Расизм — это рак души

Не все в американском черном и ЛГБТК-сообществах знают о моем существовании, а другие, возможно, не принимают его во внимание. Но я, темнокожий гей-израильтянин, хорошо знаю, с какими трудностями сталкиваются люди, которых не замечают или на слова которых не реагируют. Я не понаслышке знаком с дискриминацией и предрассудками.

Я — потомок двух невероятно стойких эфиопских родителей, в родной стране которых евреев не считали равноправными гражданами. Зачастую евреям не разрешали владеть землей. Сама идея воссоединения с другой частью еврейской общины на еврейской родине возникла в конце XIX века, но возможность появилась много позже.

Мои родители репатриировались в Израиль в рамках большой волны, начавшейся с конца 1970-х годов. Об этом воссоединении эфиопская еврейская община мечтала многие века. И их новая жизнь в Израиле не была легка. Они столкнулись с предрассудками и дискриминацией. Их еврейскую идентичность ставили под сомнение, поскольку до того израильтяне никогда не сталкивались с чернокожими евреями.

История моего поколения уже совсем другая. К моменту нашего рождения община успела лучше ассимилироваться, а мы унаследовали израильский дух выступления против несправедливости и расизма. Однако мы все еще несем в себе наследие наших родителей.

Параллельно с борьбой за расовое равенство моя квир-идентичность также развивалась на фоне серьезных социальных вызовов и возможностей. Прогресс в лояльности к ЛГБТ, произошедший в Израиле с 1980-х годов, когда я родился, поразителен. И я благодарен за свободу выбора своего партнера, за возможность жизни гей-пары, принятой нашей семьей и друзьями. Но это не значит, что расизм и гомофобия исчезли.

Однажды потенциальный работодатель сказал мне: «Я не беру на работу чернокожих». В «хорошем» районе меня безо всякой причины допрашивала полиция. Бывшая потенциальная соседка по комнате сказала мне, что предпочла бы жить с натуралом. Поэтому, когда речь заходит о расизме и гомофобии, я не понаслышке знаю, что Израиль, как и любая другая страна, не идеален.

И всё же я вижу, что моя страна активно движется вперед, и поэтому меня глубоко беспокоит, когда некоторые чернокожие и квиры в Америке клеймят Израиль, ведущий войну против ХАМАСа, как белую колониальную империю, нападающую на угнетенный цветной народ. Я не вписываюсь в это уравнение, и многие другие израильтяне тоже, как и я, не вписываются в их нарратив.

Описанных выше свобод у меня точно не было бы, будь я гражданином страны под властью ХАМАСа.

На гордость своей расовой идентичностью меня вдохновили многие представители американского черного сообщества, в частности Та-Нехиси Коутс, чья книга «Между миром и мной» перекликается с моим собственным опытом взросления чернокожего человека в Израиле. А после 7 октября я вижу досадную и тревожную параллель между тем, как чернокожие родители должны подготовить своих детей к расизму в мире, — о чем так душераздирающе рассказывал Коутс, — и тем, как еврейские родители во всем мире должны учить своих детей противостоять антисемитизму.

Но я разволновался, когда Коутс в интервью сравнил войну между Израилем и Газой с войной Америки во Вьетнаме. Это историческое сопоставление неточно, вводит в заблуждение и игнорирует ужасающую роль ХАМАСа как зачинщика этой войны.

Некоторые представители маргинальных сообществ воспринимают конфликт между Израилем и Газой как отражение их американского опыта в Америке, в которой они чувствуют себя вытесненными на обочину общественной жизни, угнетенными и обездоленными меньшинствами. Подобные сравнения привели к тому, что многие чернокожие и гомосексуальные активисты стали безоговорочно симпатизировать палестинскому делу.

Я признаю важность поддержки движений за гражданские права для представителей маргинализированных сообществ. Однако необходимо признать, что ХАМАС — не освободительное движение, а террористическая организация, ответственная за чудовищные нападения и стремящаяся уничтожить единственное еврейское государство на Земле.

И даже после зверств 7 октября, когда большинство жертв составили мирные жители, евреи Израиля, некоторые не находят поводов для осуждения и не выдвигают никаких требований к ХАМАСу, хотя он расправился с семьями, совершил преступления против женщин и детей и до сих пор удерживает более 100 человек в заложниках. Такой взгляд на вещи выявляет тревожную тенденцию американских левых — оправдывать насилие, считая «виновником» «белую культуру» (в широком определении этого слова), а жертвами или «угнетенными» — цветных. Как же быть мне, чернокожему, потерявшему друзей и родных в результате терроризма ХАМАСа?

