Трамп позволяет Израилю добиваться своих целей в Иране, но может вмешаться

Заявление президента Трампа о том, что он ожидает от Ирана «безоговорочной капитуляции», вызвало не менее жесткий ответ со стороны Али Хаменеи. «Президент США угрожает нам, — сказал верховный лидер Ирана. — Своей абсурдной риторикой он требует, чтобы иранский народ сдался ему. Он должен угрожать тем, кто боится угроз. Иранский народ не боится таких угроз».

Обмен публичными заявлениями и угрозами между Трампом и Хаменеи в последние дни мало прояснил, что именно подразумевается под «безоговорочной капитуляцией», которую требует американский президент, и что может быть предложено Ирану в обмен.

Должен ли Иран заявить, что он принимает план Уиткоффа, который позволит ему продолжать развивать гражданскую ядерную программу без обогащения урана на своей территории, фактически возвращаясь к дипломатическому пути, предложенному Трампом? Или же Трамп намерен использовать военные достижения Израиля и уже нанесенный ущерб иранским ядерным объектам, чтобы довести дело до конца и потребовать полного демонтажа иранской ядерной программы?

На данном этапе ни один из сценариев не соответствует амбициям Израиля, которые включают в себя свержение режима, устранение его руководства и установление «нового порядка» в Иране — а как следствие, и на всем Ближнем Востоке. Согласно израильскому нарративу, для достижения этой цели остался «всего лишь» один этап: уничтожение объекта по обогащению урана в Фордо, что потребует прямого военного вмешательства со стороны США. Такой подход отвечает требованиям по остановке — а возможно, и уничтожению — ключевого элемента ядерной программы Ирана, тем самым реализуя основную цель Трампа: не допустить, чтобы Иран получил ядерное оружие.

Однако само по себе это не приведет к смене режима, которой добивается Израиль, и пока не ясно, готов ли Трамп присоединиться к такому плану. С израильской точки зрения это не «пошаговый» план, а одновременное наступление — по образцу операций против “Хизбаллы” или ХАМАСа. Так же, как Израиль ликвидировал ключевых фигур военного истеблишмента Ирана, он готов распространить эту модель и на политическое руководство страны.

Пока что Трамп не проявил особого энтузиазма. Во вторник он написал в соцсетях: «Мы точно знаем, где прячется так называемый “верховный лидер” — он легкая цель, но находится в безопасности. Мы не собираемся устранять его (убивать!), по крайней мере сейчас. Но мы не хотим, чтобы по мирным жителям или американским солдатам стреляли ракетами».

О склонности Трампа к перемене позиций уже сказано и написано немало, но на данном этапе он, похоже, предпочитает оставить в Иране партнера, с которым можно заключить «сделку о капитуляции», вместо того чтобы столкнуться с неопределенностью, которая может наступить в случае убийства Хаменеи.

В среду Трамп заявил, что иранцы предлагали встретиться с ним — даже приехать в Белый дом — для проведения переговоров. Он ответил, что, возможно, уже слишком поздно, и отказался сказать, нападут ли США на Иран. Тем не менее, он не стал прямо заявлять, что Хаменеи и другие политические лидеры Ирана теперь являются мишенями для США.

Ни Трамп, ни Израиль не могут полагаться на какое-либо альтернативное руководство в Иране в случае ухода Хаменеи, особенно учитывая отсутствие признаков гражданского восстания, которое могло бы усилить военное давление и привести к смене режима изнутри.

Трудно поверить, что менее чем через полгода после возвращения в Белый дом Трамп — который обещал установить мир во всем мире, или хотя бы добиться прекращения огня между Россией и Украиной, а также подписать новое и лучшее ядерное соглашение с Ираном, выведя США с Ближнего Востока, который он когда-то назвал «просто песком», — оказался в положении, когда у него нет ни одного дипломатического актива, свидетельствующего о каком-либо успехе. По факту он выглядит скорее как президент, который идет за событиями, чем тот, кто их формирует или диктует.

В этом контексте стоит упомянуть и «шоковую терапию», которую он устроил Биньямину Нетаниягу, когда сообщил ему о прекращении огня, достигнутом с хуситами, и о начале переговоров с Ираном. Эти два события создали впечатление, будто бы у Трампа есть упорядоченный и продуманный план, реализация которого позволила ему посадить в одну лодку и Нетаниягу, и Владимира Зеленского, грубо униженного ранее, — как двух «отвергнутых» Трампом.

Если проанализировать подробные репортажи New York Times о принятии решений Трампом — и о внутренних спорах между чиновниками Белого дома, приближенными к нему влиятельными лицами и медийными фигурами, — складывается впечатление, что Трамп оказался втянут в войну, которую не собирался начинать, поддавшись израильской инициативе.

Он, похоже, ждет развития событий, давая поручения и формируя политику «на лету» по мере изменения обстановки. Пока нет признаков того, что администрация движется в сторону выработки согласованного и четкого плана — как в отношении требований к Ирану, так и по вопросу о том, что будет «на следующий день» после окончания войны.

Израиль может прийти к выводу, что может и дальше диктовать темпы войны и определять ее цели — так же, как это происходило в Газе, где Трамп также занял выжидательную позицию. В тех случаях, когда он оказывал давление или выдвигал требования, они касались лишь тактических шагов — например, разрешения на доставку гуманитарной помощи в сектор Газа, а не прекращения войны.

Но такая ситуация оказалась недолговечной. Резкий разворот Трампа в отношении Путина — «Я не знаю, что, черт возьми, случилось с Путиным» — стал результатом хорошо известной черты Трампа, которую можно описать как «потерю терпения», когда сделка не продвигается с той скоростью, на которую он рассчитывает. Задним числом становится ясно, что самый важный «стратегический актив» Трампа — неопределенность, сопровождаемая страхом перед тем, что может выкинуть неуравновешенный босс — серьезно ослаблен. Неопределенность стала самой предсказуемой составляющей политики Трампа, и это позволяет Израилю устанавливать реальность на земле — до тех пор, пока он добивается успехов.

Но так же, как Израиль сумел воспользоваться принципом непредсказуемости Трампа, чтобы начать войну с Ираном, он будет обязан в какой-то момент представить и конечную цель, которая удовлетворит президента. В среду сообщалось, что Трамп заявил лидерам стран Персидского залива: США не будут атаковать Иран, если только Иран не нападет на американские цели. В этом контексте серьезную тревогу вызывают возможные ответные действия Тегерана. Иран публично предупредил, что в случае американского удара он атакует американские объекты и перекроет морское движение в Персидском заливе. Оттуда путь к региональной войне — короткий.

Пока что кажется, что сильное давление со стороны стран Залива не дало результата, хотя они продолжают настаивать, что не позволят использовать свою территорию в качестве базы для нападения на Иран. Эта позиция не имеет большого практического значения, поскольку США вовсе не обязательно использовать арабские территории для нанесения удара.

Тем не менее, скатывание к региональной войне может стать той поворотной точкой, которая заставит Трампа выставить Израилю «стоп-сигнал» — даже если не все цели войны к тому моменту будут достигнуты.

Цви Барэль, “ХаАрец”

На фото: Дональд Трамп и Биньямин Нетаниягу. Фото: AP Photo Evan Vucci ∇