Репатрианты-шпионы: почему они это делали?

Шпионаж в пользу Ирана, помимо очевидного вреда безопасности Израиля, принес дополнительные проблемы социального плана. Значительная часть пойманных предателей родины – родом с постсоветского пространства, что породило многочисленные теории о неблагонадежности репатриантов, озвучиваемые не только рядовыми пользователями интернета, но и влиятельными журналистами. Поговорить о социальном и психологическом срезах шпионской истории «Детали» пригласили Дафну Шарон — психолога и психотерапевта, международного эксперта по работе с травмой и посттравмой. В прошлом ее деятельность освещали Forbes  и The New York Times. Дафна также является лауреатом Genesis Prize 2023, который иногда называют «Еврейской Нобелевкой».

— Давайте начнем с общего. Какие факторы могут подтолкнуть нормативного в прошлом человека к предательству своей страны? И насколько оправдана, на ваш взгляд, довольно распространенная точка зрения, что деньги в этом деле – главный мотив? 

— В подобных историях внешние факторы (тяжелое экономическое положение, социальная нестабильность, очень часто – давление извне и т.д.) практически всегда взаимосвязаны с внутренними (личностные убеждения, отсутствие правильных ценностей, психологические травмы и т.д). В каждой из шпионских историй была своя комбинация из этих факторов, но общее одно: эти люди никогда не были нормативными, даже если таковыми казались.

Зачастую, когда речь идет о тяжелых преступлениях, мы слышим заявления соседей и знакомых в духе «надо же, такой хороший человек был, вежливый, спокойный, никогда бы не подумал». Есть, например, исследования причин «скулшутинга» (расстрелов подростков в школах) в Америке, и из них ясно, что подростки, убивающие других – это, как правило, тихие, незаметные, «прозрачные» дети. Я позволю себе предположить, что часть израильских шпионов-репатриантов тоже была «прозрачна» для израильского общества, возможно – и для членов своих семей тоже.

В некоторых историях прослеживается мотив отомстить стране, которая их не приняла, сделала больно, не оценила по достоинству. Что касается денег – их роль важна, но не абсолютна. В шпионских делах были замешаны лишь единицы, мизерная часть от общего количества репатриантов, а другие люди такой выбор не сделали, несмотря на то, что у многих из них – похожая финансовая ситуация. Приведу обратный пример: проект «Хаасбара», который создали новые репатрианты. Они на волонтерских началах разъясняют всему миру позицию Израиля, а ведь у них экономическая ситуация ничуть не лучше.

—  Насколько чувство причастности к стране гарантирует, что человек удержится от такого шага?

— Это центральный вопрос. Да, чувство принадлежности может удержать от предательства. Причем речь не идет о какой-то большой любви и пламенном патриотизме, как кто-то может подумать. Если у человека стабильный доход и спокойная жизнь – это уже создает ощущение безопасности и удовлетворенности, что, в свою очередь, существенно снижает вероятность предательства.

Когда-то, лет 14-15 назад, государство пыталось работать на должном уровне с детьми-репатриантов и их семьями, были программы социализации – «Соединяющий мост», «Еврейская идентичность», программы для женщин, для бизнесменов и др. Сейчас это все пришло в упадок, не хватает даже ульпанов («классов изучения иврита» — прим. «Детали»), да и они действуют, как языковые курсы, а не интеграционные центры. А ведь через иврит постигаются культурные коды! Через иврит можно преподавать историю страны. Суммируя, скажем так: если бы все было бы сделано правильно, то даже те люди, которые были заражены вирусом предательства – возможно, подумали бы дважды.

Репатриация в Израиль – это вообще отдельная история. Это как мост, который должен строиться с двух сторон. Если иммигранты зачастую вынуждены подстраиваться под государство, которое их приняло, то с репатриантами история другая.  Это государство для евреев и их семей, в этом его суть, это главная причина его существования. Поэтому нельзя требовать от репатриантов, чтобы они интегрировались собственными усилиями, а общество со стороны наблюдало, максимум – давало немного денег. Если такой подход накладывается на определенные травмы человека, или на его слабости, результат может быть страшным: человек живет в полнейшем отчуждении от общества, у него нет никаких сантиментов к окружающим его людям. Даже самые страшные истории 7 октября в нем нигде не откликаются. И он может пойти на предательство.

