Теория сделок: cпособны ли мы отказаться от чувств?

Почему у Израиля никогда не было четкой, выработанной позиции в отношении сделок по возвращению похищенных и пропавших без вести? Куда исчезли рекомендации комиссии Шамгара, изучавшей эту тему? Что происходило за кулисами «сделки Джибриля», «сделки Шалита» и им подобных? Кто и кого винит за былые неудачи, и как эти сделки могут проводиться в будущем?

«С нас не потребуют цену за возвращение тела Захарии Баумеля», — убеждал высокопоставленный чиновник в канцелярии премьер-министра Израиля, незадолго до встречи Биньямина Нетаниягу с Владимиром Путиным, на которой президент России передал израильскому премьеру форму и обувь военнослужащего ЦАХАЛа, пропавшего 27 лет назад. Но спустя короткое время, уже после выборов, выяснилось, что чиновник был неточен. Израилю все же пришлось платить, хотя и недорого – освобождением двух сирийских заключенных, в виде «жеста доброй воли».

Впрочем, не это удивляет, а то, как принимаются решения: келейно, без ясных критериев. Никто, кроме юрсоветника правительства, министра юстиции и президента, не был посвящен в подробности переговоров об очередной сделке – вопреки, как минимум, требованиям комиссии Шамгара. Ее выводы были представлены, в 2012 году, но были какие-то выводы в итоге сделаны правительством или нет – неизвестно по сей день.

Впрочем, об этом позже…

Ставки растут

В 1978 году Авраам Амрам с друзьями пересекли ливанскую границу, но были обнаружены террористами. Было это во время «Операции Литани». Четверо погибли, двое сбежали, а Амрам был захвачен боевиками «Народного Фронта» Ахмада Джибриля, и провел в плену почти год, пока его удалось освободить в обмен на 76 заключенных, в том числе террористов. Имена большинства из которых не были разглашены. Тогда эту цену называли «очень высокой».

В своей книге «Государство Израиль сделает все» доктор Ронен Бергман публикует интервью с Эйтаном Хабером, работавшим военным корреспондентом «Йедиот Ахронот» в те дни. Он сообщил, что попытки журналистов выяснить до сделки число освобождаемых заключенных, а после нее их личности, оказались безуспешными. Но ООП выпустила брошюру по случаю «победы над Израилем» в этой сделке, и потом журналисты нашли эту брошюру на столе руководителя израильской гражданской администрации на территориях — только благодаря этому общественность узнала имена освобожденных преступников.

С тех пор, насколько известно, Израиль не скрывал цены, которую платил по сделкам за освобождение своих граждан. Имена тех, кого планировалось освободить, даже публиковались заранее, чтобы дать возможность семьям жертв террора или павших бойцов ЦАХАЛа оспорить чье-либо освобождение в Высшем суде справедливости.

Похищения продолжаются, каждому премьер-министру так или иначе приходится заниматься ими. Но до сих пор выработанной, четкой политики по этому вопросу у Израиля как не было, так и нет. Или, как это определил бывший специальный советник премьер-министра по вопросу пленных и пропавших без вести, все израильское общество в этом вопросе постоянно подвержено состоянию вертиго.

Есть мнение, будто высокая вовлеченность общества в эту проблему привела к потере руководством страны способности опираться в своих решениях только на холодный расчет. «Наш общий ребенок» — этот лозунг стал главным во взаимоотношениях Израиля и армии. До такой степени, что иногда забывается: солдаты призваны стоять на переднем рубеже обороны Израиля, они — те, кому порой, увы, приходится жертвовать жизнью ради этого.

«К сожалению, что-то нехорошее случилось с ценностями нашего общества в последнем поколении», — говорит Эхуд Ольмерт. В его каденцию премьера ХАМАС похитил Гилада Шалита, а через месяц «Хизбалла» захватила Эхуда Гольдвассера и Эльдада Регева, которые погибли. Позднее в обмен на возвращение их тел Израиль освободил Самира Кунтара, еще четырех ливанских заключенных и 197 тел террористов «Хизбаллы».

