«Убить собаку хуже, чем убить еврея»

«Убить собаку хуже, чем убить еврея»

Ночью 4 апреля 2017 года Кобили Траоре, 20-летний французский гражданин, находился, по словам психиатров, в состоянии аффекта, вызванного употреблением каннабиса.

В 4 часа утра Траоре ворвался в квартиру Сары Халими, 65-летней еврейки, его соседки сверху. Она хотела вызвать полицию, но он выхватил у нее телефон и принялся безжалостно избивать с криками «Аллах велик!», «Это месть за моего брата», «Грязная шлюха» и «Я убил дьявола».

Крики избиваемой женщины переполошили соседей, и они вызвали полицию. Полицейские, прибывшие на место происшествия, опасались, что внутри находится «джихадист», и решили подождать подкрепления. Около часа они стояли у двери, слушая отчаянные крики Халими.

К тому времени, как прибыло подкрепление, было уже поздно. Траоре выбросил свою жертву из окна. Сара лежала  без признаков жизни под окнами своей квартиры.

14 апреля, после затянувшихся на годы судебных разбирательств,  Верховный суд Франции объявил, что Кабили Траоре действовал под влиянием наркотиков и, следовательно, не может предстать перед судом по делу об убийстве Сары Халими.

Из этого решения вытекают два сценария, которые на данный момент в равной степени реальны во Франции. Если в состоянии алкогольного опьянения и под кокаином вы ворвались в квартиру соседки и выбросили в окно ее собаку, которая разбилась насмерть, вас сочтут преступником (случай в Марселе). Вы, скорее всего, предстанете перед судом, вас осудят и отправят за решетку.

Но если, находясь под действием каннабиса, вы ворветесь в квартиру своей соседки, 65-летней еврейки, жестоко изобьете ее, проломите ей череп и выбросите из окна, вас сочтут невменяемым и отправят в психиатрическую больницу.

Решение Верховного суда взбудоражило еврейскую общину Франции. 26 тысяч человек собрались на площади Трокадеро в Париже в знак протеста. Одновременно демонстрации прошли в Бордо, Марселе, Лионе, Страсбурге и Ницце, а также в Риме, Тель-Авиве, Лондоне, Лос-Анджелесе, Майами и Нью-Йорке.

Убийство Сары Халими – одно из череды убийств, совершенных на почве антисемитизма, которые потрясли в последние годы французских евреев. Среди жертв: Илан Халими – в 2006 году; учитель и трое учеников еврейской школы в Тулузе в 2012 году; четверо покупателей  в парижском продуктовом магазине Hyper Cacher в 2015 году; и Мирей Кнолль, еще одна пожилая парижанка, в 2018 году.

То, что Саре Халими было отказано в правосудии, усиливает растущее чувство незащищенности и опасения, что без четкого заявления о том, что убийства евреев не останутся безнаказанными, они будут продолжаться. Траоре мог быть психически невменяемым в момент совершения убийства, но разве сегодня Франция не нуждается в полном осознании ситуации, которое может сформироваться только в результате открытого судебного разбирательства?

Можно, конечно, возразить, что все убийцы безумны. В конце концов, кто в здравом уме может убить другого человека? Но давным-давно человеческое сообщество решило, что, хотя насильственные действия находятся на грани человеческого поведения, тем не менее, они все еще являются деянием человека.

Люди понимают разницу между добром и злом и могут нести ответственность за свои действия. В редких случаях, когда кто-то теряет эту способность, мы признаем их душевнобольными и считаем, что не можем судить их.

Но психиатрия, несмотря на все ее достоинства, по-прежнему остается скорее искусством, чем наукой. Даже самое тонкое сканирование мозга не может сказать нам с полной уверенностью, что происходит в человеческом сознании. В результате этого ссылки подсудимого на невменяемость часто являются манипуляциями, которые скорее могут рассказать нам о системе ценностей общества, чем о состоянии его медицинских знаний.

Я – не эксперт по правовым вопросам и не могу судить о сообразности или неприемлемости ссылок подсудимого на невменяемость. Однако в своей работе по истории еврейского народа я пыталась понять, почему и как в различных обществах вспыхивает ненависть.

Мои исследования привели меня к заключению, что преступления на почве ненависти почти всегда происходят в атмосфере глубокого индивидуального и коллективного осознания того, что «они» – другие. Многие люди возмущаются, когда слышат о насилии в отношении евреев, при этом они не чувствовуют, что это могло случиться с ними.

