого?

– Видели бы вы его после обстрелов Газы нашими ВВС! Он буквально дрожит за свою жизнь.

Сначала Синуар тоже отказывался признавать авторитет начальника тюрьмы и разговаривать с ней. 22 года тюрьмы превратили его в высокопоставленного заключенного. Когда его впервые привели в кабинет Лахат, он заявил по-арабски: «Для меня неприемлемо сидеть с вами в одной комнате». Но, услышав ответ Бетти на арабском, сдался.

– Какое впечатление он производил на вас?

– Очень подозрителен. Его окружала группа заключенных, и он десятки раз проверял каждого из них, прежде чем довериться кому-то. Лишен эмпатии и жесток. Образ «мясника из Хан-Юниса» ему очень подходит: он без колебаний убил в Газе 12 членов одной семьи, заподозренной в помощи Израилю. Даже из тюрьмы отдавал приказы на устранение тех, кто ему не нравился, но сам никогда не пачкал рук.

Он создал за решеткой некие «комитеты», в задачу которых входила проверка благонадежности заключенных, организация беспорядков в тюрьмах, травля охранников… Но когда после устроенных им мероприятий начинались расследования, Синуар дрожал от страха, прячась за других.

– Его же оперировали в израильской больнице?

– Он был ужасно напуган. Когда у него начались головные боли, мы отправили его на обследование. Обнаружилась опухоль мозга. Человек просто развалился на части. В больнице «Асаф ха-Арофе» ему сделали операцию. Я пришла к нему потом и сказала: «Видите, Израиль, против которого вы воюете, спас вам жизнь». И он, мужчина, стал плакать, умолял заверить, что он выйдет из этой истории благополучно, поскольку не хочет умирать.

Я попросила врача, чтобы объяснил ему ситуацию, и тот сказал, что опухоль полностью удалена и метастазов в настоящее время не видно. Наши власти разрешили высоким должностным лицам Палестинской администрации навестить Синуара. Когда больницу покидал министр по делам заключенных Абу Зайда, я спросила его: «Ну что, этот герой и при тебе плакал?» Он ответил: «Да, ничего не поделать, Синуар боится за свою жизнь».

– А как к нему относились заключенные?

– Большинству зэков он не нравился. Они знали, что он использует их и заботится только о себе, но боялись его жестокости и уважали авторитет, который он приобрел как в Газе, так и в тюрьме. Если какой-то заключенный ему не нравился, мог отдать приказ «проучить» его, и нам приходилось сажать такого надолго в карцер, ибо только так можно было защитить «провинившегося». Хотя находиться долгое время в одиночной камере ужасно, я встречала некоторых доставленных в тюрьму, не желавших никаких других камер, кроме изоляции, потому что уже получили угрозы.

Синуар посылал сообщения через сокамерников, а во время инцидента сидел обычно тихо, как мышка. Я никогда не слышала, чтобы он говорил так, как говорит сегодня в Газе. Это два разных человека.

В тюрьме Синуар нашел время, чтобы получить образование. Он вложил много сил в свое интеллектуальное развитие и глубокое понимание израильского общества. Мы даже передавали подготовленные им обзоры ЦАХАЛу и ШАБАКу.

– Как он стал героем ХАМАСа?

– В этом виноват Израиль. Я думаю, мы неправильно приписывали ему качества лидера. Не каждый жестокий человек, эксплуатирующий заключенных, может быть лидером. Израиль возвеличил его, придал ему непомерный вес, а СМИ напугали общественность тем, как он может навредить нам. Когда его, входившего в банду, похитившую и убившую солдата Нахшона Ваксмана, выпустили в 2011 году после 22-летней отсидки в рамках «сделки Шалита», он не был так силен. Но когда улицы Газы увидели, что Израиль описывает Синуара как лидера сектора, таким и стали воспринимать его.

…Бетти Лахат относилась к своей службе как к обычной работе. Не боялась общаться с уголовниками, не опасалась за свою жизнь.

