Война не оценивается по первому удару, каким бы успешным он ни был

Радость оказалась преждевременной. С того момента, как в ночь на субботу первые иранские ракеты упали в Рамат-Гане и в центре Тель-Авива — предположительно с целью поразить Кирию — временная эйфория, длившаяся около полусуток, сменилась тревогой и опасениями. Израильская общественность начинает осознавать, что не бывает легких войн, хотя обычно она восторженно реагирует — порой даже с агрессией — на первые блестящие удары в Газе, в Ливане, а теперь и в Иране, лишь чтобы потом понять, что стратегические успехи оцениваются в конце, а не в начале.

Тем временем число погибших в тылу растет, десятки зданий повреждены или разрушены.

Некоторые находят утешение в том, что удары, которые израильские ВВС наносят по Ирану, еще сильнее. ВВС, военная разведка и «Моссад» действительно демонстрируют отвагу, решимость и впечатляющие способности, совершая беспрецедентные разведывательные и технологические прорывы. Разведка и авиация снова доказывают свое превосходство в этих сферах на фоне технологической отсталости Ирана. Однако, как войны не выигрываются подсчетом жертв и разрушений у врага — мы видели это во Вьетнаме, в Украине, в Газе и в Ливане, — не стоит и переносить эту логику на войну с Ираном.

Фанатичный режим исламской республики, опирающийся на тысячелетнюю славную историю Персии, доказал свою стойкость и решимость — поглощать удары, а не сдаваться. В конце 1979 года правитель Ирака Саддам Хусейн начал внезапную атаку на ослабленный и распадающийся Иран, где религиозные лидеры во главе с аятоллой Хомейни только что свергли монархию. Хусейн полагал, что разгромит Иран за несколько дней или недель, но вскоре его расчеты рухнули. Хомейни отказался капитулировать и сплотил народ на восьмилетнюю войну против суннитского врага, унесшую около миллиона жизней с обеих сторон. Несмотря на то что Тегеран был не защищен, без ПВО, подвергся десяткам тысяч ракетных и авиаударов, в том числе с применением химического оружия, он устоял. Кстати, одним из главных уроков войны стало понимание необходимости создания ракетного арсенала.

Похоже, что Израиль начал менять тактику, опасаясь, что война затянется и превратится в многолетнюю войну на истощение, в которой у него мало шансов на победу. Поэтому начались постепенные удары по энергетической инфраструктуре Ирана, которая обеспечивает большую часть его доходов. Этот шаг сопряжен с рисками, поскольку может привести к росту цен на нефть, что уже происходит, и вызвать глобальный кризис. Китай — крупнейший импортер иранской нефти — может втянуться в ближневосточный конфликт и даже начать переговоры с США, что будет происходить в ущерб израильским интересам.

Еще один шаг, на который Израиль возлагает надежды, — это усиление ударов по населенным пунктам, особенно по Тегерану, в попытке создать «эффект домино». ЦАХАЛ призвал жителей Тегерана, проживающих рядом с военными базами и складами, эвакуироваться. Этот подход уже применялся в прошлом — в Ливане и в Газе — без особого успеха, в надежде, что общественное давление заставит руководство капитулировать или пойти на компромисс. Даже если там были некие временные достижения, маловероятно, что это повлияет на страну с населением около 100 миллионов человек и территорией, примерно в 80 раз превышающей израильскую.

Израильское общество действительно демонстрирует решимость и стойкость и готово выдержать ракетные обстрелы тыла, но военное и политическое руководство не должно эксплуатировать эту выносливость до предела.

Израиль не должен оказаться втянутым в войну на истощение, которую он не сможет выдержать. Израильское общество проявляет твердость, но ее нельзя использовать как оправдание для безоглядной войны. Израиль должен стремиться к завершению боевых действий, удовлетворившись впечатляющими достижениями, достигнутыми до сих пор, и инициировать при посредничестве президента США процесс, который приведет к соглашению с Ираном.

Это соглашение должно быть компромиссом, которое сократит ядерные возможности Ирана, но, надо признать, не приведет к их полному демонтажу, как требует премьер-министр Биньямин Нетаниягу. Хотя президент США настаивает на полном прекращении обогащения урана и вывозе уже накопленного материала (которого хватит на десять бомб, если довести его обогащение с 60% до 90% в течение нескольких дней), известно, что его заявления подвижны и подвержены изменениям.

Высокопоставленный источник (в «Моссаде»), пожелавший остаться анонимным и редко появляющийся в телестудиях, сказал мне: «О войне судят по ее завершению, а не по первому, сколь бы успешному он ни был, удару — особенно когда речь идет о полномасштабной войне, как фактически делает сейчас Израиль. Я надеюсь, что с США достигнута договоренность о прекращении этой фазы. Потому что, в отличие от Израиля, в остальном мире после войны идут переговоры».

Чиновник также выразил опасения, что Израиль может оказаться в ситуации, когда ему придется «заплатить тяжелую и болезненную цену» на переговорах. Возможно, речь идет о требованиях частично демонтировать собственные ядерные возможности.

Альтернативный вариант: если война затянется, Израиль в отчаянии может рассмотреть возможность применения своего стратегического оружия — как это обсуждалось накануне Шестидневной войны в мае 1967 года или позднее профессором Бенни Морисом, который призывал нанести по Ирану ядерный удар.

Йоси Мельман, “ХаАрец”

Фото: Office of the Iranian Supreme Leader via AP ∇