В чем изменила нас «корона»: мнение четырех экспертов

2020 год оставил после себя множество вопросов: как наша психика реагирует на столь резкое изменение реальности и на витающую в воздухе опасность смерти? Как соцсети влияют на распространение пандемии? Характерен ли минувший год триумфом науки, пусть и безжалостно атакованной? Чем был для Китая 2020 год? На эти вопросы попытались ответить четыре эксперта.

Так, доктор Мейрав Рот, психотерапевт и психоаналитик из Тель-Авивского университета, утверждает, что в период пандемии особенно усиливается страх смерти, усугубляемый страхом неизвестности: внезапно завершился некий отрезок времени, а будущее скрыто мраком неопределенности.

«Если, преодолевая кризис, уходящий корнями в детство, мы обнаружили в себе душевные силы, – говорит Рот, – если были те, кто поддерживал нас, придавая осмысленность ситуации, то это может повлиять на то, как мы справимся с текущим кризисом».

Доктор Рот говорит, что период пандемии характеризовался небывалым всплеском эскапизма, то есть отказом от реальности в широчайшем диапазоне ощущений – от «со мной этого никогда не случится» и вплоть до полной паники. Кроме того, этот период отличался небывалым потреблением знаний, когда желание потреблять информацию и стало отказом от реальности.

«Мы переживали и прежде драматические события. К примеру, убийство Рабина. Или время, когда мы все сидели в противогазах, опасаясь атомной или химической атаки, – поясняет Рот. – По этому поводу есть концепция профессора Иоланды Гемпель под названием «Падающая стена». Допустим, мы встречаемся на следующий день после убийства Рабина или после теракта – очевидно, что и психотерапевт будет выглядеть незащищенным, ведь стена упала и на него. Это общая реальность.

«Корона» бросает нам вызов, потому что упала стена. Пациент знает, что мы с ним находимся в одинаковой зоне опасности, испытывая ту же неопределенность, тот же страх смерти. И я не должна демонстрировать, что меня это не касается. Это проявилось в особенности сейчас, когда я общаюсь с пациентами через Zoom. Если хотите, это самая масштабная трансформация, произошедшая со мной, как с психоаналитиком. Мы общаемся в непривычной обстановке, как два равных человека.

Вот вам сильная сторона коронавируса. Падающая стена требует от специалистов куда большей собранности и внимания – с одной стороны, не смешивать личные интересы с профессиональными, не экстраполировать свои проблемы на пациента, а с другой – не закрываться от него, вести себя открыто и непринужденно. Это требует особой психологической подготовки, но, в конце концов, устанавливает то человеческое партнерство, частью которого мы оба и выступаем».

Доктор Лираз Маргалит из Междисциплинарого центра, психолог, специализирующаяся на психологии виртуального пространства, согласна с доктором Рот, что нынешняя ситуация характеризуется высшей степенью неопределенности, и это находит особое выражение в соцсетях. По ее мнению, отсутствие полноценной информации привело к тому, что соцсети стали сами  производить и тиражировать эту информацию. Реагируя на это, в соцсетях попытались ввести своего рода внутренний контроль за информацией. Скажем, в «Твиттере» стали предупреждать, что то или иное сообщение может быть отнесено к фальшивым, ложным новостям.

«Это своего рода попытка поладить с пользователями, продемонстрировать такое важное качество, как социальная ответственность. Однако на практике твиты, помеченные как ложные новости, привлекают куда больше внимания и сопровождаются многочисленными репостами, поскольку именно это интригует людей, создавая обратный эффект.

То есть, информация, даже если она помечена как лживая, все равно остается информацией и нисколько не помогает в борьбе с индустрией псевдоновостей, – подчеркивает доктор Маргалит. – Бороться с ними можно только тогда, когда их проверяют еще до размещения в сетях и до того, как их распространяют. Безусловно, есть множество способов предварительной проверки, но никто не станет ими заниматься, потому что, как выяснилось, лживые новости больше всего  служат объединению людей».

Как считает Лираз Маргалит, если говорить о степени влияния и воздействия на аудиторию, «Фэйсбук», по сравнению с другими соцсетями, теряет ранее завоеванные позиции: «В принципе, эта социальная сеть не устраивает молодежь по многим параметрам, у нее нет терпения читать пространные тексты, ей нужно нечто, что моментально принесет эмоциональное удовлетворение. Однако коронавирус внес некоторые коррективы, учитывая тот факт, что у людей из-за карантинных ограничений появилось лишнее время и необходимость следить за потоком информации в режиме онлайн. Это в какой-то степени вернуло пользователей в «Фэйсбук», поэтому расстановка сил в соцсетях еще не достигла апогея».

