Война волонтеров: чего не хватает в израильской армии

Война поставила перед израильтянами множество вопросов, самым тяжелым из которых, пожалуй, является вопрос о готовности к ней нашей армии. Причем не только о полном провале готовности «до», что вылилось в трагедию 7 октября, но и о последующем развитии событий: в частности, о хромающем снабжении, отсутствующей транспортной логистике и так далее.

С одной стороны, мы слышим уверенные заявления армии, что у нее «все есть». С другой стороны, массовое волонтёрское движение заставляет, – как минимум, — поставить эти декларации под сомнение.

«Дронный» проект Александра Винокура

49-летний Александр Винокур, математик, физик и программист, эмигрировал из Израиля в Германию более пяти лет назад. Но все европейские блага и перспективы в одночасье померкли 7 октября, и он вернулся в Израиль – помогать. Волонтерить начал практически наощупь: от знакомого в спецназе узнал, что у одной роты нет баллистических очков, защищающих от осколков.

«Мне пришло сообщение с фотографией, — вспоминает он в беседе с «Деталями». – На ней было лицо парня, у которого область правой глазницы и надбровной дуги слегка заплыла и была покрыта беспорядочными швами. Не будь на нем очков, с большой вероятностью потерял бы глаз. С начала войны и до сего дня 166 израильских солдат лишились одного или обоих глаз, став инвалидами на всю жизнь. Очки – это жизненная необходимость, а их либо нет вообще, либо они низкого качества: те очки, что выдает армия, уже через две недели активного использования выглядят потертыми и потрескавшимися».

И тогда Александр решил купить всей роте очки на собственные сбережения. Те, которые после двух месяцев использования будут выглядеть абсолютно как новые – что впоследствии и подтвердили многочисленные отклики от бойцов.

— О какой сумме идет речь? Сколько стоит снабдить израильскую роту очками?

— Скажем так: год работы должен был исчезнуть из семейных накоплений. С процентами, которые бы на него наросли за следующее десятилетие. Но решения такого рода не рациональные, а эмоциональные. Оставаться в стороне возможности для себя не видел: в моей картине мира ты либо воюешь, либо помогаешь. Моя жена меня в этом поддержала – ведь речь идет о том, чтобы не настал день, когда мы будем готовы выложить все, но будет поздно. Были уже такие моменты в нашей истории.

За три дня я все это провернул и передал очки бойцам. Потом через друзей мне стало известно, что помощь требуется в Маво Дотан – это небольшое поселение с военной базой под Дженином. Я поехал туда и вернулся с заказами подствольных фонариков, рукояток и долгожданных дронов.

Дроны – это отдельная тема. На уровне команд батальонного подчинения, обслуживающих роты, дронная поддержка практически отсутствовала, и наш «дронный» проект для роты огневой поддержки одной из северных бригад стал одним из первых в армии.

— Это бригада, которая специализируется на работе с дронами?

— Они далеко не единственные, но надо же с кого-то начинать? Представьте, что вы врач и заходите в чумной барак, где все больные и ими еще никто не занимался. Вы знаете, как лечить, и начинаете свою врачебную деятельность с…какого-то больного. Он особенный? Почему вы выбрали именно его? Нет, скорее всего, вы просто стояли ближе всего именно к его койке. «Мой» батальон  — один из сотен батальонов израильского резерва. У всех дела плохи, на мой взгляд. Я просто выбрал один из многих и работаю с ним. Такой же батальон «у меня» есть в Иудее и Самарии, и есть в Газе.

— Расскажите подробнее о «дронном» проекте, и почему им занимаются частные волонтеры, а не армия?

— Речь идет об особых дронах, способных летать без GPS. Они единственные в своей роде и очень дорогие. Помимо оптической и инфракрасной камер у них есть еще и камера «усиления света звезд»: в ночном городе, где из каждого окна свет, инфракрасной камере на фоне этого излучения трудно выделять излучение людей, а этой свет города только в помощь. Наша армия, как многим известно, много действует ночью потому, что при помощи приборов имеет возможность быть зрячей, когда противник слеп. И продолжает увеличивать эти свои технологические возможности «зрения». Это — одно из объяснений, почему на территории, где противник знает каждый камень, террористы несут гораздо большие потери чем мы.

