СМИ в деле Задорова: к черту факты

В медийной кампании по обелению образа Ольги Кравченко было забыто одно – факты. К сожалению, многие в СМИ перестали ими интересоваться. Место фактов, которые раньше были хлебом прессы, занято политикой идентичности (или «позицией»).

Я имею в виду, что важно не бурное и задокументированное прошлое Кравченко, то, что три разных человека сказали, что она говорила им об убийстве Таир Рады: о своей причастности к убийству – одному человеку, а двум другим – «я бы хотела убить Таир».

Два волоса, найденные на теле погибшей, и результаты судмедэкспертизы, которые, по-видимому, подтверждают версию Адира Хабани. Но все это, так кажется, сводится на нет, из-за того факта, что Кравченко – женщина сложной судьбы, с психическими проблемами и, к сожалению, еще и жертва сексуального насилия.

Это в глазах ее сторонников (большинство из которых, вероятно, не удосужились прочитать материалы следствия) – безоговорочное и априорное доказательство ее невиновности.

Публикация фактов – как это сделали журналисты программы «Ульпан Шиши» на прошлой неделе, взяв интервью у Шимона Шукруна, – разумеется, сразу же вызвала реакцию: две гневные статьи в «ХаАрец».

Публикация фактов была воспринята как циничный ход, незаслуженно оскорбляющий Кравченко, к которой жизнь была так жестока, и только из-за этого она попыталась, по ее показаниям, разрезать Шукруна и вытащить его внутренние органы.

Мы живем в эпоху, которая не способна вместить сложность. Тот факт, что жертвы иногда тоже могут кого-то принести в жертву, забывается под прикрытием дихотомического и упрощенного восприятия культуры политкорректности. Значительная часть СМИ, как и прокуратура, была зациклена на готовой «концепции» по делу Романа Здорова и Кравченко, а все, что не укладывалось в нее, было отброшено и заметено под ковер.

Еще одним примером непрекращающейся борьбы между определенными направлениями в прессе и фактами является повторяющееся в бесчисленных статьях за последний год утверждение, что Верховный суд будто бы снял с Кравченко вину. Так ли это?

Правда, судья Ханан Мельцер писал, что показания Хабани не имели реального веса при вынесении решения о принятии ходатайства Задорова о повторном рассмотрении дела, но в то же время он отметил, что в словах Хабани есть признаки истины, тем самым подтвердив, что вопрос о возможной причастности Кравченко к убийству будет обсуждаться в рамках нового судебного процесса (как это и происходит).

В пункте 183 своего решения Мельцер перечислил некоторые из найденных им подтверждений версии Хабани. Указанные им факты СМИ нагло скрывали от общественности в течение последнего года.

Мельцер написал в пункте 191 своего решения, что тест митохондриальной ДНК станет одной из трех ключевых улик, которые будут обсуждать в ходе повторного судебного разбирательства. С тех пор был обнаружен еще один волос, который соответствует ДНК Хабани, на этот раз с полным, а не частичным митохондриальным секвенированием (в отличие от предыдущего волоса, этот волос до сих пор не соответствовал ни одному другому человеку из десятков тысяч образцов, протестированных в израильской и международных базах данных).

Ввиду всего этого утверждение о том, что суд «очистил» имя Кравченко, далеко от истины, но это не мешает журналистам повторять его, как Тору с Синая. Реальность такова, что, несмотря на решение Мельцера, прокуратура приняла решение закрыть дело против Кравченко за отсутствием вины, не опубликовав никаких причин, в тот самый день, когда решила предъявить Задорову обновленное обвинение.

Удивительное совпадение по времени позволяет предположить, что закрытие дела было связано с пониманием того, что провести повторное судебное разбирательство и привести к повторному осуждению Задорова при наличии другого активного подозреваемого не получится. И все же ни один журналист не осмелился критиковать прокуратуру в этом контексте.

Тот факт, что прокуратура решает закрыть дело за невиновностью, да еще при таких необычных обстоятельствах, не обязательно означает, что это конец дела. В случае с Кравченко есть особый повод изучить прокурорские мотивы: когда она была задержана в 2012 году по подозрению в убийстве Таир Рады, ведение дела в отношении нее было передано в Северный округ – в центральный отдел полиции и окружную прокуратуру.

Это два органа, которые привели к судебному преследованию и осуждению Задорова, и, следовательно, имел место неустранимый конфликт интересов. Можно ли ожидать, что через шесть лет после того, как Задоров был заключен в тюрьму, они проведут углубленное расследование в отношении Хабани и Кравченко с целью найти правду, зная, что это может раскрыть тот факт, что они отправили невиновного человека на пожизненное заключение?

Генеральная прокуратура, пожалуй, единственный орган в Израиле на сегодняшний день, который не имеет эффективного механизма проверки и надзора. Достаточно слов бывшего судьи Давида Розена, который был уполномоченным по проверке системы прокуратуры, в интервью в прошлом году: «Если закон о проверке системы прокуратуры не будет исправлен, то лучше закрыть лавочку. Жалко зарплаты, которую выплачивают здесь сотрудникам».

Раз нет ни одного зубастого органа, способного сдержать прокуратуру, роль СМИ состоит в том, чтобы реализовать свою миссию сторожевого пса демократии.

Когда они ни на йоту не ставят под сомнение доводы прокуратуры и игнорирует тот факт, что Кравченко считалась подозреваемой в убийстве Таир Рады в течение девяти лет, в течение которых Задоров отбывал пожизненный срок за то же преступление, СМИ не выполняют свой долг и теряют доверие граждан.

Окружной суд, который, как ожидается, вынесет свое решение на повторном слушании дела в ближайшие месяцы, еще не высказался. Неизвестно, что он скажет, но до тех пор многие журналисты, полагающиеся только на политику идентичности, будут уверены в своей правоте, и к черту факты.

Ари Пинес, «ХаАрец», И.Н. Фото: Гиль Элиягу.
Автор – один из создателей документального сериала «Тень правды». Ольга Кравченко подает на него в суд за якобы клевету на нее в интервью СМИ (но не в самом сериале) √