В Музее Израиля обнаружена картина, отнятая нацистами у еврейской семьи 

Потомки Эмилии и Карла Адлеров начали искать по всему миру замечательную художественную коллекцию супругов, разграбленную нацистами. И с удивлением обнаружили одну из украденных картин в Иерусалиме.

Проект Stolpersteine — это постоянная инициатива по увековечиванию памяти жертв нацизма путем установки мемориальных досок рядом с их последними местами жительства. Около десяти лет назад потомок немецких евреев, израильтянка Хагар Лев, живущая в Лейпциге, изучала возможность обозначить таким образом принадлежавший ее семье до прихода нацистов просторный, роскошный дом в Мюнхене.  

Собирая материалы для проекта, Лев обнаружила в немецкой газете Süddeutsche Zeitung статью 2016 года «Сокровища Гитлера». Первая фраза статьи ошеломила ее: «Мародеры отправлялись в путь каждую ночь». Речь шла о гестапо.

«Они звонили в двери промышленника Карла Адлера, арт-дилера Отто Бернхаймера, его коллеги Анны Каспари и торговца Отто Шарффа. Они изымали картины старых мастеров, фарфор, бронзу и рисунки». Карл Адлер был прадедом Лев; остальные трое — видными еврейскими коллекционерами произведений искусства.

Согласно статье, именно кураторы и директоры мюнхенских музеев помогали гестапо отбирать еврейских коллекционеров после «Хрустальной ночи» 11 ноября 1938 года. Искусствоведы и кураторы, утверждается в статье, не брезговали присутствовать при обчистке вилл и квартир. В статье названы несколько высокопоставленных сотрудников баварских музеев, «особенно задействованных и охотно предоставлявших информацию об известных лично им коллекционерах и дилерах».

Лев знала, что у ее прадедушки и прабабушки была большая коллекция произведений искусства, но подробностей не хватало. Карла Адлера отправили в концентрационный лагерь Дахау после «Хрустальной ночи», он погиб там 22 ноября 1938 года. Его жене, Эмилии Адлер, удалось бежать в Британскую подмандатную Палестину, где уже жили ее пятеро детей.

Эмилия с детьми предпочли сосредоточиться на новой жизни в Палестине и не задумывались о прошлом. В результате внуки и правнуки не получили информации о семейной коллекции произведений искусства, и о ее существовании забыли на долгие годы.

Они были не одиноки в стремлении замять эту тему: тема похищенного нацистами искусства вошла в широкое общественное сознание только в XXI веке. Возвращение украденных произведений их первоначальным владельцам — сложная юридическая и практическая задача, которой занимается лишь относительно небольшой круг ученых, юристов и экспертов.

Большая часть тяжелого и дорогостоящего бремени исследований и судебных разбирательств ложится на плечи самих семей. Хотя несколько дел попали в заголовки газет, лишь немногие из них полностью урегулированы. По существующим оценкам, лишь около 10% из примерно 700 тысяч разграбленных предметов — около 70 тысяч произведений — возвращены законным владельцам или наследникам.

Одним из знаковых дел стало возвращение портрета Густава Климта «Адель Блох-Бауэр I», более известного как «Женщина в золотом», племяннице Блох-Бауэра Марии Альтманн после длительной судебной тяжбы.

Еще одним громким делом стало обнаружение в Мюнхене в 2012 году коллекции Хильдебранда Гурлитта, содержащей около 1500 произведений искусства, в том числе картины Гюстава Курбе, Отто Дикса и Макса Либермана. Первоначально считалось, что в коллекции много награбленных работ, но позже выяснилось, что Гурлитт — связанный с нацистами арт-дилер — приобрел большинство работ на законных основаниях, однако подтвердилось, что 14 работ были отняты у еврейских владельцев грабежом.

В случае с коллекцией Адлера Лев и ее родственники обратились за поддержкой в Немецкий фонд утраченного искусства и получили финансирование на три года исследований. Недавно исследовательская группа завершила работу, и семья открыла трехъязычный веб-сайт, на котором представлены результаты исследования. Этот проект очень необычен: если большинство попыток реституции сосредоточены на конкретных ценных произведениях, это расследование каталогизировало и изучило всю утраченную коллекцию. Дело Адлера выявляет многочисленные препятствия, с которыми сталкиваются семьи, пытающиеся вернуть художественное наследие собственных предков.

