Дело Кастнера: пособник или жертва?

В ночь с 3 на 4 марта 1957 года, вскоре после полуночи, в центре Тель-Авива прозвучали два выстрела. Примчавшаяся по вызову бригада «Скорой помощи» нашла у входа в дом № 6 по улице Иммануэля Римского немолодого мужчину с огнестрельным ранением. Полиции не пришлось тратить время на выяснение его личности: находившаяся рядом жена и соседи подтвердили, что раненый – хорошо известный в Израиле политик и журналист, доктор Исраэль Кастнер.

Кастнер был в сознании и успел рассказать полицейским следующее: когда он припарковал машину возле дома, к нему подошел незнакомый человек и, посветив в лицо фонариком, спросил: «Вы – доктор Кастнер?» Кастнер кивнул, а тот направил ему в голову пистолет и нажал на курок. Осечка. Кастнер оттолкнул нападавшего и побежал к подъезду. Вслед раздались два выстрела. Первая пуля разбила стекло в подъезде, вторая попала Кастнеру в спину.

В 1944 году Катастрофа европейского еврейства вступила в финальную фазу. К этому времени абсолютное большинство евреев на оккупированных нацистами территориях было убито; оставшиеся в живых находились в гетто или скрывались в убежищах. Они надеялись только на чудо, ибо никакие деньги не могли их спасти. Однако в 1944 году нацистское руководство нуждалось в деньгах, грузовиках и снаряжении для армии, а потому было готово вести переговоры о том, чтобы отпустить евреев в нейтральные страны за большой выкуп. Так родился нацистский план «Товары за кровь». Так началось одно из самых громких и трагических дел в истории Израиля – дело Исраэля (Рудольфа) Кастнера.

Доктор правоведения Исраэль Кастнер был видным сионистским деятелем из Венгрии. В Будапеште он был одним из лидеров местной еврейской общины. После войны он приехал в Израиль, активно занимался политической деятельностью, занимал пост директора пресс-службы в министерстве торговли и промышленности, работал в газете на венгерском языке и собирался баллотироваться в Кнессет от правящей партии МАПАЙ. У него были все шансы стать депутатом, если бы…

… если бы в 1953 году малоизвестный иерусалимский журналист, венгерский еврей Малкиэль Грюнвальд не выдвинул против Кастнера чудовищные обвинения, которые стремительно получили огласку по всей стране.

В статье Грюнвальд обвинял Кастнера в сотрудничестве с нацистами и в пособничестве убийству сотен тысяч венгерских евреев. По его словам, Кастнер договорился с нацистами, что убедит еврейскую общину не сопротивляться депортации в лагеря смерти – взамен на согласие нацистов отпустить из оккупированной Венгрии 1700 евреев, которых он выберет сам. По словам Грюнвальда, эти 1700 человек были друзьями и родственниками Кастнера, а также богачами, способными купить себе свободу.

До этого израильская общественность считала Исраэля Кастнера героем, который, рискуя жизнью, оставался в Венгрии и вел опасные переговоры с нацистами, чтобы спасти хотя бы часть евреев. После публикации Грюнвальда все изменилось: начав изучать список спасенных, журналисты быстро обнаружили, что большинство из них составляла элита венгерской общины – богатые и известные люди, видные деятели сионистского движения, и, разумеется, родственники самого Кастнера. Скандал осложнялся тем, что Кастнер состоял в левой партии МАПАЙ, а его обвинитель Грюнвальд был близок к оппозиционной правой партии «Херут».

Отсутствие реакции Исраэля Кастнера на обвинения означало бы согласие с ними, и под давлением общественности он был вынужден подать в суд на Грюнвальда за клевету. В ходе следствия выяснилось, что Кастнер не составлял в одиночку список венгерских евреев, которым было даровано право на жизнь. Грюнвальд также поставил ему в вину, что его показания в Нюрнберге на процессе полковника СС Курта Бехера, одного из людей Гиммлера, с которыми Кастнер вел переговоры, привели к оправданию военного преступника.

Найти доказательства, которые подтверждали бы вину Кастнера в гибели венгерских евреев, не удалось, однако в глазах израильтян он быстро превратился в обвиняемого. Малкиэль Грюнвальд был полностью оправдан. Зачитывая свое решение, судья Биньямин Халеви произнес знаменитую фразу, которая стала для Кастнера смертным приговором: «Исраэль Кастнер продал душу дьяволу».

