Раввин Пинхас Гольдшмидт: «Мы надеялись, что еврейские общины смогут держать дистанцию от Путина»

Раввин Пинхас Гольдшмидт – бывший главный раввин Москвы, вынужденный оставить пост и покинуть город из-за отказа поддержать российскую агрессию против Украины, – поделился в The New York Times своими мыслями и чувствами перед постом Судного дня.

«Я считал московскую синагогу своим домом в течение 30 лет, а мой белый китель, который я надевал в Святые дни, по-прежнему лежит в моей запертой квартире. Когда я был главным раввином Москвы, особо готовился к этому празднику, неделями. Часть работы была технической. Необходимо было обеспечить наличие канторов и трубящих в шофары в синагогах по всей России.

Годами мы надеялись, что в России привьются демократические институты. Мы надеялись, что еврейские общины смогут держать дистанцию от растущего авторитаризма Путина. Социальный контракт его режима состоял в том, что население не должно быть политически активным, позволяя властям осуществлять свою политику.

Эти мечты были уничтожены. После российского вторжения в Украину все изменилось. Правительство начало превращаться в полутоталитарное, оставшиеся независимые медиа были закрыты, протестующих арестовывали. Вскоре я начал получать сообщения от лидеров других религиозных общин – священников, имамов и раввинов – о том, что на них оказывают давление, чтобы они выразили поддержку российский армии.

Однажды проверенный источник в правительстве сообщил, что от руководства нашей синагоги также потребуют поддержать войну. Именно тогда мы с женой и решили покинуть Россию. И в этом году впервые проведем Йом Кипур вдали от места, которое мы три десятилетия называли своим домом.

В Московской хоральной синагоге было несколько исторических дат Судного дня. В 1933 году раби Медалье, один из моих предшественников на посту главного раввина Москвы, обратился с речью к молящимся. Он знал, что за каждым его словом будут следить, и произнес свою речь, используя кодовый язык. Советские власти объявили Йом Кипур рабочим днем, хотя он приходился на субботу, чтобы тысячи московских евреев не могли пойти в синагогу. Однако к концу дня десятки тысяч евреев добрались до синагоги.

Медалье рассказал историю о двух евреях в маленькой деревушке, которые пришли к раввину с живой курицей. Каждый из них предъявлял права на нее. Раввин заявил, что необходимо положить курицу посреди дороги, развязать ей ноги и посмотреть, куда она пойдет. Это было завуалированное послание к евреям, чьи ноги были связаны, к тем, кто не мог прийти в синагогу.

Вскоре раби Медалье был арестован и расстрелян тайной полицией. Таким было наследие, которое я получил.

Спустя 15 лет Голда Мейр посетила синагогу, куда пришли тысячи советских евреев, и стены синагоги сотрясались, когда собравшиеся скандировали: «В следующем году в Иерусалиме!»

Мне было 25 лет, когда мы с женой приехали в Москву в 1989 году, во время перестройки. Я родился в Цюрихе, учился в Израиле и приехал в Москву по линии Академии наук, в которой был создан Центр еврейской цивилизации, официально в качестве профессора с надеждой помочь в восстановлении еврейской жизни после 70 лет советских репрессий. Спустя год я был приглашен занять пост раввина хоральной синагоги.

Я не могу забыть свой первый Йом Кипур в России. Это была непростая задача, так как тысячи бывших советских евреев, пришедших в синагогу, не знали иврит и не могли следить за молитвами и молиться. Однако с годами конгрегация менялась, все больше членов общины могли участвовать в молитве и даже ввести молитву.

Мне тяжело будет молиться вдалеке от моей общины. В первые годы моей жизни в России молитва звучала для людей, переживших коммунизм, антисемитизм, обсессивную машину, которая пыталась уничтожить их идентичность. В этом году я буду молиться в нескольких синагогах Иерусалима.

В Израиле я встречаю новых репатриантов из России из десятков тысяч евреев, бежавших из России после начала войны. Мы вспоминаем наше общее прошлое и думаем о будущем.

Очень сложно чувствовать себя в изгнании в Иерусалиме, на святой для евреев земле. Роль религиозного лидера – быть не только поводырем своей паствы, не только давать ответы на вопросы и проводить религиозные церемонии, но также наполнять их особым значением. Однако самая тяжелая задача для религиозного руководства – занять моральную позицию в тяжелые времена, вне зависимости от цены.

Именно это символизирует собой трубление в шофар. Звуки шофара – это звуки свободы. Исторически в шофар трубили в юбилейный год, когда освобождались все рабы и возвращалось все заложенное имущество. Звук шофара напоминает нам о свободе и равенстве.

Трубя в шофар в этом году, нам нужно помнить, что мир должен опираться на принципы свободы и жизни не только для отдельных людей, но и для наций. Много лет мы считали, что этими качествами обладает западное общество. Трубя в шофар в этом году, надо помнить, что роль веры – противостоять злу, бороться за базовые права человека – свободу и жизнь.

Иногда цена трубления в шофар слишком высока. Кого-то арестовывают, а кто-то оказывается в изгнании. В эти священные дни важно, чтобы были услышаны звуки этого древнего рога».

Пинхас Гольдшмидт, The New York Times. Фото: AP Photo/Sergey Ponomarev √