У Мандельблита было много недостатков, но главный экзамен он выдержал

Генеральный прокурор входит в коллективную память Израиля благодаря нескольким жизненно важным шагам, предпринятым им во время пребывания в должности.

Что осталось в памяти от короткого пребывания Аарона Барака на этом посту? Расследование в отношении высокопоставленных лидеров «Аводы» и его решимость привлечь Ицхака Рабина к ответственности за долларовый банковский счет его жены. Это дело заставило Рабина уйти с поста премьер-министра и стало предвестием переворота 1977 года, который привел к власти Менахема Бегина и «Ликуд».

Ицхак Замир в 1984 году принял решение начать уголовное расследование против руководства ШАБАКа, когда выяснилось, что его глава приказал убить двух террористов, захваченных живыми во время теракта, известного как «дело автобуса №300», а затем попытался этот факт скрыть. Это решение привело к тому, что Шимон Перес и Ицхак Шамир выставили Замира за дверь.

Менахем Мазуз запомнился обвинительными заключениями, которые он выдвинул против президента Моше Кацава и премьер-министра Эхуда Ольмерта, оба были осуждены и отбыли срок в тюрьме.

По времени пост генерального прокурора может составлять лишь небольшую часть его профессиональной карьеры, но то, как он выполняет эту функцию, определяет его имидж много лет после того, как он покинет сцену.

В случае с Авихаем Мандельблитом его наследием станет решение о судебном преследовании Биньямина Нетаниягу. Очень немногие люди, если таковые вообще есть, будут помнить о мягких сделках о признании вины; о его сомнительных отношениях с Эфи Наве; о медлительности, с которой он принимал решения в отношении политиков, совершивших ошибки; о консерватизме его отношений с правящими силами во время пребывания на посту. Его решение по трем делам Нетаниягу затмит все это. Человек, который был выбран на эту должность шесть лет назад при поддержке Нетаниягу, сегодня считает, что бывший премьер-министр представляет самую большую опасность для израильской демократии с момента создания государства в 1948 году.

Всего через несколько недель после вступления в должность на его стол легли записи, документирующие сделку о взятке между Нетаниягу и издателем газеты «Йедиот ахронот» Арноном Мозесом. Затем появились свидетельства того, что миллиардер Арнон Мильчен готовил для семьи Нетаниягу изысканные подарки. В первые несколько месяцев работы Мандельблита на посту генерального прокурора к нему относились с настороженностью, полагая, что его предыдущая должность секретаря кабинета при Нетаниягу могла повлиять на его позицию. Некоторые высокопоставленные прокуроры опасались конфликта интересов.

Нетаниягу, собравший точные разведданные о расстановке сил внутри министерства юстиции, в то время оберегал Мандельблита, как ценное украшение. Он верил, что генеральный прокурор спасет его и перейдет к действиям против второстепенных целей – комиссара полиции Рони Альшейха и государственного прокурора Шая Ницана.

Но в начале 2018 года Мандельблит перешел Рубикон. Это произошло после того, как он выслушал показания Илана Иешуа, бывшего генерального директора новостного сайта Walla, и ознакомился с перепиской между Иешуа и Шаулем Аловичем, который контролировал «Безек» и Walla, а также узнал о помощи на сотни миллионов шекелей, которую Нетаниягу посредством введения регуляций оказывал «Безеку» через Шломо Фильбера, генерального директора министерства связи. Впервые Мандельблит увидел в Нетаниягу коррупционера.

Следствием революции в мышлении Мандельблита стал крестовый поход Нетаниягу против генерального прокурора. Семья Рабина так и не простила Аарону Бараку дело о долларах. Когда раскрылась история с автобусом №300, Замиру начали звонить неизвестные и угрожали его прикончить, так что у входа в дом, где он жил, была выставлена охрана. Десятки тысяч человек вышли на демонстрацию против Мазуза из-за сделки с президентом Моше Кацавом о признании вины.