Полное оправдание Грюнвальда означало признание вины Кастнера. Его не судили, потому что не существовало статьи, по которой его можно было привлечь к ответственности – ведь он, действительно, не мог спасти еврейскую общину Венгрии от уничтожения. Однако в глазах общества Кастнер стал чудовищем, хладнокровно выбиравшим тех, кому позволено жить, и обрекавшим на смерть остальных. Хотя, как мы сказали, Кастнер был не один: три группы евреев отбирали своих родных и соратников. В первую группу входили сионисты; во вторую – раввины, включая главного противника сионистов, сатмарского ребе Йоэля Тейтельбаума, писатели, ученые, деятели искусств; в третью – богатые евреи, которые смогли заплатить не только за свое спасение, но и собрать общий выкуп по тысяче долларов за человека. Именно они передали немцам три чемодана, набитых золотом, бриллиантами, платиной и иностранной валютой.

В час ночи между 30 июня и 1 июля 1944 года спасительный поезд, который с годами окрестили «поездом Кастнера», вышел с главного будапештского вокзала.

Так что Малкиэль Грюнвальд был недалек от истины: богатые евреи, действительно, купили место в поезде себе и другим. Его статья заканчивалась словами «Кастнер должен быть ликвидирован», а решение суда фактически дало «зеленый свет» потенциальным убийцам.

48 часов спустя после покушения на Кастнера были арестованы трое подозреваемых – Зеэв Экштейн, 24-х лет из Тель-Авива; Йосеф Минкес 30-и лет из Кфар-Сабы; и Дан Шемер 28-и лет из Тель-Авива. Очень быстро все трое стали давать показания, а Экштейн признался, что стрелял он.

В ходе следствия, которое было передано из полиции в «Шин-бет», выяснилось, что речь идет не о стихийной мести молодых людей, взбудораженных громким судебным процессом, а о настоящей подпольной организации под руководством Минкеса, который в прошлом был членом «Лехи». Со дня последнего дела «Лехи» – убийства в Иерусалиме посланника ООН, графа Бернадота – прошло десять лет, и Минкес решил взяться за старое. Помимо найденного у него дома при обыске пистолета с патронами, полиция обнаружила в мошаве рядом с Кфар-Сабой настоящий оружейный склад, где были автоматы, гранаты и боеприпасы. Это произошло в тот самый день, 15 марта, когда доктор Исраэль Кастнер скончался в больнице от полученных ран.

В январе 1958 года тель-авивский окружной суд приговорил Минкеса, Экштейна и Шемера к пожизненному заключению. А через несколько дней Верховный суд пересмотрел дело Исраэля Кастнера и реабилитировал его, мотивировав это тем, что приговор окружного суда был вынесен исключительно на основании послевоенной информации, не приняв во внимание реальные обстоятельства и положение в Будапеште в 1944 году.

Еще через пять лет вмешательство Бен-Гуриона, после консультаций со спецслужбами и его личной беседы со вдовой и дочерью Кастнера, привело к тому, что было решено помиловать всех троих, что и сделал 23 мая 1963 года новоизбранный президент Израиля Залман Шазар.

Хотя все трое говорили, что они раскаялись и осознали свою вину, в случае Экштейна этого определенно не произошло. Летом 1991 года, когда тель-авивский муниципалитет обсуждал вопрос о присвоении одной из улиц имени Исраэля Кастнера, Зеэв Экштейн сказал в газетном интервью, что если бы можно было повернуть время вспять, он сделал бы то же самое с одним небольшим различием: он не застрелил бы Кастнера из пистолета, «что сделало его смерть благородной (…) и позволило его реабилитировать. Мне нужно было утопить его в канализации (…) Для него это был бы достойный конец».

Даже после смерти Кастнера споры о том, кем он был – героем или предателем – не утихали десятки лет. Защитники Кастнера утверждают, что он сделал все, что мог, и спас тысячу семьсот евреев, некоторые из которых живы и сегодня. Действительно, нельзя отрицать, что Кастнер подвергал свою жизнь опасности, оставаясь в Венгрии и ведя переговоры с нацистами. Безусловно, спасти всех венгерских евреев было не в его силах. Кастнера нельзя обвинить и в том, что в поезде оказалась его собственная семья – кто поступил бы иначе и спас чужих людей, оставив умирать страшной смертью мать, жену, братьев и других родственников?

