Сводки из больниц — «как Война Судного дня»

Сводки из больниц — «как Война Судного дня»

Профессор Авишай Элис, зав. терапевтическим отделением больницы «Бейлинсон» и председатель израильской Ассоциации врачей-терапевтов, рассказал в интервью TheMarker, с какими трудностями сталкиваются медики в борьбе с коронавирусом и о пренебрежении их проблемами со стороны высшего политического руководства.

– О чем сегодня говорят между собой заведующие терапевтическими отделениями?

– У меня есть группа в WhatsApp из 111 человек – все заведующие местных терапевтических отделений. Обычно мы обмениваемся информацией и обсуждаем в онлайн-режиме положение дел на местах. Но сейчас ситуация резко изменилась: все как один говорят о перегрузке, тяжелобольных, забитых отделениях и указывают на множество пациентов, поступающих в больницы с коронавирусом. Такое ощущение, что началась Война Судного дня.

– Что вы имеете в виду?

– Мы уже не выдерживаем нагрузки, нужна помощь, нужно подкрепление. А его нет. Первое, что делают – закрывают обычные терапевтические отделения.

Несколько месяцев назад медики говорили, что зима будет тяжелой из-за того, что вместе с коронавирусом грянет и сезонный грипп. Но, в конце концов, гриппа вообще нет…

– Да, гриппа нет, но есть высокий уровень заболеваемости коронавирусом. Отменили все полеты, народ ходит в масках.

– Можно сказать, что мы победили грипп?

– Позор на нашу голову, если такова цена победы. Все это – разговоры в пользу бедных. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю, вкалывая день и ночь, и еще представляю 111 человек – дополнительный груз. И я зол на министра здравоохранения Юлия Эдельштейна, который, невзирая на многочисленные обращения, не удосужился со мной встретиться.

– А предыдущий министр здравоохранения Яаков Лицман с вами встречался?

– Да, но только благодаря отчету комиссии, которую возглавлял профессор Ран Тур-Каспа и который содержал рекомендации по улучшению деятельности терапевтических отделений. У Лицмана не было выбора, поскольку он сам создал комиссию вместе с тогдашним гендиректором министерства Моше Бар Симан-Товом.

– А что с этим отчетом? Бросили в корзину?

– Нет, положили в долгий ящик. Подождем теперь до того момента, как пройдут выборы.

А с нынешним гендиректором минздрава Хези Леви вам удалось побеседовать?

– Несмотря на то, что он сам был директором больницы, только для того, чтобы с ним просто побеседовать, пришлось ждать месяцами. И, в конце концов, было решено, что он выступит на Форуме руководителей терапевтических отделений. Но так и не выступил. Пришлось приложить максимум усилий, чтобы с нами побеседовал хотя бы замминистра здравоохранения Йоав Киш.

– Разве это нормально, учитывая нынешнее положение, что никто не находит времени, чтобы с вами побеседовать?

– Потому-то я и злюсь! Поверьте, это не просто красивые слова. Представьте себе, что в разгар военных действий начальник штаба армии отказывается общаться с офицерами дивизий или полков.

– А правительственный координатор по борьбе с коронавирусом, профессор Нахман Аш? Разве ему не пристало пообщаться с заведующими терапевтическими отделениями?

– Видимо, он об этом не думает. Достаточно сказать, что в его группе консультантов нет ни одного руководителя нашего профиля.

Может быть, вы недостаточно тверды в своих требованиях?

– Мы лечим пациентов, а не даем советы. Вот почему вы не услышите от меня ни слова по поводу того, следует вводить карантин или нет. Это не нашего ума дело – мы делаем свою работу денно и нощно.

– И все же, если кто-то из перечисленных вами лиц с вами свяжется, что вы ему скажете в первую очередь?

– Чтобы он открыл тот самый долгий ящик, вытащил отчет с рекомендациями комиссии Тур-Каспа, прочитал первую страницу и приступил к выполнению изложенных там выводов. А там, к примеру, говорится о необходимости добавить четыре врачебных ставки на каждое терапевтическое отделение. В среднем в коронавирусные отделения добавили две ставки. Мы сказали: прекрасно, переведите эти ставки на постоянную основу – то есть выполните хотя бы 50 процентов рекомендованного, – и мы вас благословим. Даже на это неспособны. Эти ставки выделены на определенный срок – до июня или, по крайней мере, до того, как эпидемия пойдет на спад.

– Думаете, что дополнительные ставки в конечном итоге не утвердят?

– Безусловно! Это тоже, если хотите, фрагмент военных действий: я воюю с министерством финансов, чтобы у нас не отнимали эти ставки. Может быть, мы выложим все имеющиеся у нас карты на стол: коронавирус относится к разряду внутренних болезней, и те, кто им занимается вплотную – это терапевтические отделения вместе с отделениями интенсивной терапии. И, кроме того, надо отдать должное тем, кто действительно что-то делает.

– А что, не отдают?

– Нет. Все руководство страны, от премьер-министра до министра здравоохранения, говорит о «медицинском персонале» и благодарит его, но почему-то не говорит, о каком конкретно персонале идет речь, и это чревато последствиями: когда речь идет о поощрении, не деньгами или повышением зарплаты, а укреплением ресурсов, ничего не происходит. Потому я снова и снова повторяю, что все эти красивые слова бросают на ветер, и только для того, чтобы скрыть правду. Хотя терапевтические отделения – это фундамент больничной системы.