Если бы люди ощутили, что происходящее с другими может случиться и с ними – ускорило бы это процесс изменений в массовом сознании? Вполне возможно. Например, когда на одной и той же трассе раз за разом будут происходить аварии, люди сразу потребуют улучшить управление дорожным движением. Они беспокоятся, что следующими  жертвами автокатастроф могут стать их близкие, и это несчастье необходимо предотвратить. Но когда конкретная группа становится мишенью насилия в контексте, в котором ощущение «они» и «мы» разделяет непреодолимая пропасть, на смену сочувствию к тяжелому положению других приходит пассивность и безразличие.

Я также заметила, что с нарастанием ненависти концепция «паршивой овцы» не дает адекватных объяснений. Общества удивительно эффективны в установлении и обеспечении соблюдения норм приемлемого поведения. Суды существуют для того, чтобы вмешиваться в самые вопиющие случаи, но более приземленными нормами, такими как вежливость и обходительность, а также границами приемлемого поведения в коллективе управляет социальный контроль.

Я не выйду на улицу нагишом и не скажу коллеге, что от нее дурно пахнет – не потому, что я боюсь, что меня арестуют (хотя в первом случае вполне могли бы), а потому, что знаю, что общество этого не одобрит. Я не хочу, чтобы меня стыдили или избегали.

Однако преступления на почве ненависти в большинстве случаев совершаются,  когда общество неявным или явным образом сообщило своим членам о том, что границы допустимого поведения сместились. Проявления жестокости по-прежнему являются предметом осуждения, но некоторые люди оказываются за пределами этих границ. Эти общества открыто не одобряют насилие, но они закрывают глаза или хранят молчание, когда оно затрагивает определенных людей.

В конце судебного процесса по делу о массовых убийствах в редакции журнала «Шарли Эбдо» в декабре 2020 года мэтр Клугман, выступавший в качестве адвоката четырех евреев – жертв резни в Hyper Cacher, кошерном продуктовом магазине, подвергшемуся нападению на следующий день после убийства членов редакции «Шарли Эбдо», – напомнил суду о взрыве в синагоге на улице Коперника в Париже в 1980 году. В результате взрыва бомбы окна синагоги разлетелись вдребезги, вследствие чего десятки прихожан внутри синагоги были ранены и трое прохожих- неевреев на улице были убиты.

В тот вечер, выступая по телевидению, тогдашний премьер-министр Раймон Барр сказал: «Это возмутительное нападение было направлено против евреев, собравшихся в синагоге; вместо этого жертвами стали ни в чем не повинные французы».

Эти слова свидетельствуют о глубоком ощущении различия между «нами» и «ними» и о пассивном безразличии, к которому оно приводит. Заявление Барра подразумевало, что французы невиновны; но французские евреи – и не французы, и не невинные.

Сара Халими, конечно, была француженкой, но не считалась таковой. Проблема с ссылкой подсудимого на невменяемость в данном случае заключается не в том, что в нем говорится, а в том, что в нем не говорится: хотя поступок Траоре, возможно, и был безумным, он не был случайным. В его антисемитских криках, когда он истязал Сару Халими, содержалось его объяснение выбора жертвы.

С другой стороны, бедный бульдог, выброшенный в окно, и его хозяйка были французами и невиновными. Нападая на них, преступник выбрал жертвой человека, пользующегося полной защитой не только со стороны закона, но и со стороны общества. Убийство собаки, совершенное под воздействием наркотиков и алкоголя, было не только безумным, но и случайным. Настолько случайным, что оно могло случиться с кем угодно во Франции. Таким образом, справедливость должна быть восстановлена. Убийцу бульдога признали вменяемым, он предстал перед судом и приговорен к тюремному заключению.

Если в приступе безумной ярости Кабили Траоре выбрал в качестве жертвы  еврейку, то отчасти потому, что явным и неявным образом французское общество уже много лет сигнализирует своим гражданам, что насилие над евреями не встретит такого же осуждения, как насилие над жертвами-неевреями. Или даже над животными.

Флора Кассен, «ХаАрец», М.Р. На снимке: демонстрация в Марселе в защиту права Сары Халими на справедливый суд. AP Photo/Daniel Cole
Автор — профессор истории и еврейских, исламских и ближневосточных исследований˜

Новости

Правительство попросило БАГАЦ подождать ответа по поводу призыва до 16.00
Глава финансовой комиссии кнессета: "Без изучающих Тору у нас нет права жить на этой земле"
Абсурд: Саудовская Аравия возглавит форум по правам женщин в ООН

Популярное

За два дня до войны приехал торговец из Газы, заплатил наличными и… исчез

Я спрашиваю фермера Офера Селу из мошава Гева-Кармель, как война повлияла на его отношения с торговцами из...

Мы ошибаемся, если думаем, что в Израиле низкие пособия. В будущем их еще больше урежут

Сообщение о будущем и неизбежном банкротстве Службы национального страхования в Израиле («Битуах леуми»)...

МНЕНИЯ