– Я выросла не в Северном Тель-Авиве, – улыбается она. – Если мы будем бояться заключенных, то не сможем работать. Да, я была одним из самых запугиваемых начальников тюрьмы. Каждую неделю начальство предлагало поставить забор вокруг моего дома, но я категорически отказывалась. Около моего дома патрулировали полицейские джипы, но я не позволяла страху проникать в меня.

Однажды мне сказали, что известный преступник угрожает моей семье, и предложили подстраховать. «Где он сейчас?» – спросила я. Ответили, что в тюремной больнице. Я вошла к нему в палату, встала рядом с его кроватью и сказала: «Послушай меня хорошенько: ни ты, ни кто-то другой меня не запугают; если ты осмелишься подойти к моим детям, то и тебе, и твоим детям будет очень больно». Один из сокамерников спросил: «Ты что, самоубийца? Как ты с ним разговариваешь?» И я ответила, что они никогда не увидят моего страха.

– Но в глубине души все-таки боялись?

– Нет! Мой муж всегда говорил: «Страшно то, что ты не боишься». Я действительно не испытывала страха перед этими подонками.

– Считаете ли вы, что недавние провалы в работе тюрем связаны со страхом перед заключенными и беспорядками, которые они могут вызвать?

– Несомненно. Побег террористов из тюрьмы «Гильбоа» – ужасное, позорное упущение. По мере раскрытия новых подробностей этот позор рос. Были явные признаки подготовки побега. Например, заключенные жаловались на «восточный» туалет и просили туалет европейский. С каких это пор заключенные требуют смены туалета? Когда разбили бетон, повредили инфраструктуру, некоторые заключенные это заметили. А водитель грузовика, обслуживающего канализацию, пришел к дежурному охраннику и предупредил об аномальном количестве песка в канализационной трубе. Есть ли более явный признак, чем этот? Как можно было не проверить там стены, полы – то, что вообще следует делать хотя бы раз в неделю? Я за гораздо меньшие упущения уволила бы начальника разведслужбы.

Однажды я пришла со своим заместителем в ту самую тюрьму «Гильбоа» и вдруг увидела ящики с яблоками. Спросила, что это, и мне ответили, что кто-то из Палестинской автономии привез заключенным фрукты. За одно это я наложила на офицера дисциплинарное взыскание и уволила.

– Что не так с фруктами для заключенных?

– Категорически запрещается приносить какие-либо продукты питания из-за пределов тюрьмы. У заключенных есть продовольственный паек, набор их питания улучшился во всех отношениях. В тюрьме есть библиотека, их навещают посланники Красного Креста и адвокаты, они получают возможность учиться в Открытом университете Израиля.

– Кто отвечает за льготы, которые террористы получают в тюрьме?

– Это целый процесс. Заключенные бастуют, министры уступают, арабские политики напирают, и у палестинской администрации есть министр по делам заключенных, который тоже оказывает помощь. И Верховный суд вмешивается – ему не нужны бури, он тоже хочет «тишины». Поэтому Ахмед Тиби приходит в тюрьму и в унизительном тоне разговаривает с охранниками в присутствии заключенных. Поэтому Ципи Ливни посещает Баргути и беседует с ним часами. И это дает террористам власть.

– Как вы думаете, что нужно сделать иначе?

– Нужно переосмыслить условия содержания злостных преступников. Нужно распределить их по разным тюрьмам, не давая превратиться в террористические ячейки. Пусть они знают, что им предстоит пройти многолетнюю изоляцию. Никаких посещений, никаких семейных свиданий, никаких благоприятных условий, всего лишь часовая прогулка в день – чтобы прокляли тот день, когда совершили теракт. И если когда-либо им будет позволено свидание с ребенком, чтобы террорист сказал ему: «Не делай этого, потому что оно того не стоит». Только так мы не будем растить все больше и больше Синуаров.

Walla!/Шери Маковер-Беликов, «Маарив». Перевел Яков Зубарев. AP Photo Adel Hana √