Сводки из больниц - "как Война Судного дня"
Проф. Авишай Элис. Фото: Моти Мильрод

В конце концов, коронавирус уйдет, но потом может случиться еще какая-то эпидемия, землетрясение, утечка газа… И все это ложится на терапевтические отделения, и если их постоянно не укреплять вместе с семейной медициной, неотложной медицинской помощью и интенсивной терапией, система не выдержит. У нас до сих пор не хватает коек. До сих пор проблематично формирование бюджета терапевтических отделений, когда больничные кассы платят всего 450 шекелей за день госпитализации. В Галилее циммеры стоят дороже.

– Что вы можете сказать о начале эпидемии в марте 2020 года?

– Вначале никто ничего не понимал. Приспосабливаться приходилось на ходу. Препараты и протоколы обследования отметались в геометрической прогрессии. Даже сейчас нельзя утверждать, что есть лекарства, которые пригодны для лечения «короны». Пробовали множество вариантов – не работает, и это расстраивает, поскольку в медицине, в конце концов, побеждают факты, исследования, знания, а не предположения или какие-либо причуды.

– Поговаривали о гидроксихлорохине, который изначально давали против малярии.

– Ну и где он сегодня? Говорили, что хорошие результаты дает применение ремдесивира, говорили о биологическом препарате – тоцилизумабе, и что? Нечем похвастаться.

– Что вы думаете о психологической помощи пациентам с коронавирусом?

– Это очень важный аспект, без которого не обойтись. В большинстве терапевтических отделений у социальных работников – неполный рабочий день. То есть на линии огня находится медсестра. Но когда палата заполнена на 120 процентов, как она может справляться еще и с психологическими проблемами больных?

– И все-таки: кто эти «плохие парни», которые никак не способствуют решению накопившихся проблем?

– «Плохой парень» – это тот, кто находится на вершине пирамиды, кто никогда с нами не общался, кто не обращал никакого внимания на проблемы, не давал указаний министру здравоохранения и гендиректору минздрава обратить на это внимание, а минфину – помочь нам.

– Другими словами, вы целите в Нетаниягу, что проще простого. Но почему вы ничего не говорите об ответственности руководителей больниц и отделений, которые должны умело перераспределять свои ресурсы?

– Руководство больниц и распределяло их по своему усмотрению, потому у них была такая возможность. Мы выступили против, поэтому было дано указание – от 40 до 50 процентов прироста бюджета отдавать терапевтическим отделениям.

А в противном случае куда пошли бы средства?

– Хирургам, оперирующим геморрой и грыжи. Потому что это приносит больницам больше денег.

– Это намек на ваши невысокие зарплаты?

– Я не говорю о зарплате. Те, кто принял решение работать в терапевтических отделениях, прекрасно знает, что не относится к числу самых высокооплачиваемых. Это – не хирург, который приходит вечером в больницу, чтобы провести операцию, это не гастроэнтеролог, который вставляет шланги и получает деньги за каждую операцию. Здесь мы говорим о каждодневной медицине, когда зарплата соответствует зарплате врача в государственной системе.

И все же, сколько получают ваши врачи?

– Могу сказать, сколько зарабатываю я. 45 тысяч шекелей брутто. И я – профессор медицины, врач с 30-летним стажем, который по-прежнему доступен для больных круглые сутки семь дней в неделю. Мне звонят постоянно, а когда не звонят, звоню я сам. Зав. отделением ложится спать с включенным телефоном, он отвечает на звонки всегда, вне зависимости от того, сидит он за рулем или нет.

– Сейчас много говорят о необходимости прибегнуть к такому методу, как госпитализация на дому. Это может смягчить всю остроту существующих проблем?

– Мне кажется, это – огромное заблуждение, что все проблемы терапевтических отделений можно решить подобным образом. Хотя часть нагрузки это может снять: думаю, это в лучшем случае годится для 10 процентов наших пациентов. Но это не так просто, как кажется, потому что о больном должна заботиться его семья, не говоря уже о том, что ему необходим также постоянный осмотр специалистами. То есть существует множество нюансов, которые нельзя не учитывать. Вместе с профсоюзом врачей и Ассоциацией семейных врачей мы выпустили специальный протокол – как должна выглядеть и регулироваться такая госпитализация.

Есть шанс, что положение может хоть как-то измениться к лучшему?

– Да, и не только потому, что я кажусь наивным. Сегодня уже никто не будет утверждать, что в терапии нет проблем, и там все в порядке. Более того, сегодня даже считается не политкорректным указывать, что в терапии дела обстоят самым благостным образом. Если не настраиваться на лучшее, тогда и лучшего не будет. Вот почему мы просто обязаны продолжать свою борьбу.

Ротем Штаркман, Рони Линдер, TheMarker.  М.К. Фото: Охад Цвигенберг˜

 

Новости

Штаб нацбезопасности назвал страны, где возможны теракты против израильтян
Русские военные корабли вошли в Красное море
Франция перечислит UNRWA более 30 млн евро

Популярное

За два дня до войны приехал торговец из Газы, заплатил наличными и… исчез

Я спрашиваю фермера Офера Селу из мошава Гева-Кармель, как война повлияла на его отношения с торговцами из...

Мы ошибаемся, если думаем, что в Израиле низкие пособия. В будущем их еще больше урежут

Сообщение о будущем и неизбежном банкротстве Службы национального страхования в Израиле («Битуах леуми»)...

МНЕНИЯ