• Читайте также:
• Информация для желающих пожертвовать в фонд ЦАХАЛа
• Видео: так ХАМАС отнимает у жителей сектора гуманитарную помощь
• «Проснитесь! ХАМАС убивает ваших детей» ЦАХАЛ распространяет в секторе Газа газету на арабском языке

Всего для данного проекта требуется 5 дронов (часть у них уже есть) на одну команду: два все время в воздухе, два поднимаются каждый раз, когда тем, что в воздухе нужно поменять батарейку, для обеспечения непрерывности обзора, плюс один про запас. Цена вопроса — 15000$ за дрон. Я создал группу единомышленников из израильтян и евреев диаспоры. В ней около 20 человек, если каждый пожертвует 750 долларов – мы поднимем этот проект.

— Давай уточним. История с дронами – эта исключительно ваша идея или армия в лице какого-то из командиров сказала: «Нам это нужно и у нас этого нет»?

— Это предложение пришло от командования бригады, которое — так мне кажется — полагается на доноров. Они хотели от нас два дрона, но потом поняли, что нужны будут еще и фонарики, поэтому решили остаться с одним. Я в постоянном контакте с офицерами роты, иногда контактирую и с командиром батальона. В финансовой кухни бригады я не разбираюсь, знаю, что есть некая некоммерческая организация, но они от нее ничего не видят.

В общем, теоретически Израиль может все, а практически резерв получает только форму, винтовку, каску и бронежилет. В нормальной ситуации граждане не должны помогать армии вообще. Но что делать, когда на народ плюют все, включая его руководителей? Народ и остается. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, и чем раньше утопающие это поймут, тем больше у них шансов спастись.

— То, что ты рассказываешь, звучит как украинский флешбек. Около двух лет назад израильские волонтеры так же собирали деньги на снаряжение ВСУ, не представляя себе даже в страшном сне, что практически аналогичная ситуация может возникнуть у нас, таких «крутых» и «сильных».

— Дело тут в следующем: в Израиле две армии, летчики и пехота. На самом деле больше, но нас сейчас интересуют только эти две. ВВС у нас, наверное, вторые после США по качественным возможностям — в них вбухивается куча денег и требуется одно: чтобы в воздухе кроме них никого не было и чтобы с земли в тебя никто не стрельнул. Такой статус-кво был достигнут за полдня в Первую Ливанскую разгромом всех сирийских ВВС и ПВО в Ливане и держится уже более 40 лет. При таком раскладе пехота 21-го века не очень нужна — она приходит на руины или на очень размягченную оборону.

Конечно, хотелось бы чтобы и пехота была вся в приборах ночного видения и с очками дополненной реальности, но денег на все нет, поэтому приходится выбирать, и выбирают ВВС. Выбор правильный, что показывает война в Газе: двухмиллионный город захватывает 10 тысяч человек и вполне справляется. Для сравнения, трехмиллионный Берлин брало в свое время 1.5 миллиона солдат.

Но ситуация накаляется на всех фронтах и авиация везде может не успеть, а где-то ей вообще нельзя быть по нормам международного права. А если с самолетами что-то случится, Америка перестанет помогать или просто отключат military GPS? Так что во многих случаях пехота остается решающим фактором, и волонтеры дорабатывают там, где армия не справилась с объемами.

— Еще один тяжелый вопрос. Ты же отдаешь себе отчет, что, несмотря на весь ваш энтузиазм и готовность пожертвовать свои сбережения, ты и твои друзья, по большому счету, не измените ситуацию в корне. Для этого нужны волонтеры уровня Маска и Грина.

— Все правильно, я вижу нашу группу как медсестру в госпитале, которая не может изменить ход войны, но отдельного конкретного раненого спасти может, и потому не уходит, сказав «мои усилия ничего не значат», а продолжает помогать.

«Тусовка на колесах»

 «Детали» побеседовали также с двумя волонтерками из центра Израиля. С самого начала войны они занимаются обработкой запросов от десантников, ПВО, военных инженеров, «Голани», МАГАВа, танкистов и артиллеристов в интенсивном режиме: более трех месяцев подряд – сборы, созвоны, закупки и поездки на базы без единственного выходного.

