«Я не верю в перемирие»: почему жители севера не хотят возвращаться домой

Улицы поселка Шломи пустынны. Лишь изредка то тут, то там можно увидеть проезжающую машину. Вдали виднеется граница с Ливаном и выжженная по обе ее стороны земля.

«Это ЦАХАЛ искал здесь туннели «Хизбаллы», — объясняет житель Шломи Дуди Свиса, на днях вернувшийся в поселок, чтобы заново открыть свою пиццерию. Его второй бизнес, суши-бар, закрылся, по-видимому, навсегда.

Дуди Свиса: «Друзья продадут свои дома инвесторам и уедут отсюда»

«Мои заведения бездействуют с 7 октября 2023 года, — говорит Дуди. – Я семь месяцев провел на резервистской службе, и с тех пор не работаю. Пиццерию мне придется открывать на новом месте. Владелец помещения, которое я арендовал до сих пор, отказался продлить договор. Ему выгоднее, чтобы принадлежащая ему торговая площадь стояла пустой. Сейчас я делаю ремонт в новом помещении и трачу на это собственные деньги. Обидно, потому что свою закрывшуюся пиццерию я полностью отремонтировал весной 2023 года, буквально за несколько месяцев до начала войны».

«Даже если бы я захотел заново открыть и суши-бар, где бы я нашел работников сразу для двух заведений? – спрашивает Дуди и вдруг радостно восклицает. – Смотри, какая-то женщина вернулась в Шломи и выгуливает свою собаку!»

Потом он снова возвращается к нашему разговору: «Государство пока выплачивает мне только авансы. Я нашел себе адвоката и надеюсь, что он выручит меня. Государство наделало мне бед еще во время эпидемии коронавируса. Все мое имущество арестовали, и я был вынужден вернуть государству 40 000 шекелей».

«А сейчас в мой дом попал осколок, и я получил в качестве компенсации 1000 шекелей, — рассказывает Дуди. – Я пошел договариваться о ремонте, и мне сказали, что вся работа будет стоить 30 000 шекелей. И это помимо ипотечной ссуды, которую я возвращаю за дом. Только на первую половину нынешнего года мне позволили сделать перерыв.  Но сейчас я выплачиваю за это процент. Уж лучше бы мне не давали никакой отсрочки».

Собирается ли семья Свиса возвращаться в Шломи? Дуди затрудняется с однозначным ответом.

«Жена и дети сейчас в Кирьят Яме и им хочется вернуться — говорит он. – И мы вернемся, потому что здесь наш бизнес. Но соглашения о прекращении огня недостаточно. Я знаю, что многие не собираются возвращаться. Некоторые мои друзья хотят продать свои дома инвесторам и уехать отсюда. А новые люди приедут в Шломи из-за налоговых льгот».

Элси Туама: «Нельзя вернуться сюда просто так, все нужно ремонтировать с нуля»

«Мы не закрывали наши торговые точки ни на один день», — говорит Элси Туама. Ей и ее мужу принадлежат супермаркет и киоск. По словам Элси, у них все время были покупатели – после начала войны в Шломи остались 500-600 человек. «В основном, это пожилые люди, — поясняет Элси. – Как раз в тот день, когда объявили о прекращении огня, работы стало меньше. Люди не знают, что делать, и что будет дальше».

«Невозможно просто так взять и вернуться в Шломи, — продолжает она. – Дома нуждаются в ремонте с нуля. Все, что осталось в них нужно выбросить, тут полно крыс. В январе окна нашего магазина разбило взрывной волной, но мы уже вставили новые. Это было, когда нас обстреляли большими ракетами «Буркан». Кроме нас, в Шломи работает только аптека, все остальное закрыто».

Во время войны Элси пришлось покинуть свой дом. «Хозяйка выдворила нас посередине срока аренды, — рассказывает она. – Мы снимали этот дом целых 10 лет. Но хозяйка захотела получить компенсации. Мы были вынуждены снять квартиру в Нагарии. Там тоже часто бывали обстрелы, но мы привычные. Сейчас мы собираемся вернуться в Шломи».

«Нам важно было не уезжать далеко, чтобы продолжать свой бизнес, — объясняет Туама. – Мы открыли супермаркет прямо перед войной. Я каждый день привожу туда овощи, молоко и рыбу. У нас закупаются и жители окрестных поселков. Мы сейчас не думаем о прибыли – лишь бы как-то выжить. За воду, аренду и муниципальный налог мы платим, как обычно. Супермаркет полон товара, я что, должна была все выкинуть и уехать? А если люди начнут возвращаться?»

