Смертная казнь за террор: история вопроса

«Служители смерти»  — так называется книга, которая в ближайшее время появится на полках израильских магазинов. Ее автор — историк, преподаватель Бар-Иланского университета Анна Гейфман. На протяжении десятилетий она исследует истоки, причины и психологию современного терроризма. В интервью «Деталям» она усомнилась в том, что смертная казнь сама по себе может стать эффективным средством сдерживания.

— Мы знаем, что есть страны, в которых применяют смертную казнь. И в нескольких штатах США, например. Но у нас недостаточно статистики, чтобы сказать, насколько эффективна эта мера. А кроме того, мы ведь не можем задним числом оценить ее действенность, потому что не знаем, что было бы, если бы этих преступников не казнили, — говорит Анна Гейфман. — Другое дело, что мы можем оценивать проблему с исторического ракурса. Посмотреть, например, как это было в России, где и зародился тот самый современный террор, о котором мы говорим.

Начало современного терроризма было заложено в России в начале прошлого века. И практически все его главные аспекты возникли уже тогда.

— Но ведь терроризм в России был и раньше — например, «Народная воля»?

— Я имею в ввиду современный терроризм. Не когда покушаются на царей или высших сановников, а когда взрывают невинных людей. Когда убивают, чтобы запугать население. Когда насилие совершается ради насилия и разрушения. Смерть была культом для террористов. Они бросали бомбы в поезда, в трамваи, в кафе… Все, что происходит сейчас, было и тогда: террор смертников, использование детей, стремление, чтобы жертв было как можно больше… Была даже попытка в 1906 году устроить мега-теракт — нечто похожее на то, что случилось в США 11 сентября 2001 года.

Смертная казнь за террор: история вопроса
Анна Гейфман

Поэтому стоит посмотреть, как правительство уже тогда пыталось бороться с всплеском политического насилия. Вначале верхи растерялись; они не ожидали подобного. Власти знали террор «Земли и воли», знали народовольцев и Сашу Ульянова, но к появлению массового террора они не были готовы.

22 тысячи терактов было осуществлено примерно за десять лет. Из них 17 тысяч были удачными, с точки зрения террористов. Правительство было абсолютно парализовано. Полицейские офицеры массово подавали в отставку, потому что их отстреливали просто, как куропаток. Вообще, по людям в форме стреляли из-за каждого угла.

И вот тогда во главе правительства и Министерства внутренних дел стал Столыпин. Он ввел военно-полевые суды. Собственно, смертная казнь существовала и до этого, но применялась довольно редко. А здесь военная юстиция стала прибегать к этой мере вовсю. Человека могли казнить за то, например, что у него лишь нашли оружие, которое было использовано, предположительно для осуществления теракта.

Привело ли это к спаду террора? Да, привело. Но лишь постепенно. Военно-полевые суды выносили приговор в течении 48 часов, и в течение 24 часов его приводили в исполнение. Осужденный не мог апеллировать. В общем, к классической юстиции это имело весьма отдаленное отношение.

И хотя это стало, пусть и не сразу, приводить к спаду террора, очень важно понять, что одновременно Столыпин ужесточил тюремный режим. Тех людей, которых не казнили, а сажали в тюрьму, это уже был не «пикник», как до 1906 года, когда заключенные без конвоя выходили гулять и даже часто ночевали дома… То есть к сокращению террора сама по себе одна такая мера, как введение смертной казни, привести не может. Нужен комплекс мер.

К тому же понятно, что у нас военно-полевых судов такого типа быть не может. И наверняка, если даже закон о смертной казни будет принят, то применять его будут крайне редко, только после особо крупных или жестоких терактов. А вот что действительно может лишить террориста желания идти на теракт — это угроза, что в тюрьме его будет ждать суровый режим.

— Но есть же какие-то международные стандарты тюремного содержания, которые мы не сможем нарушать, оставаясь в рамках цивилизованного права? Мы же не начнем сажать террористов в  ямы и клетки?

— Я не имею в виду, что заключенных надо заставлять работать, как в ГУЛАГе или в нацистских концлагерях. Специалисты должны заняться разработкой правил содержания заключенных, которые останутся в рамках дозволенного, но всё-таки сделают тюрьмы местом, мягко говоря, неприятным для пребывания.

Наши власти должны понимать, что в большинстве случаев все террористы в большинстве случаев смертники. То есть даже тот, кто идет на теракт, не надев пояс шахида, предполагает, что его, скорей всего, убьют. Тех, кто направлял автомобиль на людей, или нападал с ножами, в большинстве случаев убивали. То есть они тоже террористы-смертники. Почему у нас об этом прямо не говорят? Потенциальный смертный приговор, грозящий человеку, который и так готов покончить с собой, вряд ли что-то изменит в его решении.

Некоторые работники служб безопасности, выступающие против смертной казни, выдвигают аргумент, что она ухудшит наши отношения с арабами. Это нонсенс, ухудшиться они уже не могут, хуже некуда.

— А отношения с теми странами, где смертной казни нет, могут ухудшиться?

— Это вторичный вопрос. Но мне кажется, что вообще не надо пытаться выяснить, поможет нам высшая мера обуздать террор или нет. Мы этого знать не можем, а у служб безопасности тоже есть свои интересы, по принципу «не буди лихо, пока оно тихо». Я бы хотела, чтобы этот вопрос рассматривался, главным образом, с точки зрения еврейской этики. Потому что тут действовать надо не «как выгодно», а «как правильно». Так, чтобы решения и действия соответствовали нашей культуре, нашей традиции, нашей морали. Не заимствованной, допустим, в Европе, а именно нашей. И полагаю, что в обсуждении этого вопроса люди, следующие Галахе, должны участвовать, наряду со специалистами по вопросам безопасности.

Кстати, в европейских странах не применяют смертную казнь к террористам не на основании христианской этики, а по политическим причинам, боясь их собственных лево-либералов, и экстремистов, конечно. Так было и в России, до Столыпина. Но попытки задобрить тех, чья цель подорвать и разрушить, никогда не приводили к желаемым результатов. Ни в одной культуре.

Лев Малинский, «Детали». Фотоиллюстрация: Эмиль Сальман. На фото: теракт в Иерусалиме

Новости

Несмотря на кислоту на Венере может быть жизнь
Нетаниягу разрешил главе ШАБАКа лететь на переговоры в Каир, а главе "Моссада" - в Доху
Министр обороны: воздушного и военно-морского парада на День независимости не будет

Популярное

За два дня до войны приехал торговец из Газы, заплатил наличными и… исчез

Я спрашиваю фермера Офера Селу из мошава Гева-Кармель, как война повлияла на его отношения с торговцами из...

Мы ошибаемся, если думаем, что в Израиле низкие пособия. В будущем их еще больше урежут

Сообщение о будущем и неизбежном банкротстве Службы национального страхования в Израиле («Битуах леуми»)...

МНЕНИЯ