Я понимаю, что протестующие озабочены трагической гибелью мирных жителей в Газе и выступают за прекращение огня. Однако те, кто наблюдает за происходящим со стороны, могут не до конца осознавать последствия немедленного прекращения огня для израильского гражданского населения, поскольку это может подвергнуть его новым атакам со стороны ХАМАСа. Кроме того, это, скорее всего, поставит под угрозу переговоры об освобождении заложников, которых террористы по-прежнему удерживают, в невыносимых условиях.

Я твердо убежден, что Израиль должен найти мирное решение палестинской проблемы. Но мы не сможем этого сделать, пока ХАМАС находится у власти, продолжает угнетать собственный народ и сохраняет активную угрозу для Израиля. Если индивидуальная свобода жить открыто, будучи самим собой, является нашей коллективной целью, мы должны также стараться помочь освободить жителей Газы от ХАМАСа.

• Читайте также:
• BLM подает иск против крупнейшего фонда, финансирующего антиизраильские протесты
• Уважаемые активисты BLM, мы, израильтяне, тоже не можем дышать
• Бывшая мисс Израиль раскритиковала BLM за поддержку палестинцев

Поэтому мне неприятно, когда некоторые представители маргинальных сообществ в Америке изображают ХАМАС освободительным движением, которым он категорически не является. Это исламская фундаменталистская террористическая организация с миссией уничтожения, совершившая жестокие нападения на людей, похитившая заложников в нарушение международного права, отказывающаяся предоставлять Красному Кресту информацию о них, а также мешающая оказывать помощь собственному народу.

И тревожно видеть, что некоторые члены движения Black Lives Matter, похоже, считают, что единственный способ добиться справедливости для палестинцев — это выкрикивать лозунги и одобрять планы, предполагающие избавление Израиля от евреев. Как это делали некоторые активисты протеста.

• Вскоре после начала войны с ХАМАСом члены BLM Chicago разместили изображение параплана с палестинским флагом, косвенно оправдывая то, как ХАМАС проник в Израиль, чтобы устроить кровавую бойню. Другие организации, например, Queers for Palestine, использовали для описания этой сложной ситуации зажигательные и, возможно, неточные термины, такие как «геноцид», «колониализм» и «апартеид». Патрисс Каллорс, соучредитель BLM, выступая в Гарварде, сказала: «Если мы не сделаем смелый и мужественный шаг, чтобы покончить с эмпирическим проектом под названием Израиль, мы обречены». Это заявление перекликается с риторикой ХАМАСа, призывающей к уничтожению Израиля.

Мы не можем слепо защищать каждое действие или заявление лидеров или членов групп, с которыми себя отождествляем, только потому, что они разделяют наш собственный маргинальный статус. Особенно когда эти заявления явно или неявно одобряют насилие против гражданских лиц или не осуждают насилие в собственных рядах — например, группы, которая на пропалестинской акции протеста в Сиднее вскоре после 7 октября скандировала «Бей ж*дов». Подобные действия лишь подрывают наши усилия по достижению равенства и права на сострадание и человеческое достоинство.

Как и доктор Мартин Лютер Кинг-младший, я верю, что в борьбе за гражданские права «ненасилие — самое мощное оружие, которое могут использовать угнетенные люди… это метод сильного человека, а не слабого». А великий философ, раввин Авраам Джошуа Хешель, близкий друг Кинга, шедший вместе с ним маршем за гражданские права в Сельме в 1965 году, однажды сказал: «Расизм — это рак души».

Слепая политика идентичности грозит стать раком разума, если позволит антисемитизму и про-хамасовским настроениям проникнуть в, якобы, либеральные группы и институты. Одобряя экстремистскую идеологию, такие группы могут противопоставить либерализм его собственным ценностям.

Поэтому, мои чернокожие и гомосексуальные друзья в Америке: прежде чем рефлексивно навешивать ярлыки на эту сложную ситуацию посредством академических теорий, прежде чем слепо принимать дихотомию идентичности с нулевой суммой — пожалуйста, подумайте обо мне, о моей семье и нашей собственной израильской истории. И позвольте ей усложнить ваши представления об этой стране и этом конфликте.

Янив Джембер, «ХаАрец». Н.Б. Фото: AP Photo/Tsafrir Abayov

Об авторе: Янив Джембер, инвестор, бывший стипендиат программы Фулбрайта, он основал BUNA, целевую группу в поддержку разнообразия в еврейской общине, особенно присутствия в ней людей с эфиопскими корнями. Группа фокусируется на антисемитизме и просвещении аудитории, в том числе в студенческих городках