— Но часть из задержанных родились в Израиле и в интеграции не нуждались.

— Это не гарантия. Я встречаю немалое количество детей из семей репатриантов, которые родились здесь и носят израильские имена – Йонатан, Шай, Лиор. Но эти дети несут в себе культуру своего дома и живут в своего рода внутренней иммиграции. Я встречаю многих детей, в возрасте 14-15 лет, которые родились здесь, но плохо говорят на иврите, не знают историю государства, не чувствуют себя частью общества. Таких, конечно, не большинство, но они есть.

— А как насчет солдат? Среди арестованных был, по крайней мере, один солдат ЦАХАЛа. То есть, с одной стороны, человек защищает страну, с другой – способствует ее уничтожению…

— Это, конечно, может вызвать когнитивный диссонанс, но стоит помнить, что далеко не все солдаты в армию пришли добровольно. Некоторые служат без энтузиазма, это как нелюбимая работа – ты туда ходишь, но ненавидишь и мучаешься. И при случае – используешь ее в своих интересах. Уголовные дела против отдельных солдат открываются постоянно по статье «кража»: воруют все, что можно, от гранат до ботинок. Была даже полицейская акция: «Верните украденное, и вам за это ничего не будет». Солдат – это не значит автоматически «пламенный патриот». Среди них тоже есть люди, которые могут испытывать психологический прессинг, отчаянно нуждаться в деньгах и наркотиках, ощущать чувство отчуждения и отсутствие поддержки.

— Гендерный вопрос. Почти все пойманные шпионы – мужчины. Объяснение кроется в психологии или у этого все-таки больше, скажем так, культурно-социальная подоплека?

— Мужчины, согласно статистике, более склонны к рискам и агрессии, тут играют роль как социальные, так и биологические факторы. Во-первых, мужчины испытывают большее давление из-за исполнения социальной роли. Прессинг «зарабатывай деньги!» на них действует сильнее. Есть и культурный компонент: вербовщики – иранцы, мусульманские традиционалисты – скорее всего, решили, что женщина – существо более эмоциональное, может испугаться, у нее дрогнет рука. А c мужчинами проще договориться, «ударить по рукам».

— Давайте рассмотрим вопрос о стигматизации. После последних шпионских разоблачений, в различных социальных сетях, в комментариях к статьям крупных изданий и проч. прокатилась волна возмущений в адрес репатриантов, что, мол, народ вы ненадежный, чуть что – побежите предавать Израиль. Каковы будут последствия таких действий для единства в нашем обществе?

— Общество хочет найти виновных, ему нужно назначить мальчиков для битья, прежде всего, чтобы сказать себе: «Это не мы, это они. Давайте их отшлепаем». Такие, когда они нашли и отшлепали предателей среди этих «русских» – выдохнули с облегчением: «Это не наши». Мне же больно как раз, потому что они «наши», в смысле – часть общества. Общество по отношению ко всем своим своим членам в любом случае несет, скажем так, «родительскую ответственность», которая дополняет ответственность личную. В данном случае общество сочло, что оно сделало все, чтобы этим людям было здесь хорошо, и никакой ответственности за ситуацию оно не несет. Но, возможно, этим людям требовалась другая интеграция, больше внимания, возможно, у кого-то из них есть нейроотличия… Что никоим образом не оправдывает предательства, и преступники должны понести наказание, однако все это – сопутствующие факторы, которые нельзя игнорировать.

• Читайте также:
• Как израильская разведка следила за «Хизбаллой»
• В белье и с флагом: чем шпионы террористов завлекают солдат ЦАХАЛа в соцсетях?
• Перчатки, парик и кукла с отрубленной головой. Что заставило израильского студента работать на иранскую разведку?