В активе их группы – помощь бойцам на более чем 300000 шекелей.

— Что просит наша армия у волонтеров?

Первая категория – вещи, которые армия не рассматривает как необходимые, поэтому они не поставляются: термобелье, флисы, еда по запросу (иногда солдатам хочется пищи, не входящей в армейский пай), сигареты (у солдат просто нет возможности выйти и купить их) и т.д, — отвечает волонтер, студентка Вера Маргулис. — Вторая категория — точечные запросы от небольших групп или даже отдельных военослужащих, которые армия не умеет обрабатывать, поэтому они, что называется, «падают между стульями». Во многом запросы зависят от сезона. Когда начался сезон дождей, участились запросы на дождевики («хальфасы»).

— Вам часто приходится сталкиваться с мнением «это все пустое, у нашей армии все есть»?

— Чаще чем хотелось бы, — продолжает разговор другая волонтер, Нюся Панкратова. — Высказывают его, в основном, активные проукраинские волонтеры (в ЦАХАЛе все есть, а в ЗСУ – нет, поэтому давайте туда). Им я объясняю, что здесь также далеко не все есть. Вторая группа критиков – представители ЦАХАЛа. На их заявления «в ЦАХАЛ есть все, мы точно знаем» я показываю список запросов от разных баз и подразделений и интересуюсь — точно ли туалетная бумага является роскошью, а бронеплиты и прицелы на передовой мешают воевать? А потом предлагаю проехать со мной на границу с Ливаном или Газой, но в гражданской одежде, и посмотреть, все ли на местах на самом деле так хорошо, как в их отчетах.

— Что вам дает силы продолжать ездить на базы, зачастую в сотни километрах от дома, зачастую в единственный выходной?

Вера Маргулис: Одна из наших первых поездок была в Киръят-Шмону, это было уже после нескольких точек, куда мы доставили заказы. И вот – 10 вечера, с трудом дозвонились до бойца и тот выехал нас встречать. Вышел к нам в форме, с автоматом, с абсолютно убитым взглядом и в домашних тапочках. Извиняющимся тоном пояснил, что с трех утра на боевых заданиях, поэтому не мог ответить раньше. Если этот человек, воюющий 17 часов кряду, готов ехать и забирать наш «донат», значит, и я со своей стороны найду силы, время и возможность этот «донат» добыть и привезти. Это самое малое, что мы можем сделать.

Нюся Панкратова: Больше всего меня поразил случай с одним бойцом, которому мы привезли пару чистых носков. Он тут же, не отходя от нас, снял ботинки на асфальте и поменял носки.

Бабушки и дедушки из Ариэльского дома престарелых однажды собрали на армию 650 шекелей. Это было очень трогательно.

Волонтеры советуются с реальными военными, узнают реальные потребности конкретных подразделений, и обеспечивают их не «хотелками», а необходимым. Хотя встречаются и такие, кто информацию не проверяет и бегут покупать всякую дребедень. Совет тут может быть только один: советоваться с профессионалами.

Реакция ЦАХАЛа:

На нашу просьбу прокомментировать ситуацию с «волонтерским фронтом» и нехваткой снаряжения у ЦАХАЛа пресс-служба Армии обороны Израиля дала следующий ответ:

«Представители армии работают 24 часа в сутки, чтобы у солдат срочной и резервистской службы было все необходимое для защиты нашей страны.

Армия ускорила процессы приобретения военного снаряжения, в том числе были закуплены тысячи керамических жилетов, личное снаряжение и зимнее оборудование. Были открыты дополнительные логистические центры, чтобы ускорить процесс выдачи обмундирования боевым частям.

Также работает горячая линия для солдат, куда они могут обратиться и рассказать, если есть недостаток снаряжения или экипировки — 0526156256 (Whatsapp). Работа волонтеров важна в том числе и для морального духа наших солдат, и мы очень рады и признательны тому, что в нашей стране живут прекрасные люди, готовые помогать и поддерживать солдат, которые защищают наш дом».

Татьяна Воловельская, «Детали». Фото предоставлено Александром Винокуром