Ты смотришь на телекадры счастья и восторга; на массовую эйфорию; на тысячи людей, прилипших друг к другу, как огромный человеческий ком, которые славословят своего вождя. Ты смотришь на все это и тебя переполняет отвращение. На тебя нападает инстинктивное чувство гадливости. Тебе не нравятся эти сборища. Ты не любишь зрелища такого демонстративного единства. Не любишь это обожание.
Есть что-то странное в желании, а то и необходимости людей быть большинством. Можно понять, как, с практической точки зрения, человек хочет навязать свои мнения, убеждения и мировоззрение тому кругу, в котором он находится – поэтому он присоединяется к другим.
Но в более глубоком плане, когда дело доходит до самоидентификации и души, кому хочется смотреть направо и налево и видеть людей, которые думают, как он, чувствуют, как он, выглядят, как он, ведут себя, как он? Кто хочет слиться с большинством и раствориться в нем? Кто хочет быть большинством?
Быть большинством значит немного не быть. Потому что быть большинством значит «быть как». А «быть как» значит быть копией. Быть большинством значит быть копией многих других. А если ты – копия многих других, это значит, что твое «я» разжижается. На первый взгляд кажется вполне логичным, что человек восстанет против разжижения его «я»; восстанет против попытки уничтожить все, что составляет его личность, те не генетические частицы, которые делают его тем, кто он есть.
Но нет, никак нет. Чем дольше ты живешь, тем лучше понимаешь, что многие люди стремятся именно к этому: быть копией. Главным образом они спорят из-за вопроса, копией кого – этого человека или другого? У большинства вообще не возникает иного варианта и не срабатывает инстинкт, который сопротивляется этому «как», и в голове не возникает никакого беспокойного самосознания, которое шепчет: скажите, это не странно, что вы верите в еврейского Бога только потому, что родились в том месте, где большинство людей – евреи? Не странно ли, что вы верите в пророка Мухаммеда только потому, что родились в том месте, где все верят в Мухаммеда? Не странно ли, что вы – буддисты только потому, что родились там, где все верят в Будду?
Для подавляющего большинства людей это – сугубо риторические вопросы. И если вы их зададите, то наткнетесь на своего рода стену, колоссальное непонимание («Чего этот чудак от нас хочет, а?»).
Факт, что в этих вопросах воплощено желание добыть какое-то хотя бы самое слабое доказательство, что у человека есть свободная воля, что в нем царит человеческий дух, неподчиненный грубой силе, и сознание, которое остается целью, а не только средством – и, таким образом, этот факт снова и снова наткнется на остекленевшие глаза, сдвинутые брови и губы, которые цедят: «Слышь, мужик, ты, чего, с луны свалился?»
Нет, нет, люди, принадлежащие к большинству, не хотят никакой свободы выбора. Это их пугает, это им чуждо. Не дай бог, они могут ощутить жуткое одиночество того, кто живет сам с собой; того, кто настойчиво хочет сражаться с ветряными мельницами, потому что с древнейших времен человек так устроен, что хочет добиться от других, чтобы они шли только по его стопам; того, кто растравливает душу в борьбе сам с собой.
Нет, ни в коем случае – нет. Им нет никакого дела и у них нет ни малейшего желания окунуться в путаницу страстей, отличающих человека, который не хочет «быть как». Путаницу и сложное переплетение, возникающие именно потому, что нет никакой модели, на которую ты должен равняться. Люди большинства прилипают к этому «как», потому что это проще и легче всего. Смотрят на кого-то другого и делают «как». И чем больше людей делают «как», тем больше магнетическое влечение стадного инстинкта.
Вот вам человек, лишенный всякой индивидуальности, который верит в то, во что надо верить, думает то, о чем надо думать, чувствует то, что надо чувствовать, и, несмотря на его вопиющую пустоту и никчемность, вот — он, именно он, способный растоптать, раздавить, оплевать, и главное – решать, вершить судьбы. Короче, побеждать.
Хотя побеждать – тоже не такой большой подарок. И не совсем понятно, с чего все в таком восторге. Потому что победа обычно связана с ответственностью. Не за себя или ближайшее окружение, а общественной ответственностью! То есть ответственностью за общественность. Ту, которая в тебя верила, которая тебя выбрала, и которая сейчас устремила на тебя жадные взоры, полные надежды. Да, с этой минуты ты должен о них заботиться. Но кто вообще хочет заботиться о таком огромном количестве людей? Таком огромном количестве зануд с таким огромным количеством требований? Кто захочет пойти в рабство к этим избалованным и мелочным массам?
Может, человек и так пребывает в рабстве. И боится остаться сам с собой. Может, именно для того, чтобы избавиться от этого жуткого понимания, человек и должен заботиться о тысячах других, которые отвлекут его внимание.
А может, это и есть то общее, что объединяет его с тем пустым и никчемным человеком, который повязан с другими, такими же пустыми людьми: бегство от самого себя. И чем в большем количестве они бегут, чем с большей скоростью, тем больше растет и растет их сила. И на вопрос, в чем состоит цель этой силы, ответ, по всей видимости, таков: цель в том, чтобы смять, раздавить, стереть в порошок того, кто думает и задается вопросом, кто вообще хочет быть большинством?
Алон Идан, «ХаАрец», Р.Р.˜
Фото: Офер Вакнин