Отдельно хочется отметить роль журналиста Амита Сегаля, и иже с ним. Это очень известный человек, с четкой позицией, человек, к чьему мнению прислушиваются миллионы, особенно в последний год, когда многие из нас сроднились с новостями, а комментарии экспертов на главном телеканале страны воспринимаются, как абсолютная истина. Все эти намеки, что «русские» продались за колбасу, приводят к стигматизации и демонизации огромной массы людей. Что, в свою очередь, усиливает в них чувство отчуждения.

— Бытует и мнение, что если найти правильный подход и использовать изощренные манипуляции, подтолкнуть к предательству можно очень многих людей?

— Манипулировать можно многими, сломать можно не всех. У всех нас – различный уровень восприимчивости к стрессу, давлению, плюс к этому – различное окружение, поддержка и прочее. Даже если человеку не нравится существующее положение дел в стране, и он в связи с этим в отчаянии – это абсолютно не значит, что он пойдет предавать родину. Нелюбовь к статус-кво можно выражать по-разному, и когда в личных качествах нет той червоточинки, определенной слабины, которую вербовщики чуют, как акулы – кровь, то он ничего такого не сделает.

— Верите ли вы, как психолог, в то, что принципы этих людей можно поменять? И если да, то как?

— Я верю в людей, хотя, казалось бы, 25 лет работы в психотерапии могли бы меня убедить, что люди не меняются. Но я все еще верю, что это возможно, что человек может взять ответственность за свои поступки и пересмотреть свой подход.

Есть виды терапии, которые хорошо зарекомендовали себя в таких делах, упомяну мой излюбленный метод CBT (когнитивно-поведенческая терапия).  Человек постфактум проходит путь – осмысление: «Что я сделал? Почему я так себя повел? Что я выиграл от этого? Что проиграл?» Я не хочу никого из них оправдывать и выставлять наивной детворой (и вообще незнание законов не освобождает от ответственности), но, возможно – таково мое впечатление – эти люди даже до конца не осознавали последствия своих действий и преуменьшали их значимость (сделаю пару снимков, что тут такого?), в общем – не обладали высоким уровнем рефлексии. Мы работаем на базовом уровне с головой человека, чтобы он осознал суть своего действия. И на рациональном уровне и на уровне чувств – ведь многие преступления совершаются именно в состоянии ажитации. «Что ты чувствовал в тот момент, когда ты передавал эту информацию? Тебе нравилось, что тебя оценили? Тебе нравилось слышать комплименты своим способностям, нравилось осознавать, что ты умный, что ты можешь? Или же ты сомневался в этот момент? Что ты почувствовал, когда тебя там поддержали, сказали, что, мол, молодец, все правильно делаешь?»

Также не стоит забывать, что многие из этих людей подвергались давлению, в том числе внутри семьи, между некоторыми из них были близкие связи. Возможно, о паре из Рамат-Гана еще снимут кинофильм. Главная идея всего это заключается в  том, что, по крайней мере, некоторые из этих людей через какое-то время выйдут на свободу, то есть выйдут в общество, и обществу предстоит работать с этим вызовом, то есть предпринять попытки их социализировать.

История знает много случаев ужасающих предательств – тут и Брут, и Бенедикт Арнольд, и воплощение всех предателей в современной христианской традиции, Иуда, но мне почему-то вспоминается рассказ Чехова «Студент». Там обсуждается отречение Петра от Иисуса, это очень показательная история о том, как с виду прекрасный, безгрешный и, как бы сейчас сказали, «полностью нормативный человек» трижды оступается и предает близкого друга, которому клялся в любви и преданности. Я по рождению и воспитанию иудейка, но эта история универсальна: она показывает нашу уязвимость перед ошибками. Нам лишь остается надеяться и работать над тем, чтобы в состоянии обиды, одиночества, нищеты и страха мы смогли повести себя иначе.

Татьяна Воловельская, «Детали». Фото: Depositphotos.com ∇