Реальность в Газе не будет ждать, пока будут устранены пробелы в плане Трампа

Опасения, укрепившиеся за два года войны, породили недоверие к намерениям правительства прекратить войну. Даже сейчас, после того как соглашение о прекращении огня и обмене палестинских заключенных на заложников было принято, и время освобождения заложников приближается, можно только бдительно и с напряжением следить за завершением первого этапа. Только после этого может начаться этап реабилитации нашего общества и государства.

План президента Трампа из 20 пунктов, который привлек арабские, мусульманские и западные страны и одновременно оказывает колоссальное давление на Израиль и ХАМАС – действительно привёл к тектоническому сдвигу, казавшемуся безнадёжным до этой недели.

Однако угроза продолжения войны ещё не устранена, а минное поле, которое этот план содержит, ещё не разминировано. План состоит из нескольких этапов, степень согласия по которым, и особенно по методам их реализации, снижается по мере того, как план пытается сформулировать амбициозные стратегические шаги, выходящие за рамки сделки о заложниках.

С другой стороны, шансы на успех первого этапа могут заключаться именно в готовности сторон отказаться от принципа «ничто не согласовано, пока не согласовано всё». Этот принцип сопровождал большинство переговоров Израиля с палестинцами, будь то при подготовке к соглашениям в Осло или в рамках соглашений, завершивших военные операции, такие как операция «Нерушимая скала».

Трамп, ХАМАС, страны-посредники, а также, после сильного давления, Израиль, осознали потенциал провала, заложенный в таком подходе, и решили оставить следующие этапы, эти «дыры в швейцарском сыре» плана, на уровне двусмысленности и неопределенности, достаточном для достижения хотя бы того, что возможно: реализуемого соглашения об освобождении заложников.

Но ошибочно думать, что реализацию оставшихся этапов плана можно будет отложить на будущее. Ведь, несмотря на формальное разделение частей плана, США, лично президент Трамп и страны-посредники, которые теперь будут «странами-гарантами», разработали пакет гарантий и обязательств, которые обяжут их и Израиль продвигать процесс в ближайшем будущем.

Помимо этих гарантий, существует реальная необходимость в создании гражданской администрации в Газе, как только Израиль отведет свои силы, в организации механизмов доставки гуманитарной помощи и определении способа ее распределения. Нужно обеспечить безопасность тех, кто будет этим заниматься, предотвратить захват власти членами ХАМАСа и местными преступными группировками и начать восстановление систем водоснабжения, электроснабжения и здравоохранения.

С учетом этого можно только позавидовать тем, кто уже может уверенно определить, кто победил в армрестлинге, а кто проиграл, доставать из стеклянного шкафа победные кубки и щедро раздавать их Катару, ХАМАСу, Турции или французскому президенту. В этом контексте также уместно внимательно изучить понятие «рычаги давления», используемое политическими и медийными арбитрами в качестве индикатора глубины краха или «стойкости» ХАМАСа и Израиля, чтобы через них сформулировать уравнение «победы».

Между тем, можно с высокой степенью уверенности утверждать, что давление, которое Трамп оказывал на Нетаниягу, вызвало трещину и, возможно, даже разрушило прочную политическую и идеологическую стену, которая удерживала премьер-министра в железобетонном бункере, защищённом от вторжения заложников и их семей.

Но какое давление было оказано на Трампа, что заставило его изменить курс, отменить план «частичного соглашения» и всем сердцем поддержать всеобъемлющее соглашение? Что потрясло американского президента: разрушения и опустошение в Газе и невообразимое количество погибших, около 67 тысяч человек? Или же невыносимая боль семей заложников?

Может быть, встряска, пережитая его «базовым электоратом», который начал рассматривать Израиль как «враждебный фактор» и заставила Трампа предупредить Нетаниягу о потере глобальной поддержки, вывела президента из позиции наблюдателя и заставила его «включиться в происходящее»?

А если речь шла о политическом влиянии и давлении на Трампа, то кто заслуживает славы? Фактический правитель Саудовской Аравии Мухаммед бин Салман, которого Трамп «слишком любит», как он признался во время своего впечатляющего визита в Эр-Рияд в мае прошлого года?

