ЦАХАЛу на заметку: ближневосточные военные, вставшие на сторону протестующих, становятся «народной армией»

«Армейские силы должны покровительствовать законным требованиям общества и работать над их реализацией… до тех пор, пока не произойдет мирная передача власти, ради обеспечения свободного демократического сообщества, к которому стремится гражданин… Мы подчеркиваем: не будет преследования честных людей, отвергающих коррупцию и требующих реформ. Мы предостерегаем от подрыва национальной безопасности и безопасности народа». 

Приведенное выше заявление сделала не Армия обороны Израиля, и уж тем более не премьер-министр Биньямин Нетаниягу. Это часть циркуляра, распространенного Высшим военным советом Египта 11 февраля 2011 года, на следующий день после свержения президента Хосни Мубарака. Но сегодня это актуально и в Израиле, где главная забота — «оперативная пригодность» ЦАХАЛа, а не его роль в сохранении демократии. 

Смогут ли, захотят ли пилоты атаковать Иран по приказу правительства, стремящегося стать диктатурой? Офицеры запаса объявили, что больше не будут служить – смогут ли их подразделения идентифицировать противника, собирать разведданные, бороться с кибератаками или находить людей, находящихся в розыске? Эти вопросы стали ключевыми в нынешних отношениях правительства и армии. 

Всех противников судебной реформы из числа работающих в силовых структурах власть мажет одной краской – «отказ от службы». Похоже, правительство в ярости, что не смогло предугадать поведение резервистов, и по-прежнему считает, что регулярная армия поведет себя иначе. В израильском нарративе уже много поколений армия – вне политики. Напротив, она создавалась, чтобы идеологически и нравственно быть автономной, «пузырем», которому нельзя позволять блуждать по минным полям наших политических, религиозных и национальных споров. 

Каждый солдат в первый день службы выучивает поговорку: логика останавливается перед воротами армейской базы… Более того, независимому мышлению здесь тоже не место. Острая и опасная конфронтация между «армией» и властью, вызванная борьбой за сохранение демократии, требует изучить, как армии других стран Ближнего Востока отреагировали на революции «арабской весны». 

• Читайте также:
•  «Те, кого называют «анархистами» — это те, без кого Израиль был бы Экваториальной Гвинеей»
• Полицейский, бросивший гранату возле «Азриэли»: «От демонстрантов исходила явная угроза»
• В ЦАХАЛе готовятся к новой волне протеста
• Израильская армия готовится к бурной неделе, извлекла ли она уроки из прошлого?

Например, вопрос о вкладе египетской армии в революцию – по крайней мере, на ее начальном этапе, когда протесты переросли в акции гражданского неповиновения, – до сих пор остается дискуссионным, как и причины, побудившие армию действовать так, а не иначе. Лишь спустя много дней после начала демонстраций на площади Тахрир, когда произошли столкновения демонстрантов с полицией и другими силовыми структурами и погибло около 850 человек, армия взяла власть в свои руки и встала на сторону демонстрантов. 

Как и в Израиле, в Египте армия тоже «народная»: обязательная служба в ней длится от 12 до 36 месяцев, а затем не менее девяти лет в резерве. Конечно, верховным главнокомандующим является президент, но на протяжении десятилетий армия функционирует как наполовину независимая автономная система. В ее ведении гражданские предприятия, не имеющие отношения к безопасности: инфраструктура и жилищное строительство, нефтяная и газовая промышленность, заводы по производству минеральной воды и пекарни. Ее бюджет, доходы и инвестиции не контролирует парламент. «Договор» между армией и правительством, которое с 1952 года возглавлял старший офицер, создал взаимную зависимость и «семейные отношения» между двумя институтами. 

Государство всегда старалось обеспечивать все потребности армии, в том числе баловать старших офицеров высокими зарплатами и снабжать армию наилучшим вооружением, какое только мог позволить бюджет. Взамен государство получало защиту не только родины, но и собственной стабильности. Казалось бы, этих прочных отношений должно было хватить для защиты режима даже от сотен тысяч демонстрантов, в 2011 потребовавших отстранить президента от власти.

Исследования роли армии в «арабской весне» предлагают несколько объяснений тому, почему армия встала на сторону протестующих. Одно – опасение старших офицеров, что президентский пост унаследует сын Мубарака, Гамаль, сторонник неолиберальной экономической программы, способной нанести ущерб армейским экономическим монополиям. Другая причина – разница в финансовом положении старших офицеров, с одной стороны, и рядовых и младших офицеров – с другой, и, как следствие, вероятность бунта в армии, если прозвучит приказ стрелять в демонстрантов.

Но, возможно, армейское руководство тревожила потеря собственной легитимности в глазах общественности, с большим трудом восстановленной после поражения, нанесенного в 1967 году Израилем.  В значительной степени исправила ситуацию Война Судного Дня 1973, которую Египет счел военной победой над Израилем. Такая армия не может стрелять в мирных жителей, отдающих в ее ряды своих сыновей.