На судебном процессе Адольфа Эйхмана в Иерусалиме тот утверждал, что Кастнер помог быстро депортировать венгерских евреев в лагеря смерти, утаив от них, какая участь им уготована, и уговаривая не сопротивляться. В обмен он попросил отпустить несколько сотен евреев. «Он говорил мне – возьмите других, но отдайте мне тех, кого я прошу, – заявил Эйхман. – Я мог позволить себе отпустить одну-две тысячи евреев, тем более, что Кастнер оказал нам большую услугу. Это было джентльменское соглашение между нами».

В деле Кастнера было два важных аспекта, которые неизбежно должны были вызвать бурю в израильском обществе. Во-первых, многие репатрианты из Европы, потерявшие во время Катастрофы всех родных, жаждали мести, разыскивая тех, кто мог быть уличен в сотрудничестве с нацистами. У Малкиэля Грюнвальда погибла вся семья – именно потому, что ей не нашлось места в «поезде Кастнера». Во-вторых, Кастнер был членом МАПАЙ, а политические партии в Израиле и тогда вели яростную борьбу, используя любой компромат на своих противников. Таким образом, партия «Херут» значительно улучшила свои позиции на выборах в Кнессет, сильно дискредитировав МАПАЙ делом Кастнера.

Теперь уже трудно сказать, какими мотивами руководствовался Кастнер в своих действиях – хотел ли он спасти хоть кого-то или же хладнокровно следовал собственным интересам, включая в список сливки еврейского венгерского общества и обрекая на смерть остальных. Еврейский писатель и нобелевский лауреат Эли Визель, переживший Освенцим, считал, что Кастнер искренне хотел помочь, но «выбрал не тот метод». Потомки Кастнера (во главе с его внучкой, депутатом Кнессета от партии «Авода» Мерав Михаэли) по сей день продолжают борьбу за полную реабилитацию его имени. Кастнера даже сравнивали с Оскаром Шиндлером, которого в свое время тоже обвиняли, что он наживался на еврейском горе и использовал подневольный труд на своей фабрике. Однако в истории Катастрофы Шиндлер остался праведником, тогда как  методы Кастнера нажили ему множество врагов, у одного из которых был пистолет.

Катастрофа поставила перед людьми страшные дилеммы. Наверняка, Кастнер оказался перед одной из них – дать погибнуть всем или спасти хоть кого-то. Нашлись те, кто обвинил его в том, что он взял на себя роль Бога, отобрав почти из миллиона обреченных людей тех, кто останется жить. Они не задумались над тем, что во время Катастрофы ни до, ни после Кастнера никому не удалось вырвать из рук нацистов так много евреев.

Так же, как тысяча семьсот спасенных и их семьи были по гроб жизни благодарны Кастнеру, родственники тех, кого в списке не оказалось, не могли ему этого простить. Вероятно, если бы пассажиров поезда выбирали по жребию, а не по прагматичному расчету, отношение к действиям Кастнера могло быть иным. Страшным откровением стало то, что даже перед лицом смерти не все были равны: у кого были деньги – выжил, у кого не было – погиб.

Читателю представляется самостоятельно решить, кем считать Исраэля Кастнера. Безусловно он не был героем, но точно так же не был чудовищем, каким его представляли в Израиле в 1950-х годах. Он оказался перед страшным выбором и не нам судить тех, кто стоял на краю могилы. За полвека отношение израильской общественности к делу Кастнера, актуальному по сей день, полярно изменилось. А само дело стало добычей антисемитской пропаганды, которая приводит его в пример «сотрудничества сионистов с нацистами» и строит на нем мифические теории еврейского заговора.

Делу Кастнера посвящены полтора десятка книг на иврите и на английском языке, спектакль израильского Камерного театра и двухсерийный израильский телефильм, но тель-авивский муниципалитет так и не решился на то, чтобы в городе была улица Кастнера. А в Будапеште, на территории бывшего гетто, установлена мемориальная доска: «В этом доме в 1944 году жил доктор Режо Кастнер (1906-1957), который во время Катастрофы был одним из руководителей комитета по спасению евреев Венгрии. Рискуя собственной жизнью, он спас многих преследуемых».

Другая мемориальная доска – в «Яд ва-Шем» – установлена в память о Кастнере, как спасителе тысячи семисот венгерских евреев. Ее местонахождение красноречиво говорит о том, что для израильских историков Катастрофы споры о деле Кастнера давно закончились.

Лея Костинская, «Детали» К.В. 

На фото: Исраэль Кастнер, 1950-е. Фото: Wikipedia public domain.