Воспоминания заложника «Аль-Каиды»: «Меня держали в подземной тюрьме»

Тео Паднос, американский журналист, провел два года в заключении в Сирии. Он был похищен террористами. После освобождения он опубликовал мемуары – книгу «Завязанные глаза». Сегодня ему более, чем другим, может быть понятен ужас, который испытывают заложники ХАМАСа. Он описал его в статье для газеты «ХаАрец».

«В 2012 году как раз в это время года группа террористов заперла меня в подземной тюрьме в Алеппо. Пробыв там около месяца, я перестал пытаться понять их психологию. Они сами не знают, почему делают то, что делают.

В самый мрачный период моего почти двухлетнего пребывания в плену, когда я весь завшивел и мне не давали есть, я вообще отказался от общения с ними. Я попал в морскую бурю, говорил я себе. Шторм или убьет меня, или нет.

Как и те террористы, о которых сейчас говорят во всех новостных выпусках, те из «Аль-Каиды», что держали меня в тюрьме, считали, что живут в гармонии с высшей и всемогущей силой, которая иногда выражается в природных катаклизмах. Они тоже, как и ХАМАС, назвавший свое нападение на Израиль 7 октября операцией «Потоп Аль-Аксы», мнили себя потопом, изменяющим земной шар. Их пропаганда тоже обещала, что подобные катастрофы – благо, поскольку идут от руки Бога и смывают все отбросы мира, принося новую жизнь. «И сказал Нух [Ной]: «Господь мой, не оставляй на земле никого из неверных», – говорится в Коране (сура 71, 27-28).

Эта священная история быстро врезалась в память всех сидящих в нашей тюрьме, которые, подобно мне, ранее ничего о ней не знали. Она витала в воздухе, звучала в обрывках повседневных разговоров. Они повторяли ее по телефону и декламировали при каждом удобном случае. Первые несколько месяцев, проведенные под властью мыслящих подобным образом людей, я действительно считал, что отдал свою жизнь в руки некой нечеловеческой силы.

Эта чудовищная сила как будто наблюдала, что происходит среди людей на земле. Например, она знала, что я являюсь агентом ЦРУ (хотя я им не был). И хотела, чтобы теперь я поплатился за преступления, совершенные мною против мусульман в частности и законов Божьих в целом.

Как бы ни была эта сила страшна – а она действительно талантливо ранила душу, еще больше она была непостижима. С ней нельзя было разговаривать. С ней невозможно было договориться. Никто не знал, кто ею управляет. Пока на надземный мир сыпались бомбы, внизу эта сила продолжала заниматься своими обычными делами: ежедневно пять раз молилась, изготавливала самодельное оружие и пытала врагов.

Проходили недели, и я понял, что наша тюрьма действительно больше похожа на подземную деревню для боевиков, чем на обычное место заключения. Центральный коридор был нашей главной улицей. Днем дети гоняли по нему футбольный мяч. Ночью, когда не спалось, дедушки прогуливались с Кораном в раскрытых ладонях.

• Читайте также:
• Исповедь израильского боевика «Исламского государства»
• Дело Адольфа Эйхмана: малоизвестные откровения нациста
• ЦАХАЛ раскрыл видео: так в больницу «Шифа» доставляли заложников

В первые дни, когда я только начинал знакомиться с этим подпольным обществом, мне казалось, что убить меня хотят настоящие члены «Аль-Каиды», а среди мирных жителей я могу найти союзников, и, если сумею разобраться, кто из них кто, это повысит мои шансы выжить.

Однако к зиме я понял, что моя теория ложна. Некоторые из мирных жителей оказались гораздо более кровожадны, чем настоящие террористы. Некоторые настоящие террористы, как я выяснил со временем, были практичны. Хитрые ветераны, они были слишком измучены, чтобы верить, что это Бог послал потоп на Алеппо, и стремились заключить сделку.

К этому моменту я уже начал понимать, в чем реальная проблема. Она заключалась в том, что наверху, на разбомбленных улицах Алеппо, тысячи людей убедили себя в том, что им поручено смыть с лица земли как можно больший кусок Сирии, до которого они в состоянии добраться.

Каким-то образом они собрали серьезные арсеналы. И, если они смоют свой же собственный наивный город Алеппо, тем лучше, сочли они. В любом случае этот апокалипсис, как они изо всех сил старались верить, запланировал Бог еще на заре времен. Они не могли управлять им, подобно тому, как не могли удержать восход солнца.

Я сам являюсь живым доказательством, что из таких ситуаций есть выход. А поскольку я там был, то знаю, какие чудеса добросердечия и удачи должны случиться, чтобы спасти хоть одну жизнь.

Доброе сердце (во всяком случае в моей ситуации) полностью принадлежало спасателям. Американские гражданские добровольцы во главе с издателем журнала Дэвидом Брэдли и катарские чиновники во главе с послом Катара в ООН Алией Аль Тани вернули меня к семье в мире и здравии – если воспользоваться арабским пожеланием для описания того, что со мной произошло.

Американское правительство, насколько я понимаю, было в курсе событий, но его чиновники слишком плохо понимали, кто есть кто в Сирии, и слишком сильно озабочены своими политическими делами, чтобы добиться чего-то значимого.

Стоит напомнить, что мои спасатели действовали в 2014 году и к тому времени сирийское отделение «Аль-Каиды», моих похитителей, уже не бомбили. Тем летом в пустыне, где мы тогда находились, эти люди чувствовали себя в достаточной безопасности. Но даже тогда они время от времени приставляли пистолеты к моей голове. «Если один из ваших самолетов повредит хоть волос на голове одного из наших бойцов, вы заплатите», – часто говорили они мне.

Я понимал, что моя жизнь висит на волоске: истребители, то и дело бомбившие нас; никакой медицины для лечения ран, неизбежных в такой ситуации; террорист низкого ранга, обвинивший американское правительство (возможно, справедливо) в убийстве своей семьи и появившийся перед моей камерой со смертным приговором в глазах, – любая из этих сил могла оборвать этот волосок в любой момент. Особенно страшными мне казались боевики, жаждущие мести. Эти люди были слишком дикими, чтобы с ними можно было договориться. Иногда они случайно убивали моих товарищей по плену – своих же сирийских собратьев.

Если бы я принимал решения в Израиле, я бы подумал, в какой опасности сейчас мои исчезнувшие друзья, соседи и родственники. Это практически невозможно. И все-таки я попытался бы. Я решил бы, что необходимо предпринять самые героические действия, которые только можно, чтобы спасти жизни заложников. А уже потом я всеми силами буду добиваться прорыва за столом переговоров. Потому что каждый час становится все более опасным для всех, кто еще дышит».

Тео Паднес для «ХаАрец», Н.Б. На фото: Сирия, Ярмук. AP Photo/Hassan Ammar √