Крупнейшая кожевенная фабрика в Мюнхене

Карл Адлер родился в 1873 году в Мюнхене, в семье промышленников. Его отец владел перочинной фабрикой, которую Карл позже унаследовал вместе с братом. Судя по всему, Адлер с ранних лет приобщался к искусству. Бизнес Адлера процветал, и его фабрика стала крупнейшей в Мюнхене.

В 1905 году он женился на Эмилии Зильберман, которой тогда было 19 лет. Супруги обставили и украсили свой дом, где воспитывали пятерых детей, ценными картинами, изысканной мебелью, изделиями народных промыслов, скульптурами, восточными коврами и другими предметами.

В коллекции Адлеров было много графики и современного искусства — нетрадиционный выбор для того времени. В их ближнем круге был Генрих Таннхаузер, один из самых влиятельных арт-дилеров и галеристов в Германии. Часть коллекции Таннхаузера также была впоследствии конфискована нацистами.

Во время Первой мировой войны, служа в армии, Карл Адлер познакомился с еврейским солдатом Эрихом Гласом, широко образованным в области искусства и философии. После войны они поддерживали связь, и сирота Глас практически стал членом семьи Адлеров. Позже он женился на старшей дочери Карла и Эмилии, Сузи (позже известной как Шошана) — бабушке Агарь Лев. Иммигрировав в Палестину в 1934 году и поселившись в кибуце Ягур, Эрих Глас принял ивритское имя Ари. В дальнейшем он стал известным художником, дизайнером, фотографом и иллюстратором.

Прочитав статью и получив доступ к архивным документам в Мюнхене, Лев начала осознавать истинный масштаб утраченной семейной коллекции. Несколько лет спустя, в разгар пандемии COVID, около 25 потомков Карла и Эмилии Адлер, живущих сегодня в пяти странах, собрались на встречу Zoom. Среди них были пожилые члены семьи в возрасте за 80, а также 20-летние правнуки. К концу встречи они решили заказать профессиональное исследование утраченной семейной коллекции.

Ванесса Фойгт

Коллекция Адлера со временем превратилась в одно из крупнейших известных собраний графики своего времени, включающее работы Гойи, Оскара Кокошки, Макса Бекмана, Кете Кольвиц, Макса Либермана, Эрнста Геккеля, Ловиса Коринта, Альфреда Кубина и других знаменитых художников.

По словам Ванессы Фойгт, немецкого искусствоведа, специализирующейся на исследованиях происхождения произведений искусства на протяжении последних 20 лет и возглавлявшей исследовательский проект Адлера, «деятельность Карла Адлера как коллекционера и друга художников наконец-то получила признание. В период до 1933 года Карл Адлер собрал, вероятно, самую значительную коллекцию графики классического модернизма. Семья Адлеров поддерживала тесные связи с большинством художников. Карл Адлер был одним из не менее 70 других еврейских коллекционеров, чьи коллекции и преданность искусству и мюнхенским музеям были полностью забыты в результате преследований национал-социалистов.

По сей день, за редким исключением, мюнхенские музеи не увековечили память этих коллекционеров, например, соответствующими публикациями. Спустя 80 лет музей до сих пор не может ответить, например, на вопрос, сохранились ли в Государственном графическом музее Мюнхена гравюры из конфискованного имущества Карла Адлера».

Семья Адлеров владела также иными ценностями: произведениями классического искусства, ценными скульптурами и мебелью эпохи Возрождения и барокко, ремесленными изделиями из Японии, Китая и Индии, фарфором, серебряными изделиями и богатой библиотекой, наполненной первыми изданиями, классическими работами и журналами по современному искусству.

Карл и Эмилия посетили Палестину в 1930-х годах после прихода к власти нацистов, но по неизвестным причинам решили сразу не иммигрировать. К тому времени, когда они позднее собрались покинуть Германию, судьба Карла была уже предрешена. 

Исследовательской группе удалось каталогизировать всю коллекцию, собрав обширную информацию о каждом экспонате, отчасти опираясь на инвентарный список, составленный Эмилией вместе с Ари Гласом и представленный властям Мюнхена в 1960 году, во время последующего визита.

