Право на клевету

Кнессет единодушно принял поправку к закону об уголовном процессе, согласно которой, пострадавшие от сексуального насилия могут свободно сообщать прессе обо всем, что с ними случилось. А несовершеннолетним достаточно объявить в суде, что они согласны предать огласке свою личную информацию.

Ранее публикация данных о потерпевшем в СМИ требовала специальной судебной санкции, а нарушение этого запрета могло караться тюремным заключением на срок до одного года. Теперь же, разрешения суда не требуется, и совершеннолетние заявители могут сами согласиться на раскрытие своей личности.

62 депутата проголосовали за это новшество, ни один не выступил против. Около двух недель назад поправку утвердили члены комиссии по статусу женщины, и тоже единогласно.

— Честно говоря, я двояко отношусь к этому закону. Это, своего рода, палка о двух концах. С одной стороны, государство не должно указывать взрослому человеку, как себя вести и что кому о себе рассказывать. Но ведь эта свобода может обернуться и против тех, кто никакого преступления не совершал! – сказал в беседе с «Деталями» адвокат по уголовным делам Яшар Якоби.

Авторы новой поправки – депутаты Ализа Лави («Еш атид») и Орли Леви-Абекасис. Со стороны правительства их активно поддерживала министр юстиции Айелет Шакед. Аида Тума-Сулейман («Объединенный список») тоже считает, это поистине «историческое событие».

— Новый закон кажется идеальным, если его поместить в вакуум и рассматривать в отрыве от реальности и возможных последствий, – утверждает адвокат Яшар Якоби. – У нас вмиг возникнут перегибы и начнут линчевать людей, чья вина в преступлении еще не доказана. Это станет массовым явлением.

Кстати, СМИ постоянно жаловались, что им мешает запрет на публикацию личных данных потерпевших. Теперь они воспрянут духом: это же тема, приковывающая внимание, повышающая рейтинг! Но их отношение однобоко: например, лично у меня были три дела об изнасиловании, по которым обвиняемых оправдали. И что же? Ими интересовались, только когда подозреваемых арестовывали, когда им предъявляли обвинения. Узнав об их невиновности, СМИ потеряли к ним всяческий интерес.

— Существует ли какое-то наказание за оговор в СМИ?

— Был случай, получивший широкую огласку. Одного известного адвоката подобным образом оговорили сразу четыре женщины. Обвинили в сексуальном насилии. Другого человека в такой ситуации стерли бы в порошок, но тут полиция провела расследование и закрыла дело, сочтя, что нет оснований для подобного обвинения. Тогда истицы подали гражданский иск, требуя выплатить огромную компенсацию…

— Можно и так?

— Да. Оправдание в уголовном суде не исключает возможность обращения в суд по гражданским делам, который может признать факт изнасилования, несмотря на предыдущее решение. Так вот, когда окружной суд отказал истицам, они пошли в Верховный суд. И здесь тоже потерпели фиаско. Однако, можете себе представить, через какой ад прошел этот человек, доказывая собственную невиновность?

— Истицы не понесли никакого наказания за оговор?

— Уплатили какой-то незначительный штраф, но никакого уголовного дела против них заведено не было. Вот из-за таких примеров у меня двоякое отношение к новому закону.

А вот другой пример: у меня было дело, когда судьи не поверили потерпевшей, сочтя ее доводы неубедительными – но, все равно сделали оговорку. Если перевести ее с юридического языка на простой человеческий, она звучала примерно так: «Мы оправдываем подозреваемого не потому, что не поверили потерпевшей, а по другим причинам». И перечислили эти причины… То есть, даже судьи делают реверансы, чтобы их, не дай Бог, не заподозрили в пристрастности к жалобщице! Такова тенденция: все ведут себя очень осторожно, словно боятся выступить против тех, кто оговаривает, клевещет, искажает факты…

— Почему это происходит?

— Корни проблемы надо искать в тех временах, когда пост государственного прокурора занимала Эдна Арбель. Она издала инструкцию, запрещающую чинить преграды потерпевшим, решившим заявить о сексуальном насилии – даже, если в их показаниях в суде и в полиции были разночтения. То есть имелось в виду следующее: даже в случае оговора или клеветы не привлекать к ответственности клеветников. Как считала Эдна Арбель, эта мера поощряла настоящих жертв обращаться в полицию, не боясь последствий.

— Вы не согласны с таким подходом?

— Нет, не согласен. Потому что это дает оружие людям неправедным. «А давай оклевещем человека? Получится – хорошо, а если нет, ничего страшного, все равно ведь не накажут!»

Нынешний госпрокурор Шай Ницан отменил эту инструкцию, которая действовала более десяти лет. Но, как адвокат, ежедневно бывающий в судах, я вас уверяю: дух этой инструкции по-прежнему витает над всей судебной системой. Я до сих пор не видел, чтобы кто-то понес наказание за то, что оболгал другого.

— Большинство пострадавших от сексуального насилия – женщины. Наверное, они будут рады новому закону, для них это — дополнительная степень защиты?

— Не могу этого отрицать, тем более, что женщины долгое время ущемлялись в правах. Кроме того, женщине, подвергшейся сексуальному насилию, необходимо время, чтобы прийти в себя. Ей нужна помощь окружающих, а иногда – и возможность рассказать о том, что с ней произошло.

Вопрос в том, как этот важный рычаг будет использован. Вспомните историю с депутатом Кнессета Иноном Магалем («Еврейский дом»): его обвинили в сексуальных домогательствах и вынудили подать в отставку. Потом выяснилось, что это был оговор, но судьба его была сломана, не говоря о политической карьере.

Человечеству понадобилось несколько тысяч лет, чтобы, став цивилизованным, забрать у царей или у толпы право казнить или миловать. Но как предотвратить линчевание на телевидении и в интернете без суда и следствия? Иметь процедуру, после которой человека можно признать виновным – это одно. А дать толпе возможность смешать человека с грязью – совсем другое.

Марк Котлярский, «Детали». Фото: Даниэль Бар Он К.В.

Фотография — только в целях иллюстрации