Си Цзиньпин на пути к бессрочному правлению в Китае

В Китае начался 20-й съезд Коммунистической партии – важнейшее событие китайского политического календаря, которое проходит лишь дважды за десятилетие. 

Около 2 300 делегатов со всего Китая собрались в Большом зале народных собраний в Пекине на недельный съезд, чтобы назначить высшее руководство партии, внести изменения в ее конституцию и утвердить направления политики страны на следующие пять лет.

Но самый важный вопрос, который придется решить делегатам – позволить ли генеральному секретарю партии Си Цзиньпину занять этот пост на беспрецедентный третий срок. Ожидается, что партия даст на это «зеленый свет», что позволит Си сконцентрировать в своих руках еще больше власти и сделает его, возможно, самым влиятельным китайским политиком со времен основателя партии Мао Цзэдуна.

Это нарушит норму, установленную двумя его предшественниками, Ху Цзиньтао и Цзян Цзэминем, каждый из которых отказался от поста генсека после двух полных пятилетних сроков.

Еще совсем недавно в официальной партийной историографии было непреложной истиной, что атрибуты абсолютной власти при Мао едва не привели страну к гибели. Эту проблему пытались решить ограничением срока полномочий президента, упразднением должности председателя партии и другими шагами, но все они были либо свернуты, либо пересмотрены при Си Цзиньпине.

«Вступая в третий срок, Си находится в сильной позиции для подбора кадров на ключевые посты. Он уже маневрировал союзниками на важных постах в течение первых двух сроков, что дает ему большее влияние на процессы назначения чиновников, которые происходят за закрытыми дверями, – сказал Брайан Харт, научный сотрудник проекта «Китайская власть» в американском Центре стратегических и международных исследований (CSIS). – В отличие от его предшественников, ему не придется конкурировать ни с кем из явных преемников, что дает ему широкое влияние на решения».

Помимо должности генсекретаря партии, Си Цзиньпин также имеет два других ключевых титула. Он является председателем Центральной военной комиссии КПК и президентом Китайской Народной Республики. Первое дает ему контроль над вооруженными силами, а второе делает его главой государства. 

Чэн Ли, директор и старший научный сотрудник Китайского центра Института Брукингса, говорит, что Си, как ожидается, еще больше укрепит свою политическую базу, назначив своих сторонников на вакантные места в элитных руководящих органах партии – Политбюро и Постоянном комитете Политбюро.

Теоретически, самые высокие должности будут выбирать сотни членов ЦК. 

«В действительности же партийная элита уже потратила последние несколько месяцев, если не больше, на закулисную борьбу за влияние, чтобы обеспечить победу своих кандидатов. К тому времени, когда съезд официально начнется, состав высшего руководства, скорее всего, уже будет решен», – написали Эдвард Найт и Руби Осман, исследователи из Института глобальных изменений Тони Блэра.

«Эта встреча будет отличаться от предыдущих. На последнем съезде партии Си Цзиньпин управлял в основном через своих политических союзников, теперь же он будет твердо контролировать ситуацию, а люди в высшем руководстве будут его протеже, – сказал Ли. – Это переход от управления с помощью союзников к управлению с помощью своих людей». 

Продолжение правления Си означает, что по важным вопросам будущего Китая Пекин вряд ли кардинально изменит свою политику. Противостояние с США, взгляд Пекина на государственно-рыночные отношения, использование принуждения в отношении Тайваня, его стратегические отношения с Москвой, его подход к экономическому государственному строительству – ничто из этого принципиально не изменится ни на конгрессе, ни после него.

Однако впереди Китай, тем не менее, ждут серьезные изменения. Режим, который долгое время пользовался репутацией компетентного, прагматичного и предсказуемого, переступает порог откровенной диктатуры. Абсолютная власть почти наверняка ведет к политическому окостенению и накоплению ошибок, на которые правителю некому указать и за которые его некому призвать к ответу. 

Одержимость контролем уже служит Си Цзиньпину плохую службу. Китай – единственная страна, в которой все еще придерживаются политики «нулевого ковида». Спустя долгое время после того, как весь остальной мир научился жить с этим вирусом, в Китае по-прежнему борются с пандемией продолжительными карантинами, которые подрывают китайскую экономику и производство. Политика не смогла адаптироваться, потому что никто не может сказать, что президент Си не прав, а тот, в свою очередь, не хочет, чтобы Китай зависел от иностранных вакцин, даже если они лучше отечественных. Как результат – по прогнозам, рост валового внутреннего продукта (ВВП) в этом году составит от 2 до 3 процентов, что является заметным снижением по сравнению с высокими показателями в 6-7 процентов за последнее десятилетие.

Си Цзиньпин стремится сделать Китай сверхдержавой, но его авторитарные порывы привели к изоляции страны. Цензура в интернете замедляет обмен идеями. Движение в страну и за ее пределы ограничено: китайские ученые практически перестали посещать зарубежные конференции; китайские руководители почти не путешествуют; число европейских экспатов в Китае сократилось вдвое. 

Китай, оторванный от остального мира, будет менее динамичным и творческим. Даже если правительство направит все ресурсы в те области, в которых оно стремится преуспеть, будь то разработка высокотехнологичных продуктов или лекарств, идеологическая и интеллектуальная несвобода тормозит прогресс: по некоторым оценкам, американские фирмы производят примерно в два раза больше инноваций, чем их китайские коллеги, при тех же затратах.

Тем не менее, западный мир с тревогой следит за развитием событий в Китае, и не зря. Ни один деспотический режим в истории не обладал ресурсами, сравнимыми с ресурсами современного Китая. Чем мощнее будет его экономика, тем сильнее будет его геополитическая мощь. Но, как показала та же пандемия коронавируса, ее ослабление в результате ошибок руководства угрожает не только Китаю, но и мировым цепочкам поставок, ценам на энергоносители и мировой экономике в целом.

Александра Аппельберг, «Детали». AP Photo/Mark Schiefelbein