Победитель из Стамбула

А может, главный победитель — президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, которого Трамп назвал «фантастическим президентом» и «сильным лидером», или, может быть, лидер Катара шейх Тамим бин Хамад аль Тани, союзник Америки на протяжении десятилетий?

Все ответы верны, и нет единого объяснения действий американского президента. В результате организованная демонстрация арабо-исламской силы, пропитанной экономическими и политическими интересами, создала новый стратегический баланс, против которого Израиль утратил своё историческое преимущество.

Также важно понять, какое «давление» заставило ХАМАС принять соглашение, лишь первая часть которого обещает ему достижения, а остальные пункты как бы направлены на уничтожение его военного, политического и экономического контроля над сектором Газа на следующий день после войны.

С присущим ему высокомерием Израиль приписывает «отступление» ХАМАСа массированному военному давлению со стороны ЦАХАЛа, уничтожению политического и военного руководства организации, а также угрозе захвата сектора Газа и, возможно, даже его аннексии.

Угроза изгнания руководства ХАМАСа из Катара, возникшая ещё в 2024 году, когда президент Байден потребовал от правителя Катара удалить высокопоставленных деятелей ХАМАСа из своей страны, возможно, обеспокоила лидеров организации, проживающих в Дохе, но не произвела особого впечатления на командиров организации в Газе.

Возможно, решение организации принять план Трампа на этот раз продиктовано не давлением, а именно теми возможностями, которые он открывает для ХАМАСа.

Технократия победит

План требует разоружения ХАМАСа, но не призывает к роспуску его институтов. Более того, в нём говорится, что «региональные партнёрства предоставят гарантии, что ХАМАС и другие фракции будут выполнять свои обязательства, и обеспечат, что новый сектор Газа не будет представлять угрозы», и этого пункта достаточно, чтобы понять, что ХАМАС сможет продолжить своё существование в секторе.

Даже пункт, гласящий, что ХАМАС не будет партнёром в управлении сектором Газа после войны, не является смертельным ударом для организации. В конце концов, она сама приняла египетский план, опубликованный в марте прошлого года. Этот план включает в себя полное лишение ХАМАСа гражданского контроля над сектором.

Обещание, содержащееся в плане, согласно которому управление сектором Газа перейдёт к Палестинской администрации после реформ, а до этого им будет управлять «технократическая и аполитичная палестинская комиссия», открывает широкие возможности для интеграции тысяч работников, чиновников, учителей, врачей и специалистов, некоторые из которых являются сторонниками ХАМАСа, в рамки создаваемой структуры управления.

И не только для них. В отличие от ситуации с движением «Братья-мусульмане» в Египте, которое определено там как террористическая организация, а его лидеры были заключены в тюрьму, казнены или высланы и бежали из страны, план Трампа не содержит положения, запрещающего лидерам ХАМАСа, проживающим за пределами Газы, вернуться, создать партию, собирать средства, вновь открывать школы и университеты и восстанавливать разрушенную политическую и общественную инфраструктуру, при условии, что они не будут заниматься террором и угрожать Израилю.

Как и ХАМАС, Израиль не сможет участвовать в управлении сектором, и чтобы сузить «окно возможностей», которое ХАМАС может найти в плане Трампа, Израилю необходимо разработать новую политику, основанную на сотрудничестве со странами, которые отныне будут участвовать в прямом управлении сектором и финансировании его восстановления.

Глубина зоны безопасности, которую Израиль сможет установить вокруг сектора Газа, и разрешение на военные действия в случае возникновения угроз, не будут достаточными для того, чтобы сектор Газа не стал вновь местом, откуда ведутся обстрелы приграничных израильских населенных пунктов. Поэтому Израиль, обоснованно с подозрением относящийся к намерениям и способности иностранных государств и международных сил защищать интересы своей безопасности, стоит перед лицом новой реальности.

В этой реальности ему придётся рассматривать арабские страны, включая Египет, Иорданию, Объединённые Арабские Эмираты, а позднее, возможно, и Турцию, как незаменимых партнёров в своей стратегии безопасности.

Цви Барэль, «ХаАрец», И.Н. На фото: палаточный городок рядом с городом Газа. AP Photo Jehad Alshrafi