Проблема севера не в разрушенных домах, а в жизни полтора года без работы

В поездке по главной дороге, пересекающей Кирьят-Шмону, нет ничего необычного. Та же дорога, те же дома вдоль нее. За исключением редких транспортных средств, поскольку в город еще не вернулись эвакуированные жители, признаков длительной войны не наблюдается. Нужно точно знать, куда идти в городе, чтобы увидеть поврежденные здания.

В Метуле повреждения более заметны. Дороги повреждены танками, а на домах немало следов повреждений. И тем не менее, даже в Метуле приходится искать дома, получившие серьезные повреждения. Большинство таких домов находятся на первой линии, обращенной к ливанской границе и ливанским деревням, окружающим Метулу. Кстати, в Ливане ущерб неизмеримо велик — почти все дома, выходящие на Метулу с ливанской стороны, были полностью снесены.

По оценкам Управления налога на имущество (мас рехуш), почти все из 650 домов в Метуле пострадали, но подавляющему большинству из них нанесен лишь незначительный ущерб. Около 70 домов получили умеренные повреждения и около 30 — тяжелые, то есть только около 15% домов получили значительные повреждения, требующие длительного ремонта. Необходимо сделать оговорку: определение значительного ущерба находится в компетенции инженеров-строителей. Например, дом, который стоит с огромной дырой в стене гостиной, которая переходит и в черепичную крышу, вроде бы сильно пострадал, но Управление налога на имущество ничуть не трогает вид разрушений — для них это дом, которому нанесен умеренный ущерб.

«Дом, подлежащий сносу, — это просто дом, фундамент которого поврежден, и он технически опасен, — объясняет Амир Дахан, директор компенсационного фонда Управления налога на имущество. — 99% домов, получивших прямое попадание противотанковой ракеты, не будут подлежать сносу». Соответственно, из всех 650 домов, поврежденных в Метуле, всего около десяти будут подлежать сносу. «Мы — страховая компания, — поясняет Дахан, — и наша цель — вернуть ситуацию в исходное состояние. Снос означает заливку нового фундамента, что составляет треть стоимости дома. Цена может достигать миллиона шекелей. Фонд компенсации налога на имущество — это общественный фонд, наша обязанность экономить на ненужных расходах».

С начала войны в Управление налога на имущество было подано 74 тысячи исков о возмещении имущественного ущерба. Подавляющее большинство претензий уже признано и рассмотрено: Дахан очень гордится эффективной работой фонда, который завершает рассмотрение большинства претензий в течение максимум 30 дней — и прямые компенсации в размере 2,1 миллиарда шекелей уже выплачены. Общая сумма, вероятно, достигнет 3 млрд шекелей, из которых 250 млн шекелей были перечислены администрации Ткума в качестве части выплаты за ущерб, причиненный поселениям в Западном Негеве.

Строгие правила Управления налога на имущество – не разрушай то, что не нужно разрушать – не устраивали кибуцы, подвергшиеся нападению. Они требовали снести существующее и построить новое. Именно поэтому администрация Ткумы восстанавливает поселения по правилам, отличным от правил Управления налога на имущество, и выделила из своего бюджета около миллиарда шекелей на их восстановление.

Восстановление поселений было намеренно исключено из налога на имущество, чтобы не было прецедента для восстановления севера. Цель – быстро и эффективно реабилитировать север, чтобы жители могли вернуться в населенные пункты уже в начале марта. Сохранение старых правил игры по налогу на имущество помогает как защитить государственную казну, так и ускорить процедуры.

«Они позаботились о моем спокойствии»

Управление налога на имущество перекладывает бремя ремонта на самих домовладельцев: иск удовлетворяется, домовладелец сам нанимает подрядчика с обязательством по уплате ему из компенсационного фонда. Платеж переводится в зависимости от хода работ, чтобы убедиться, что деньги действительно используются для устранения физического ущерба. Карта ущерба была составлена министерством обороны и налога на имущество во время войны. Это также делается в общественных зданиях, особенно в школах, которые ремонтируются непосредственно государством. Некоторые сотрудники налоговой службы переехали жить на север, чтобы на постоянной основе следить за процессами восстановления.

Лишь в меньшинстве случаев государство восстанавливает и частную собственность. Это происходит в тех ситуациях, когда частники не могут сами контролировать процесс ремонта, например, пожилые люди, или когда речь идет о долевой собственности в многоквартирных домах.

Несмотря на строгие правила, подход Управления налога на имущество, видимо, гораздо мягче, чем у частных страховых компаний. Так, к признанию ущерба здания относится все, что прилегает к стенам здания (плитка, навесные шкафы, кухонные шкафы, окна и т.п.) — все они будут заменены новыми. Таким образом, наибольшие выплаты были произведены именно в Ход ха-Шароне, где иранская ракета нанесла незначительный ущерб сотням домов, но все это дома, построенные с высоким качеством строительства («бельгийский профиль в несколько раз дороже обычного окна»).

«Наше отношение не похоже на отношение страховой компании: какой ущерб имуществу и ничего больше, — говорит Дахан. — Мы в первую очередь заботимся о людях, и необходимо их успокоить, и заверить, что все будет хорошо».

Мири Йедан, в дом которой в Кирьят-Шмоне попала ракета, благодарит сотрудников налоговой службы, когда они посещают это место: «Они — мое спасение, — рассказывает она TheMarker. — Это люди, которые увидели меня и в первую очередь позаботились о моем спокойствии».

Несмотря на гуманное отношение, между Управлением налога на имущество и жителями севера существует большая напряженность из-за давления с требованием как можно скорее вернуть жителей в свои дома. Главы местных властей Кирьят-Шмоны и Метулы, например, выступают против возвращения жителей уже в начале марта, заявляя, что физический ущерб имуществу не позволяет этого сделать. Они требуют, чтобы жителям разрешили вернуться летом, выдав пособие для каждого жителя, которое призвано стимулировать досрочное возвращение и в настоящее время выплачивается только тем, кто возвращается в марте.

Соответственно, местные власти не торопятся устранять накопившиеся повреждения и, что вполне понятно, не стимулируют жителей торопиться и делать ремонт самостоятельно. Кроме того, владельцы бизнеса также требуют продолжить выплату компенсаций до полного возвращения жильцов летом.

Позиция налога на имущество противоположная: физических препятствий для возвращения в северные поселения нет. «Ущерб в Кирьят-Шмоне во время войны составляет 20% от того, что было во время Второй Ливанской войны, до эпохи Железного купола», — говорит Дахан и утверждает, что ущерб от заброшенности (жители севера получили грант в десятки тысяч шекелей на семью за оставление своих домов) был завышен, и что существует менее 100 домов со значительными повреждениями от заброшенности. Государственные учреждения также подвергаются капитальному ремонту со стороны государства. Посещение улиц Кирьят-Шмоны и Метулы усиливает это впечатление: повреждения есть, но не такие, чтобы не позволить горожанам вернуться.

Судя по всему, Дахан прав, и проблема возвращения жителей севера связана с соображениями безопасности и, возможно, также с личными соображениями. Тем, кто почти полтора года был эвакуирован из дома и весь этот период получал зарплату или альтернативу бизнес-доходам от государства, сложно вернуться к рабочему графику. Им также трудно распрощаться с жизнью в менее периферийных районах и щедрыми платежами за аренду квартир. Ущерб от затянувшейся эвакуации гораздо глубже, чем от заброшенности домов. Это ущерб, который никто не знает, как измерить.

По материалам TheMarker, Ю.Л. Фото: Гиль Элиягу ∇