О том, каким выдался год для Китая, рассказал один из самых известных израильских синологов, признанный специалист по истории и политической культуре Древнего Китая, профессор Еврейского университета Юрий Пинес. Он считает, что 2020 год должен считаться для китайцев ужасным, однако войдет в историю Китая как год, который резко изменит международный статус Китая, и не только в худшую сторону: «Есть образ и есть реальность. На самом деле, в реальности в Китае дела обстоят намного лучше, чем мы себе представляем. Да, год там начался с провала, но с 23 января ситуацию в Китае можно расценивать как отличную. Это – единственная страна, которой удалось остановить крупную вспышку вируса на своей территории. Это выдающееся достижение. КНР – единственная крупная экономика в мире, где зафиксирован рост ВВП в 2020 году, в дополнение к реализованному за то же время проекту по созданию инфраструктуры связи пятого поколения.

Кроме того, китайцы могут похвастаться и научными достижениями, такими как покорение Луны и эксперименты по производству новых энергий. Все это вдобавок к тому факту, что Китай также объявил (пусть у многих это вызывает соответствующий скепсис, хотя напрасно), что положил конец тотальной бедности на своей территории. В настоящее время в Китае нет людей, живущих за официально установленной общемировой чертой бедности».

С целью искоренения бедности власти КНР развернули специальную кампанию общегосударственной адресной поддержки и развития местного производства; благодаря формуле «лидирующий сектор + кооператив + бедное население», к деятельности по развитию производства подключилось 92 процента бедного населения страны. И, как считает профессор Пинес, невзирая на коронавирус и царящий в связи с этим хаос, китайцы к концу 2020 года справились с поставленной задачей.

По словам Пинеса, благодаря противостоянию США и Китая, во многом инициированном Дональдом Трампом, компартия КНР только укрепила свои позиции.

«Китайская пропаганда действует избирательно и осторожно, не прибегая к тому, чтобы представлять Америку в негативном свете, – говорит профессор, – но живущие там четыре миллиона китайцев ежедневно отправляют по несколько десятков текстовых сообщений своим родственникам и друзьям в Китае. И, разумеется, они осведомлены, что происходит в США, поэтому даже те из китайцев, кто настроен проамерикански, в шоке от происходящего. Они ошеломлены, в частности, ситуацией с коронавирусом в США, где каждые два дня от пандемии умирает больше людей, чем за все время пандемии в Китае, с ее начала и до сегодняшнего дня».

Профессор Пинес считает, что образ Китая очень сильно пострадал в результате той истерии, которую нагнетают СМИ, в особенности – западные, такие, к примеру, как New York Times. Во многом, как думает профессор, это объясняется страхами Запада перед усилением Китая и его стремительной экспансией.

На самом деле, китайцы, по мнению Пинеса, вовсе «не собираются угрожать Западу, потому что у них нет для этого никаких причин. Скорее, можно говорить о вызове, который Китай бросает западному общественному мнению, чрезмерно уверенному, что западная политическая и социально-экономическая структура была и остается единственно правильной. Теперь, похоже, Западу придется привыкать и к другим моделям».

И, наконец, четвертый эксперт – профессор Шауль Кацир из Тель-Авивского университета, специализирующийся на истории науки и технологии. Комментируя создание антивирусной вакцины и то, можно ли считать этот факт торжеством современной науки – профессор не дает однозначного ответа. На его взгляд, с одной стороны, разработку вакцины следует признать «точечным успехом», и, как и большинство технологических достижений, этот успех напрямую соотносится со всей сопутствующей системой.

Ожидалось, что на разработку вакцины уйдет около полутора лет, и это представление основывалось не на долгом времени, необходимом для собственно разработки, а на том, чтобы испытать новую вакцину и одобрить ее. То, что вакцина внедрена столь стремительно – достижение, скорее, логистическое, чем чисто научное. В то же время вакцина – это пример узкого и безуспешного технологического мышления, поскольку представляет собой поиск одной технологии, которая решит проблему. То есть, вот, появилась пандемия – мы все примем таблетку, и проблема исчезнет. Но другие проблемы, стоящие на повестке дня, такие, как глобальное потепление, с наскоку не решить. И большинство технологий не столь просты, они обусловлены системным подходом, требующим многоходовых комбинаций и множественных решений. В случае с глобальным потеплением, скажем, дело не решится само собой, если вдруг мы все перейдем на солнечные батареи, которые, кстати, породят новые экологические проблемы.

По уверению профессора Кацира, израильтянам свойственны раскованность и открытость во всем, что касается новых технологий, и это отличает их, к примеру, от американцев. Более того, в Израиле возможна открытая публичная дискуссия: «Это касается любой темы, будь то дискуссия о степени риска применения вакцины или об уровне естественного иммунитета тех, кто заболел коронавирусом. В Соединенных Штатах определенная часть общественной дискуссии была направлена на то, чтобы подчеркнуть страх и противостояние «трампизму». Такого рода обсуждение не идет на пользу науке. В  результате ученые или те, кто поддерживает любое движение научной мысли, чувствуют необходимость защищать все, что исходит от науки, не оставляя пространства для критики».

Моран Шрир, «ХаАрец». М.К. Фото: Охад Цвигенберг˜