В ход пошли перекрестные ссылки на каталоги выставок, архивы и аукционные записи нацистского периода и последующих лет, чтобы проследить траекторию развития каждого произведения. Им удалось раскрыть около 10 случаев, определив сложные маршруты некоторых  произведений после разграбления коллекции.

Лев подчеркивает, что мотивы семьи не были финансовыми, хотя за разграбленные произведения искусства иногда можно выручить десятки миллионов долларов:

«Мы никогда не думали, что разбогатеем на этом. Мы хотели узнать о своих корнях и истории своей семьи. Наши родители мало говорили о прошлом, возможно, поскольку их родители и сами мало говорили. Мы хотели знать это для себя и следующих поколений».

Лев узнала от родителей, что у Эмилии не было сил на судебные тяжбы; то немногое, в чем она участвовала, достигнуто во многом благодаря уговорам зятя, Ари Гласа. «Они давали показания во время процедуры реституции и получили лишь скромную компенсацию», — отмечает Лев.

В своей книге 2016 года о коллекционерах времен Веймарской республики историк Ян Шлеузенер описывает конфискацию коллекции Адлеров: «После смерти мужа Эмилия собрала несколько больших ящиков с книгами и ценными произведениями искусства, чтобы отправить их в Палестину, но их разграбили». По словам сестры Эмилии, после смерти мужа она была совершенно разбита и очень страдала.

Команда исследователей нашла архивные документы, подтверждающие, что агенты гестапо прибыли в дом Эмилии через шесть дней после убийства Карла, в сопровождении Эрнста Ноймана, директора отдела немецкого искусства в музее Максимилиана в Мюнхене. Нойманн осмотрел произведения искусства и мебель, отобрав те, которые, по его мнению, представляли культурную ценность.

Шлеузенер также цитирует отчеты еврейской организации по реституции, действовавшей после Второй мировой войны, в которых Эмилия описывается как «апатичная и напуганная убийством мужа, неспособная сопротивляться конфискации».

«Ее единственной мыслью было как можно скорее покинуть Германию, — сообщалось в документе. — Даже сегодня события прошлого угнетают ее, и ей очень трудно говорить о них».

В документах этой организации, которая выплатила Эмилии компенсацию в несколько десятков тысяч немецких марок, говорится: «Я не могу связно рассказать о том, что происходило. Помню, как гестаповцы конфисковали картины из дома. Мне так угрожали, что я не осмелилась ничего предпринять. Я взяла только один портрет мужа, написанный Йозефом Шарлем».

Этот портрет, написанный в 1935 году, семья долгое время считала потерянным, несмотря на заявление Эмилии о том, что она взяла его с собой в Палестину. К счастью, опасения оказались неуместными: внучки Карла и Эмилии вспомнили, что картина висела в доме их родителей. После смерти родителей портрет упаковали и убрали на хранение. Внучки нашли его — с оригинальной подписью Шарля — и сегодня он хранится в хранилище в Йокнеаме.

После иммиграции Эмилия Адлер жила сначала в Кирьят-Хаиме, рядом со своим сыном Меиром, а затем переехала в район Ноф-Ям в Герцлии, рядом с другим сыном, Арье. Она умерла в 1974 году и похоронена там же.

Потерянный портфель Гойи

Коллекция Адлера — особенно сложный случай для исследователей не только потому, что, принадлежа евреям, была расформирована, но и потому, что многие работы были классифицированы как «дегенеративное искусство», запрещенное при нацистском режиме.

Фойгт говорит, что отследить оригиналы картин относительно просто, но с графическими работами сложнее: часто существует множество копий, и, даже если сегодня на аукционе появится работа, совпадающая с известным экспонатом из коллекции, это может быть другая копия той же самой работы.

Исследование, проведенное под руководством Фойгт, содержит не только подробные описания каждого произведения, но и документацию процесса поиска. Например, в коллекции Адлера был «портфель Гойи», хотя его точное содержание остается неясным. Исследовательская группа выяснила, что мюнхенский арт-дилер Хуго Рюф, изучавший коллекцию в 1939 году, оценил портфель при подготовке к продаже. Он посетил квартиру Адлеров перед тем, как работы должны были отправить в Палестину.

