Тогда Садат сказал: «У вас есть ядерное оружие. Разве вы о нем не слышали?»

Война Судного дня была первой — и фактически последней — полномасштабной войной, которая велась между Израилем и арабскими государствами после того, как в мире Израилю приписали ядерный потенциал. Эта война, самая тяжелая из войн Израиля со времен Войны за независимость с точки зрения количества жертв, понесенных страной, была первым испытанием, в ходе которого можно было оценить влияние ядерного сдерживания Израиля на развитие арабо-израильского конфликта.

Бесспорно, что внезапное нападение Египта и Сирии 6 октября 1973 года на силы ЦАХАЛа на Суэцком канале и на Голанских высотах было в первую очередь провалом обычных средств сдерживания Израиля. Но специалисты разделились во мнениях относительно степени воздействия ядерного потенциала Израиля на войну и стратегические цели, поставленные Египтом и Сирией.

Прошедшие годы позволяют заново рассмотреть различные вопросы, связанные с воздействием ядерного оружия (независимо от того, имеется ли оно у Израиля или только приписывается) на лиц, принимающих решения во время войны в Каире, Дамаске и Иерусалиме.

Начну с арабских стран. Несмотря на плотный туман политики неопределенности, можно с высокой степенью уверенности оценить, что накануне войны Судного дня лидеры Египта и Сирии хорошо понимали возможную угрозу и цели Израиля по ядерному сдерживанию.

Из обширной литературы, посвященной войне и опубликованной на протяжении многих лет, можно также сделать вывод, что целью войны для лидеров Египта и Сирии было восстановление суверенитета на территориях, которые они потеряли в 1967 году. Исторические исследования показывают, что никто из них не намеревался и не делал вид, что пытается уничтожить Израиль, хотя в первые часы войны израильские лидеры не могли знать этого наверняка.

Садат и Асад прекрасно понимали, что с точки зрения соотношения обычных сил между ними и Израилем любая другая цель, помимо завоевания частей Синая и Голанских высот, выходит за рамки их военных возможностей. Более того, они также хорошо понимали, что в случае угрозы самому существованию Израиля он может заявить о ядерном сдерживании.

Согласно нескольким источникам, настойчивость Садата в проведении военных действий только с очень ограниченной оперативно-территориальной целью, к большому неудовольствию египетских генералов, частично объясняется его оценкой того, что Израиль не будет применять ядерное оружие перед лицом ограниченных действий противника.

Есть, по крайней мере, один высокопоставленный египетский источник, который явное указывает на такую позицию Садата. Дополнительные подтверждения этому  были даны в телеинтервью с Шимоном Пересом.

Перес сказал, что после того, как президент Египта Анвар Садат приземлился в Израиле 19 ноября 1977 года, его встречал тогдашний заместитель премьер-министра Игаэль Ядин. По словам Переса, по пути из аэропорта в Иерусалим Ядин спросил Садата, почему египетская армия не продолжила движение на Синае во время войны Судного дня. Садат ответил: «У вас есть ядерное оружие. Разве вы о нем не слышали?»

Что касается Сирии, то нет никаких доказательств утверждения, что страх перед израильским атомом — это то, что ограничивало ее военные цели. В Сирии, как и в Египте, хорошо понимали свои ограниченные возможности в противостоянии ЦАХАЛу и соответственно строили свои военные планы.

Цель заключалась в том, чтобы освободить Голанские высоты от израильской оккупации, и, помимо попытки захватить мосты через Иордан, чтобы предотвратить прибытие израильских подкреплений, у сирийцев не было военной логики продолжать вторжение в Верхнюю Галилею. Особенно в свете ожидаемого баланса сил с прибытием резервистов ЦАХАЛа.

Режим в Дамаске хорошо знал о ядерном потенциале, приписываемом Израилю, но также осознавал его ограничения, в том числе то, что применение ядерного оружия на северной границе поставило бы под угрозу израильские населенные пункты. На этом фоне сомнительно, было ли ядерное сдерживание Израиля на северном фронте даже «второстепенным игроком», как это было на египетском фронте.

Я полностью не согласен с утверждением о том, что внезапное нападение в октябре 1973 года на Израиль само по себе свидетельствует о несостоятельности ядерного сдерживания или, по крайней мере, о его несущественности.

Причина этого проста: ядерному сдерживанию Израиля, как таковому, вообще не был брошен вызов в этой войне и, следовательно, оно ни в коем случае не потерпело неудачу. Ядерное сдерживание не может и не предназначено для сдерживания любого нападения с применением конвенциональных вооружений.

В литературе в этой области тщательно исследуется, против каких угроз ядерное сдерживание эффективно, а против каких — нет. Исследователь сдерживания Роберт Джарвис предложил провести различие между сдерживанием от нанесения ущерба просто стратегическим интересам страны и от нанесения ущерба ее жизненно важным / экзистенциальным интересам. Я считаю, что это различие помогает понять стратегию сдерживания, которую Израиль принял после того, как ему стали приписывать ядерный потенциал.

Мое исследование показывает, что с начала 1970-х годов до наших дней Израиль придерживался многоуровневой стратегии сдерживания в конфликте на Ближнем Востоке: открытое конвенциональное сдерживание от угроз, наносящих ущерб стратегическим интересам государства, и неопределенное ядерное сдерживание для защиты от угроз, грозящих самому существованию государства и его населения.

Война в октябре 1973 года была воспринята израильскими властями как угроза стратегическому интересу Израиля — сохранению статус-кво до тех пор, пока не будет достигнуто политическое решение на условиях, установленных Израилем. Война не рассматривалась как угроза  жизненным интересам — существованию государства и его территориальной целостности.

Решение президентов Египта и Сирии начать войну против Израиля, несмотря на приписываемые ему ядерные возможности, указывает на то, что на очень раннем этапе они четко разграничили два типа сдерживания Израиля и их цели.

Провал израильского обычного сдерживания в войне имел противоречивые последствия для политики безопасности Израиля. С одной стороны, Израиль стал стремительно наращивать инвестиции в оборону. С другой стороны, израильские политические лидеры начали сомневаться в том, что военная сила является единственной стратегией безопасности и существования Израиля.

Эти изменения обеспечили необходимую гибкость для соглашений о разъединении войск с Египтом и Сирией после войны и, в конечном итоге, для мирного процесса с Египтом. Решение президента Садата начать войну против Израиля, несмотря на его ядерный потенциал, с одной стороны, и решение Голды Меир вести войну в те роковые часы, не прибегая к ядерной угрозе, сделали войну Судного дня важной вехой в истории Израиля.

Дан Сагир, «ХаАрец», И.Н. На снимке: Анвар Садат с генералами во время войны, 1973 год. AP Photo

Автор — научный сотрудник Института международных отношений Еврейского университета. Его книга «Димона: ядерное сдерживание Израиля» скоро будет опубликована