«Когда-то отправной точкой было то, что солдаты идут в армию для защиты государства, это их роль. И когда наших солдат поражают – это ужасно, но это не неожиданность. Есть цена службы в важных местах, за то, чтобы не пострадала безопасность граждан… Но это [отношение] изменилось. Сейчас гибель мирных жителей воспринимают, как удар судьбы, а гибель солдат – как ужасную трагедию, за которую все должны чувствовать вину. Столько нелогичная метаморфоза произошла потому, что мы превратились в избалованное общество, которому трудно воспринимать реальную цену», — сказал Ольмерт (чей сын Шауль служил в центре подготовки в Црифине, а дочь Дана — в одном из подразделений разведки – прим. «Детали»).

«Когда я смотрю на израильское общество, мне хочется закрыть глаза», — говорит профессор Аса Кашер. Он — автор «этического кодекса ЦАХАЛа», был одним из членов комиссии под руководством отставного судьи Верховного суда Мэира Шамгара. Эту комиссию собрали, чтобы она разработала обязательные к исполнению в Израиле принципы обмена заключенными, похищенными и телами погибших. — «Из-за социальных сетей, из-за политического буйства людям уже не составляет проблемы решительно проявлять свою волю по вопросам, в которых они ничего не понимают. Тот, кто занимается этой темой, если он не является политиком, должен полностью абстрагироваться от народных чувств».

Итак, эти двое мужчин, которым по роду деятельности приходилось на протяжении многих лет заниматься похищенными и пропавшими, говорят то, о чем всем известно: у Израиля нет четкой политики в данном вопросе, а решения зависят от степени вовлеченности общества в процесс их принятия.

Когда вмешиваются СМИ

Своего рода признак, сколь значительную цену за освобождение пленных готов платить Израиль, был определен «сделкой Джибриля». Все, кто участвовал в ее подготовке, могут рассказать, как Мирьям, мать Йосефа Грофа, одного из восьми похищенных боевиками ООП в Ливане солдат батальона «Нахаль», отказывалась уходить из канцелярии премьер-министра Бегина, а годы спустя – и из канцелярии министра обороны Ицхака Рабина, пока ее сына не вернут назад… Хоть еще до того десятки заключенных освобождались за израильского солдата, но, когда уже после сделки стало известно о числе отпущенных – 1150 террористов за освобождение трех солдат – это потрясло страну.

Мирьям смогла привлечь к борьбе за возвращение своего сына и средства массовой информации. Она звонила на армейскую радиостанцию «Галей ЦАХАЛ», чтобы напомнить ведущему Алексу Анскому, что кроме солдат, которых он встречает каждый день, у нас есть еще и пленные. Анский начал напоминать об этом радиослушателям каждое утро, а через несколько дней вывел Мирьям в эфир и долго беседовал с ней. Их разговор в эфире вызвал большой общественный резонанс, и многие стали выражать Мирьям свою поддержку. Она не отдыхала ни дня, пока ее сын не был освобожден в мае 1985 года.

После этого пройдет много лет, когда другой ведущий — Одед Бен-Ами (в прошлом – медиа-консультант Ицхака Рабина и пресс-секретарь ЦАХАЛа), примет этот метод на вооружение, и будет завершать каждый выпуск своей программы упоминанием числа дней, которые удерживается в плену Гилад Шалит.

Но тогда до этого было еще далеко, и когда прошла эйфория, вызванная возвращением наших пленных по «сделке Джибриля», пришло время критике, демонстрациям и народному возмущению: слишком уж большое число арестантов правительство согласилось освободить! Маятник общественного мнения качнулся в другую сторону.