Исследователи нашли документ, фиксирующий продажу 10 декабря 1941 года — более чем через два года после эмиграции Эмилии — в мюнхенском книжном магазине и у антиквара, где на продажу выставлено портфолио, содержащее 40 офортов Гойи. В аукционном каталоге продавец не указан.

Команда нашла еще несколько упоминаний о публичных продажах офортов Гойи в Мюнхене, но им не удалось прочно связать ни одну из них с коллекцией Адлера. Аналогичная проблема возникла с работами Кольвиц, Коринфа и Либермана.

Исследователи установили, что Адлер посещал выставки в Вене, Берлине и Мюнхене и видел офорты Либермана. Они обнаружили, что на выставке 1908 года 10 рисунков и 18 офортов Либермана были выставлены на продажу, и подозревают, что эти работы попали в коллекцию Адлера — однако окончательно доказать право собственности не удалось.

В других случаях исследователи нашли более серьезные зацепки. На семейной фотографии 1916 года Карл и Эмилия Адлер изображены на фоне картины «Дама в парке», написанной маслом в 1903 году австрийским художником Лео Путцем, работавшим в импрессионистском и экспрессионистском стиле.

Малоизвестный в Израиле, Путц был выдающимся художником, который провел несколько лет в Бразилии. Его отодвинули на второй план в учебниках по истории искусства, когда нацисты классифицировали его работы как «дегенеративные» и напали на него в печально известной антисемитской газете Der Stürmer.

Исследовательская группа обнаружила, что «Дама в парке» продана на публичном аукционе в Штутгарте в 1995 году примерно за 30 тысяч евро.

Личность покупателя не раскрывалась, и найти его не удалось. Семья Адлер надеется, что огласка этого дела поможет вернуть картину.

Другая картина Путца, некогда принадлежавшая Адлерам, «Завтрак в саду» 1908 года, изображающая элегантно одетых женщин, собравшихся вокруг стола, уставленного угощениями, продана на аукционе в 2000 году. В конце концов работа попала в руки строительного подрядчика, имя которого известно семье и исследователям, но неясно, возможно ли вернуть картину.

Карл Адлер также ценил австрийского художника Альфреда Кубина. Две акварельные картины Кубина висели в спальне Адлеров. Адлер и Кубин познакомились в 1920-х годах, и в коллекции Адлера было большое количество работ Кубина: 160 литографий, 16 оригинальных рисунков, акварели и портфели, содержащие сочинения Кубина.

В их переписке Кубин обращался к Карлу Адлеру как к «моему дорогому другу» и называл Эмилию «прекрасной императрицей», а Адлер называл Кубина «Мастером».

В письме от июля 1933 года — через полгода после прихода Гитлера к власти — Адлер писал Кубину, что планирует переехать после продажи машины, желая жить поближе к своей фабрике. Несмотря на обстоятельства, Адлер старался выглядеть оптимистом:

«У нас все хорошо, и я все еще могу работать по своей специальности. Я надеюсь, что постепенно оправлюсь от тяжелых недавних потерь. Революция — так он называл приход к власти Гитлера — полностью изменила всех нас. Мы все преданно служили Германии, но подавляющее большинство нации больше не видит в нас равноправных граждан; это заставило нас углубить нашу еврейскую идентичность».

Орел приземлился

Поиски пропавших произведений искусства Адлеров по всему миру привели к неожиданному открытию: один из экспонатов коллекции — картина немецкого художника Макса Слевогта «Немецкий орел и британский лев», написанная в 1900 году, — обнаружилась в собрании Музея Израиля в Иерусалиме. Однако в каталоге музея работа представлена под другим названием: «Осмотр врача».

Картина попала в музей в начале 1950-х годов. Ранее, в 1949 году, она была отправлена из галереи в Мюнхене в один из пунктов сбора союзников, а оттуда — в Организацию преемников еврейской реституции.

В 1952 году она была в числе 1400 произведений искусства, переданных JRSO и другими организациями в Национальный музей Бецалель, который в 1960-е годы превратился в Музей Израиля. В настоящее время музей в процессе возвращения законного права собственности на картину потомкам семьи Адлер, которые, скорее всего, передадут ее обратно в музей.