Но никто из предшественников Мандельблита никогда не становился жертвой систематической, жестокой и абсурдной кампании клеветы, подобной той, которую в последние годы во главе с высокопоставленными министрами кабинета ведут фанатики, поддерживающие Нетаниягу. По их мнению, человек, который был выбран для того, чтобы защищать Нетаниягу, предал его. Их потребность реорганизовать реальность, найти ей объяснение, породила вздорную теорию заговора о генеральном прокуроре, которого шантажировал жаждущий власти государственный прокурор, мечтавший сместить Нетаниягу и гарантировать себе место в Верховном суде.

Правда гораздо прозаичнее. Мандельблит претерпел медленные изменения, за которые, возможно, пришлось дорого заплатить, например за то, с какой скоростью он вел дело о коррупции Нетаниягу. Но он был искренен. В конце концов он предъявил историческое обвинение, которое затрагивает самую суть связей между капиталом и властью в Израиле: тайный союз между медиабаронами и высокопоставленными политиками. Признание этой связи преступной было самым важным решением Мандельблита.

Даже если он колебался, медлил и действовал излишней снисходительностью, прежде всего предлагая обойтись обвинениями в мошенничестве и злоупотреблении доверием в двух из трех дел против Нетаниягу, самый важный экзамен Мандельблит выдержал.

В последние несколько месяцев на своем посту Мандельблит принял два решения, которые вызвали резкую критику. После шести долгих лет расследования он заключил щедрую сделку с Арье Дери. Похоже, что к Дери, председателю партии ШАС, Мандельблит относился с самым большим уважением из всех министров в правительствах Нетаниягу.

«Дери спас от смерти огромное количество людей», – сказал Мандельблит на встрече с сотрудником министерства юстиции. Он имел в виду сцены, свидетелем которых он был на заседаниях кабинета безопасности, когда Дери блокировал сомнительные авантюры в сфере безопасности. Даже когда Нетаниягу, обычно проявлявший большую осторожность в применении военной силы, снимал ногу с тормоза, Дери оказывался голосом разума, вспоминает Мандельблит. «Он был самым знающим и уравновешенным министром и единственным, кого Нетаниягу принимал во внимание», – сказал Мандельблит своим сотрудникам.

Когда один из них поинтересовался, есть ли связь между уважением, которое он испытывал к Дери, и мягкими условиями сделки о признании вины, которую он заключил с ним, Мандельблит энергично отрицал это. Мандельблит уверен, что второй приговор Дери не позволит ему вернуться в кабинет министров и на заседания кабинета безопасности, в которых он играл столь важную роль. По мнению Мандельблита, ни генеральный прокурор, ни Верховный суд никогда такого не допустят.

Критика сделки по признанию вины Дери меркнет по сравнению с тем, что пережил Мандельблит, когда стало известно, что он за спиной прокуроров тайно обсуждал аналогичное соглашение с Нетаниягу. Окружение Мандельблита слишком поздно осознало, что это была ошибка, крайне неудачно выбранное время для подобных сделок.

Но в глазах Мандельблита сделка преследовала одну цель – помешать Нетаниягу вернуться к власти. Мандельблит убежден, что процесс закончится для Нетаниягу громким обвинительным приговором и тюремным сроком, но он по-прежнему опасается, что нынешний лидер оппозиции может вскоре вернуться к власти и коренным образом изменить характер израильской государственной системы с единственной целью – избежать свершения правосудия.

Возможно, что сделка о признании вины произойдет после того, как Мандельблит станет обычным гражданином. Но независимо от того, произойдет ли это или суд дойдет до конца без каких-либо сокращений, обвинительное заключение против Нетаниягу, Мозеса и Аловича будет тем наследием, которое оставит после себя Мандельблит.

Гиди Вайц, «ХаАрец», М.Р. Фото: Офер Вакнин √