«В итоге, когда Ури Лубрани, советник по вопросам возвращения пленных и пропавших без вести, пришел к министру обороны Ицхаку Рабину с проектом сделки по освобождению штурмана Рона Арада, по гораздо более скромной цене, тот отказал. Возможно, потому, что все еще пребывал под впечатлением от критики, которой недавно был подвергнут», — рассказывает Ронен Бергман.

Эйтан Хабер пытался выяснить у Рабина, был ли отказ обусловлен именно этой критикой за прошлую сделку? Но тот уклонился от ответа.

Вот некоторые известные сделки по освобождению пленных и тел погибших:

• 1979 г. Резервист Авраам Амрам возвращен из плена, в обмен на освобождение 70 палестинских заключенных.
• 1983 г. Семь военнослужащих бригады «Нахаль» возвращены из плена, в обмен на освобождение 4700 человек, арестованных за преступления в сфере безопасности. Эта сделка была реализована во время первой Ливанской войны.
• 1984 г. Шесть израильских военнослужащих и гражданских лиц возвращены из сирийского плена, в обмен на освобождение примерно 300 сирийских заключенных – военных и гражданских лиц.
• 1985 г. «Сделка Джибриля». Трое солдат возвращены домой, в обмен на освобождение 1150 террористов и их пособников.
• 1996 г. Тела солдат Йосефа Финка и Рахамима Альшейха были возвращены, взамен Израиль вернул 105 тел ликвидированных ранее террористов.
• 2004 г. За тела трех солдат, и возвращение живым Эльханана Танненбаума Израиль освободил из заключения 400 палестинских заключенных, в том числе Мустафу Дирани (израильский спецназ выкрал его в 1994 году, по приказу Рабина, который пытался получить информацию о судьбе Рона Арада) и шейха Абделькарима Обейда (один из идеологов шиитских террористов был похищен израильскими спецслужбами в Ливане в 1989 году).
• 2008 г. Тела военнослужащих ЦАХАЛа Эльдада Регева и Эхуда Гольдвассера были возвращены, в обмен на освобождение четырех активистов «Хизбаллы» и террориста Самира Кунтара.

И, конечно, Гилад Шалит. Генерал Амос Ярон, бывший генеральный директор министерства обороны, считает, что в деле Шалита общественная борьба вместо того, чтобы вестись в определенной пропорции, перешла все границы.

Насколько сильно митинги и призывы влияли на людей, принимавших решение?

По мнению экс-премьера Эхуда Ольмерта, прессе всегда легче занять сторону пострадавшей семьи, нежели отстаивать интересы безопасности. За Шалита ХАМАС требовал освобождения тысячи арестантов. Но Ольмерт отказывался, и когда срок его каденции подходил к концу, ХАМАС принял другие условия сделки – возможно, опасаясь, что новый премьер-министр окажется еще менее сговорчивым. «Я не соглашался освободить более 325 заключенных, о том, кто именно попадет в список, отправил договариваться в Египте главу ШАБАКа Юваля Дискина и [координатора по вопросам пропавших без вести и пленных] Офера Декеля. Но Дискин позвонил мне и сказал: «Они увидели, как Эхуд Барак посещает палатку, установленную семьей Гилада Шалита – и ужесточили свою позицию. Я пытался заменить 18 наиболее кровавых преступников другими заключенными, совершившими менее тяжкие преступления, но из-за этого не смог». Позже, по словам Ольмерта, эти слова подтвердил и бывший начальник военной разведки Амос Ядлин.

Эхуд Барак, однако, называет все это чушью и отговорками людей, которые не смогли выполнить задание и изобретают причины, почему это произошло…

*Читайте во второй части статьи «Теория сделок»:

• Существует ли военная альтернатива?
• Куда и почему пропали рекомендации комиссии Шенгара?
• Обязаны ли мы возвращать тела павших?

Нурит Канти, «Либерал».К.В.
На фото: освобождение Гилада Шалита. Фото: Ави Охайон, GPO.