Шломит Штайнберг, старший куратор европейского искусства в Музее Израиля и ответственная за исследование происхождения картины, предполагает, что Карл Адлер мог приобрести картину из-за изображения орла; ведь «Адлер» в переводе с немецкого означает «орел».

Конкретный случай с картиной Слевогта проливает свет на более широкую проблему: израильские культурные учреждения уделяют недостаточно внимания произведениям искусства, возможно, незаконно изъятым у владельцев в нацистскую эпоху. Штейнберг объясняет, что в период с 1950 по 1955 год в Национальный музей Бецалеля поступило около 800 предметов иудаики и 600 произведений искусства.

«Мы много лет, — говорит она, — проводим исследования происхождения, особенно с 2021 года, когда директор музея Идо Бруно поручил мне это как первоочередное задание. Мы выявили несколько случаев, но для того, чтобы найти больше, необходимо исследовать каждое произведение».

Например, в 2023 году музей вернул картину Людвига Адама Кунца 1897 года, принадлежавшую Паулю Якобу Эйснеру, который бежал из Германии в 1937 году и чье имущество конфисковало гестапо. Картина была найдена после войны силами союзников.

В другом случае речь шла о картине Камиля Писсарро 1897 года, первоначально принадлежавшей Максу Зильбербергу, коллекционеру произведений искусства из Бреслау (ныне Вроцлав, Польша), погибшему в 1942 году в концлагере Терезиенштадт. Картина Писсарро была продана с аукциона в 1935 году и впоследствии несколько раз переходила из рук в руки, пока ее не приобрела нью-йоркская галерея, в 1960 году продавшая ее Джону и Фрэнсис Лёб. Лёбы завещали ее Музею Израиля в 1997 году.

В 2000 году картина была возвращена Грете Зильберберг, невестке Макса. Она одалживала ее музею, а после ее смерти в 2013 году картина возвращена ее семье.

Информацию о сотнях других работ, чьи законные владельцы еще не установлены, можно найти в специальном разделе сайта Музея Израиля, где подробно описаны произведения искусства, поступившие через офис реституции. В список, в частности, входят два пейзажа времен Первой мировой войны работы Эриха Геккеля.

В апреле 2023 года опубликован межведомственный правительственный отчет о реституции произведений искусства в Израиле. Один из его основных выводов — Израилю срочно требуется специальное законодательство по этому вопросу. В докладе отмечается, что, хотя некоторые музеи начали изучать происхождение своих коллекций, эти усилия носят ограниченный, спорадический и далеко не систематический характер. Авторы доклада призвали к разработке четкой национальной политики и настоятельно рекомендовали принять единые стандарты «в соответствии с международными правилами и конвенциями».

Изучив деятельность по реституции в Германии, Австрии, Франции, США и Нидерландах, авторы доклада пришли к однозначному выводу: «В Израиле подобные усилия пока не предпринимаются».

Несмотря на рекомендации, содержащиеся в отчете, за два года, прошедшие с момента его выхода, не разработано ни одного законопроекта.

На этой неделе Министерство юстиции заявило газете «ХаАрец»: «Этот вопрос находится в ведении нескольких различных правительственных министерств. На сегодняшний день не проведено скоординированной работы по продвижению законодательства по этому вопросу».

Адвокат Эяль Долев, который последние два десятилетия специализируется на реституции произведений искусства, прокомментировал объем работ, возвращенных Музеем Израиля: «То, что известно на данный момент, — лишь верхушка айсберга. В Израиле не проводилось серьезных, систематических исследований происхождения, подобных зарубежным.

Если Израиль действительно хочет выполнить рекомендации отчета и определить законных владельцев тысяч разграбленных предметов, хранящихся здесь, необходимо создать специальную команду, обладающую опытом исследования происхождения и знанием немецкого языка».

Наама Риба, «ХаАрец», Н.Б.

Иллюстрация: «Женщина в золоте» Густава Климта, фрагмент. Одна из самых знаменитых картин, похищенных нацистами и возвращенных потомкам владельцев. Wikipedia public domain