В наши дни террор – неотъемлемая часть мирового порядка. Можно ли вообще его победить?

«Мы победили ИГИЛ. Мы победили их окончательно. Мы вернули территорию. И теперь пришло время нашим войскам вернуться домой», – объявил президент США Дональд Трамп 19 декабря 2018 года.

Однако объявленная Трампом «победа» над группировкой «Исламское государство» не была окончательной, и война эта не закончилась с выводом американских войск из Сирии и Ирака. Война эта продолжается и сегодня, и не только в России, недавно пережившей еще один ужасный теракт, в котором погибли более 130 человек. «Исламское государство» продолжает нападать в Ираке и Сирии, все еще имеет ячейки на Синае, а около двух месяцев назад совершило атаку в Иране, убив не менее 95 человек. Там смертники взорвали себя рядом с могилой Касема Сулеймани во время церемонии в память о командующем «Силами Кудс» иранской революционной гвардии, погибшем четыре года назад от американского авиаудара.

За семь с половиной лет до заявления Трампа его предшественник, тогдашний президент США Барак Обама, объявил о великой победе над «Аль-Каидой», после того как американские войска уничтожили Усаму бен Ладена в Пакистане. Но Обама был немного скромнее и после драматического объявления об убийстве самого разыскиваемого в мире человека все же дал понять, что этот успех еще не означает завершения войны. В итоге американские войска оставались в Афганистане до августа 2021 года, когда американская администрация – сначала Трампа, а затем Байдена – достигла соглашения с руководством «Талибана», которое должно было обеспечить безопасный уход из страны американских войск и сотрудничавших с ними афганцев.

Этот парадокс, затрагивающий также Израиль, преследует западные правительства во всех переговорах с террористическими организациями. В 1973 году президент США Ричард Никсон объявил, что «переговоров с террористами не будет», после того как организация «Черный сентябрь» захватила посольство Саудовской Аравии в Хартуме и взяла в заложники десять дипломатов. Через день после заявления Никсона захватчики убили всех западных заложников, которых удерживали.

С тех пор «формула отказа» претерпела множество изменений. Примерно десять лет спустя президент Рональд Рейган вел переговоры с Ираном в рамках дела «Иран – контрас», в котором Израиль играл важную роль. В итоге правительство США согласилось продать Ирану противотанковые ракеты TOW американского производства и зенитные ракеты Hawk, находившиеся в распоряжении Израиля. За это ожидалось освобождение американских заложников, удерживаемых «Хизбаллой», а деньги, полученные от Ирана за ракеты, пошли на финансирование деятельности повстанцев (контрас) в Никарагуа, хотя конгресс запретил администрации это делать.

В 2014-2015 годах Испания, Германия и Франция выплатили миллионы долларов ИГ за освобождение своих похищенных граждан, в том числе журналистов и сотрудников гуманитарных организаций. Великобритания и США, насколько известно, отказались платить выкуп, и в итоге их похищенные граждане были убиты после чудовищных пыток.

Президент Джо Байден смог добиться освобождения пяти американских граждан, заключенных в тюрьму Ираном, распорядившись разморозить иранские активы – 6 миллиардов долларов – в южнокорейских банках.

Да и роль Израиля в разрушении парадигмы «никаких переговоров с террористическими организациями» невозможно преувеличить. Освобождение палестинских заключенных в обмен на израильских заложников (как военных, так и гражданских) стало неотъемлемой частью этого конфликта.

«Квантовая» дипломатия

Можно ли вести переговоры с террористами, не легитимируя их? Когда какое-либо государство решает ради спасения своих граждан вести переговоры с террористической группировкой или государством, поддерживающим такую группировку, легитимность не обязательно ее условие – но она уже включена в сделку.

Например, Соединенные Штаты не признают легитимность правления талибов в Афганистане, с которыми провели переговоры и подписали соглашение, позволяющее вывести американские войска. Но подписание такого соглашения по сути не что иное, как предоставление легитимности. И стоит упомянуть, что в рамках сделки с «Талибаном» США согласились исключить его из списка террористических организаций и даже ослабить некоторые наложенные на него санкции. Талибы все еще ждут выполнения этих обещаний.

• Читайте также:
• Исраэль Кац: позиция США – «моральное и этическое упущение», укрепляющее ХАМАС
• Стал ли Иран де-факто ядерным государством?
• Источники: Израиль смягчил свои условия по обмену заложников

Ирония на этом не заканчивается: пока Соединенные Штаты продолжают вести войну против «Исламского государства», «Талибан» может быть союзником американцев: ведь между талибами и ячейкой ИГ «Вилаят Хорасан», совершившей нападение на концертный зал «Крокус Сити Холл» в Подмосковье и теракты в Иране, идет суровая война.

Сунниты из «Исламского государства», контролирующие несколько районов в Афганистане, считают суннитов «Талибана» неверными или по крайней мере отклонившимися от пути ислама. Поэтому ИГ стремится уничтожить «Талибан» не меньше, чем иранский и арабские режимы. В ответ в Афганистане против них сформировался альянс, в который помимо талибов входят Саудовская Аравия, Иран и Пакистан, пытающиеся остановить распространение ИГ в самой этой стране и во всем регионе. Эти союзы не умиротворяют вражду или подозрительность, царящую между его участниками, но формируют шкалу приоритетов, в соответствии с которой определяется возможная и обязательная цена для каждой стороны.

Израиль, придумавший формулу «ХАМАС – это ИГИЛ» как риторическое определение, призванное мобилизовать мир против ХАМАСа, возможно, и преуспел в доказательстве того, что ужасные преступления этой группировки схожи со зверствами, совершаемыми боевиками ИГ. Но до создания международной коалиции вроде той, что создана для борьбы с ИГ, еще очень далеко – в основном потому что, в отличие от «Исламского государства», «Аль-Каиды» или хуситов, ХАМАС не считается глобальной угрозой. Естественное для него место – в локальном, но не широком региональном или глобальном конфликте.

E стран, ранее плативших высокую цену за освобождение своих граждан из плена или тюрьмы, озабоченность Израиля ценой, которую он должен отдать за своих заложников, вызывает недоумение и, вероятно, даже гнев. В глазах многих таких стран (а возможно, и Соединенных Штатов) настойчивость Иерусалима в отношении дальнейших переговоров о цене потенциальной сделки делает его ответственным за негативное развитие событий, которое нанесет ущерб их экономическим и политическим интересам в регионе. Это их приоритеты, и они считают, что Израиль ставит их под угрозу.

Цви Барэль, «ХаАрец», Н.Б. √  На фото: Исмаил Хание и министр иностранных дел Ирана Хоссейн Амирабдоллахиан.
Тегеран, 26 марта 2024 года. AP Photo/Vahid Salemi