Когда поступил приказ развернуть танки вокруг площади Тахрир, танкисты остановились, а младшие офицеры вышли из машин и приветственно помахали демонстрантам. «Народ и армия – едины», – скандировали демонстранты, засовывая цветы в стволы орудий. Это был отказ от службы в полном смысле этого слова. 

Органом, которому революция сможет доверять, стала армия, а не правительство с полицией, избивавшие демонстрантов и ответственные за большинство смертей. Создавая этот нарратив, демонстранты стремились представить армию как чистый, некоррумпированный институт, антитезу прогнившему режиму. Парадокс: армия – государственная структура, обладающая монополией на легитимное насилие и недемократичная по своей природе, – понимала, что ее легитимность зависит от реакции на революцию. Ей нужна была поддержка демонстрантов, чтобы остаться «народной армией» и одновременно сохранить свой элитный статус. Выражаясь израильскими терминами, армия понимала: здесь «широкий консенсус», и действия против него могут уничтожить само ее существование.

В Тунисе, где «арабская весна» началась еще раньше, президенту пришлось уйти в отставку и бежать из страны, когда армия дала понять, что не будет поддерживать его, помогая полиции подавлять демонстрации.

В Тунисе, в отличие от Каира, армия традиционно и сознательно дистанцируется от политики. Во время правления президента Хабиба Бургиба (1957-1987 гг.) офицерам и солдатам запрещалось вступать в правящую партию. Преемник Бургиба, Зин аль-Абидин Бен Али, также старался держать армию подальше от политики. Внутреннюю безопасность и жестокие репрессии он возложил на МВД, контролирующее полицию и специализированные силовые структуры. 

Тунис представлял собой абсолютно полицейское государство. Бюджет МВД почти вдвое превышал бюджет армии. Ввиду отсутствия внешних врагов последняя занималась пограничным контролем и ловила лазутчиков. И в отличие от египетской армии, построившей гражданскую экономическую империю, тунисские офицеры и солдаты выживали только за счет скудного бюджета, выделяемого государством.

Поэтому, когда произошла революция, армия не стала защищать режим. Начальник Генштаба Рашид Аммар решил уволиться, отказался приказывать солдатам стрелять в демонстрантов и даже посоветовал президенту уйти в отставку и бежать из страны, сообщив ему, что он «закончил свою карьеру».

Турция, которая не была частью «арабской весны», – единственная страна, где армия де-факто осуществляла контроль, пока ее политические позиции не уничтожил президент Эрдоган. В соответствии с полномочиями, предоставленными первым президентом Турецкой республики Мустафой Кемалем Ататюрком, армия отвечала за соблюдение новой конституции и предотвращение любого ущерба ее ключевым элементам. К ним относились провозглашенные Ататюрком светскость и демократия.

За годы существования республики турецкая армия совершила три переворота. Но сразу после переворотов армия назначала гражданские правительства, которые продолжала тщательно контролировать.

Один переворот без физического вмешательства военных произошел в 1997 году. Армия предъявила ультиматум исламистскому премьер-министру Неджметтину Эрбакану с требованием отказаться от политики, по мнению старших офицеров, способной подорвать светские устои Турции. Эрбакан, не сумев выполнить требования ультиматума, подал в отставку; впоследствии его арестовали и судили.

Эрдоган стремился оторвать армию от политики и ослабить ее контроль над гражданским сектором. Впервые придя к власти в 2003 году, он обвинил армию в планировании переворота с помощью атак на мечети и иностранные посольства, чтобы «доказать» неспособность правительства управлять страной.

В 2012 году Эрдоган приказал арестовать офицеров и солдат, провести расследование и судить их гражданским судом. Тем самым он подорвал монополию армии на суд в отношении ее личного состава. В знак протеста начальник Генштаба и руководители родов войск подали в отставку, что только порадовало Эрдогана, сразу же заменившего их своими сторонниками.

Впоследствии выяснилось, что предлоги для арестов были ложные, и суды освободили арестованных военнослужащих. Но армия уже не смогла вернуть себе власть. Приход к власти Эрдогана поставил дилемму перед его противниками как в Турции, так и на Западе. С одной стороны, армия была барьером на пути превращения Турции и в религиозное государство, и в гражданскую диктатуру. Но, с другой стороны, контроль армии над политикой был явно недемократичным.

Европейский союз требовал от Эрдогана прекратить доминирование армии в качестве одного из условий вступления Турции в союз. Эрдоган, несомненно, победил в этом сражении, но Анкара так и не вступила в ЕС по многим другим причинам, в том числе из-за грубых нарушений прав своих граждан.

Отношения армии и правительства в Израиле, арабских странах и Турции настолько разные, что трудно сравнивать. Но легитимность армии всегда опирается на поддержку населения. В странах, где армия вставала на сторону протестующих, она значительно повышала свою легитимность. Только в таких странах как Ливия, Йемен, Сирия или Ирак перед войной 2003 года армия получала власть от лидера.

Цви Барэль, «ХаАрец», Н.Б. На фото: Солдат египетской армии держит ребенка на борту танка рядом с площадью Тахрир в Каире, Египет, воскресенье, 13 февраля 2011 г. AP Photo/Ben Curtis