«Смотрю на оливу – и вижу сына». Семья рассказала о полицейском-арабе, убитом при попытке предотвратить теракт

Узкая дорога, петляющая среди оливковых рощ, ведет к скромному жилищу семьи Суаад в деревне Хусния в Нижней Галилее. «Видишь это оливковое дерево? — спрашивает Фаур Суаад, прогуливаясь по своему двору. — Каждая его ветвь напоминает мне об Асиле».

Прошло всего два месяца с тех пор, как боец МАГАВ Асиль Суаад был убит во время теракта на КПП Шуафат. Но он погиб не так, как можно было бы подумать.

Произошло это в разгар нынешней волны терактов. Асиль и гражданский охранник зашли в автобус, остановившийся на блокпосту для проверки безопасности. Во время проверки 13-летний подросток из близлежащего лагеря беженцев кинулся на Асиля ножом и сумел его ранить. Гражданский охранник выстрелил – но промахнулся. И именно его пуля убила Асиля.

С тех пор прошло два месяца, но у семьи Суаад все еще есть вопросы. «По сей день я не знаю, что произошло в том автобусе», — говорит его отец.

«Из того, что я слышал, Асиль сказал охраннику не стрелять, но тот выстрелил. Как такое может быть? Это большой позор и большой провал. Генинспектор [полиции] лично сказал мне, что охранник чуть сам не убил себя в том инциденте.  Сразу видно, что здесь что-то не так, но ответа я до сих пор не получил. Каков порядок проверки автобуса? — задается вопросами Фаур. —  Охранник имел квалификацию или прошел курсы повышения квалификации? И зачем вообще там должна быть гражданская охрана? Я даже не знаю, кто этот человек.  Он не разговаривал с нами, не пытался установить контакт. Больше всего я хочу знать, что там случилось — потому что мы еще не получили ответов».

Мать Асиля Суаада молчит, на ее глазах слезы. Асиль был одним из ее шести детей.

Если юноша призывается в ЦАХАЛ, это не так-то легко воспринимают в арабском обществе. Дом семьи Суаад не подключен к электросети, так что им приходится подключаться к сети соседей – и с этим возникли проблемы. «Бывали случаи, когда Асиль возвращался домой [из армии] – а горячей воды дома нет», — вспоминает Фаур.

Сотрудник министерства образования на пенсии, Фаур всю жизнь преподавал, но сейчас, в 72 года, он говорит, что не любит козырять своими заслугами.

Асиль поступил на службу в пограничную стражу после окончания школы. «Для него все было ясно. Он хотел пойти в МАГАВ, а у меня вполне демократичный дом. У каждого ребенка свой путь, он может заниматься тем, чем хочет».

«Он был зрелым человеком, — говорит отец, — очень ответственным. Мне постоянно казалось, что он старше своего возраста. У него был очень зрелый подход к жизни, и он всегда искал возможность внести свой вклад, работать и помогать. Он не сидел на месте ни минуты. У него были большие планы на продвижения по службе. Он видел свою будущее в пограничной страже. Но у бога были другие планы…»

«Я боялся, что он слишком любит свою работу. Он не делал различий между евреем, арабом, мусульманином или черкесом. К сожалению, эта страна разделена на секторы. Этот бедуин, тот черкес, тот араб, этот еврей, этот левый, тот правый. Это все ерунда. Я научил его, что, во-первых, надо рассматривать других – как людей. Ты родился человеком. От того, кто твои родители, зависит, каков твой родной язык и обычаи. Но самое главное — оставаться человеком. В первую очередь уважать других. Таким был Асиль. Он хотел служить своей стране, и точка».

После срочной службы в МАГАВ Асиль демобилизовался, начал работать в ресторанах, затем – инспектором автобусной компании на севере Израиля.

В 2022 году он вернулся в пограничную полицию в качестве кадрового военного, служил на КПП Шуафат.

«Он дружил со всеми, евреями, друзами, ему было все равно. Он всё отдавал ради других», — говорит его отец. — Задание, на котором он был убит, тоже было не его. Он сказал одному из солдат, что заменит его, и  зашел в автобус.

«Я в тот был у брата, который живет неподалеку, и вдруг пришел другой родственник и попросил меня выйти на улицу. Когда я увидел людей и «Скорую помощь», меня как молнией ударило: Асиля больше нет».

Прокуратура предъявила обвинение в убийстве Асиля 13-летнему подростку, кинувшемуся на полицейского с ножом. Он заявил следователям, что собирался убить кого-то из израильских военнослужащих. Подростка отправят в колонию для несовершеннолетних и освободят в возрасте 20 лет, поскольку по закону ребенка младше 14 лет нельзя отправить в тюрьму.  «В любом случае, — говорит отец, — Асиля это не вернет».

Сегодня мусульмане составляют всего 2,5% от всего кадрового состава полиции Израиля. Те немногие мусульмане, которые призываются на военную службу, страдают от отсева выше среднего.

Государственная дискриминация между Хуснией и соседними городами очевидна даже с первого взгляда и ощутима в разговорах с членами семьи Суаад.

В их доме нет электричества, туалет и канализация – на улице…

«Я никогда не говорил: «Мой сын в пограничной полиции, дайте мне» — говорит Фаур. — Я не отчаиваюсь, потому что смотрю на своих детей и горжусь ими. Но я очень скучаю по Асилю. Я скучаю по нему каждую минуту и каждую секунду. Это часть моего сердца, и ничто не восполнит эту утрату. Я смотрю на дом, на сад, на оливковое дерево — и вижу сына».

Джош Брейнер, «ХаАрец», Д.Г. Фотоиллюстрация: пресс-служба ЦАХАЛа