Элси Туама – из семьи ливанцев, бывших военнослужащих Армии Южного Ливана, перебравшихся в Израиль 24 года назад. На минувшей неделе ей, вдобавок ко всем трудностям, пришлось столкнуться с проявлением расизма.

«К нам зашел один человек, который разговаривал как-то грубо, — рассказывает Элси. – А потом мы увидели на стене нашего магазина граффити: «Не покупайте здесь, не давайте арабам заработка». Мы живем в Шломи уже 12 лет, мой муж проводит на резервистской службе очень много времени. Это ужасно. Но этот человек еще поплатится, я подам на него в суд».

Джозеф Абед: «За все время войны моя аптека была закрыта только один день»

В аптеке мы встретили Джозерфа Абеда из деревни Миилия. «За все время войны моя аптека была закрыта только один день, — говорит он. – Тогда мне просто не дали въехать в Шломи и сказали, что здесь закрытая военная зона. А вообще, у меня покупали лекарства и местные жители, и солдаты. Но эта торговля прибыли не приносила. Люди иногда приезжали в Шломи, посмотреть, что происходит с их домами, и тогда заходили ко мне».

Собирается ли местные жители возвращаться в Шломи? Абед в этом не уверен. «Те, кто снимали здесь квартиры, вряд ли вернутся, — говорит он. – Остальные вернутся наверняка. Мы живем в замечательном месте, где царят теплые отношения. Я надеюсь, они вернутся».

Симона Нахум: «Мой сын не вернется, потому что для его детей здесь нет школы»

«Я вернулся домой один, — рассказывает 80-летняя Симона Нахум, пришедшая в аптеку за лекарствами. – 11 месяцев мы прожили в гостинице в Зихрон-Яакове. Господи, как я уже хотела вернуться!»

Симона живет в соседнем поселке Яара. «Мой сын еще не вернулся с резервистской службы, — рассказывает он. – Но, когда его отпустят, он уже не будет жить в нашем поселке. Сейчас тут нет школы для его детей. Но я вернулась! Мне ровно 80 лет, и, как говорится, у каждой пули есть адрес. Если мне суждено погибнуть, моя пуля все равно меня найдет».

«Жителям Шломи придется ездить за покупками в пригороды Хайфы»

Недалеко от пустынного торгового центра мы увидели во дворе одного из домов нескольких людей. «Дни мы проводим в Шломи, а ночуем в районе Хайфы, — рассказала хозяйка дома, не пожелавшая называть свое имя. – И так каждый день с начала войны. Наш дом пострадал от обстрелов, можете посмотреть».

Внутри дома действительно все разрушено, только кухня уцелела.

«В начале войны я каждый день приезжала сюда готовить еду для солдат, — говорит хозяйка дома. – Но сейчас я уезжаю. Я не верю в это прекращение огня. Я не верю ни государству, ни правительству. Я не верю в это затишье. Найду себе дом в Тель-Авиве, где после каждой ракеты что-то делают».

«Я уже попросила свою дочь, которая живет в Рамле, подыскать мне квартиру, — продолжает она. – Все, я уезжаю. Я здесь с 1982 года, пережила три ливанские войны. У меня семеро детей, и все служили в армии. Я здесь больше не останусь. Мне осталось жить 20 лет. Здесь и так все запущено, а если мне придется ездить за покупками в другой город – лучше я там и буду жить».

«Так настроена не я одна, — говорит хозяйка дома. – Я знаю 200 семей, которые не собираются возвращаться в Шломи. – Они сдадут свои дома, а сами будут снимать квартиры в других местах. Бизнес тоже сюда не вернется, и жителям Шломи придется ездить за покупками в пригороды Хайфы. На прошлой неделе из-за ракетного обстрела у меня сгорела машина, которая стоила 120 000 шекелей. А компенсацию я получу только 88 000. Налоговое управление снижает цену из-за того, что это была лизинговая машина и из-за километража. Повылетавшие от взрыва окна дома заделали фанерой, и все. Не будет здесь покоя! Вы верите в это соглашение?» Мы не знали, что ответить.

Даниэль Вакнин: «Тихо здесь будет максимум год. Им нельзя верить»

«Сейчас здесь затишье перед бурей, — говорит Даниэль Вакнин, дом которого пострадал от прямого попадания 19 ноября. – Я не верю ни в какое спокойствие».

Даниэль рассказывает о своем армейском прошлом и показывает свой разрушенный дом. Обломки поразившей его ракеты Даниэль решил сохранить. Он показывает их нам. «Вот увидите, — говорит он. – Тихо здесь будет максимум год. Им нельзя верить» .

Ким Лагзиэль, TheMarker, Б.Е. Фотоиллюстрация: Гиль Элиягу.