Почему в Израиле не принимают деньги новых репатриантов
Когда в московском аэропорту Домодедово сотрудник службы безопасности авиакомпании «Эль Аль» спросил, с какой целью я лечу в Израиль, я ответила однозначно: возвращаюсь домой. Репатриантка. Потому что Россия стала абсолютно чужой, а в Израиле мне всегда было тепло и уютно. Я отдала за билет в один конец 100 тысяч рублей, всю свою месячную заплату, но была уверена, что поступаю правильно.
Житейская история
«Прилетев, пошла в отделение одного из банков, чтобы положить на счет привезенные с собой 10 тысяч долларов. Менеджер на прекрасном русском языке разрешил мне положить на счет… только 5 тысяч.
– Почему нельзя 10?
– Потому что можно 5.
Потрясающий ответ. Также мне посоветовали разменять оставшиеся доллары на шекели в любых обменниках и вкладывать наличные на свой счет через банкомат. По 2 тысячи шекелей в месяц.
– Но ведь раньше можно было класть до десяти тысяч в месяц?
– Сейчас только две.
– У меня есть справки о покупке валюты в России. За несколько лет. Я долго эти деньги копила.
– Не нужно справки. 2 тысячи шекелей в месяц, не больше.
– Но я успела снять деньги со своих российских карт, пока они работали. У меня теперь 50 тысяч шекелей наличными. Я что, должна их теперь два года вкладывать на свой счет?
— Ну а как вы хотели? Неизвестно, откуда у вас эти деньги.
– Я их снимала в банкоматах вашего банка. Вон там, на улице, у вас три банкомата. Могу предоставить выписки со своих российских счетов. Я свою машину продала, есть договор купли-продажи. Работала официально, все налоги платились. Прислать вам справки?
– Нет, не надо. У вас наличные шекели. Вы не можете доказать их происхождение.
– Но как я буду снимать квартиру за наличные? И где их хранить, под кроватью?!
В тот день, выйдя из банка, я села на лавочку под пальмой и разрыдалась. Потом позвонила риелтору в Москву и попросила не выставлять мою квартиру на продажу, пока не пойму, как перевести деньги в Израиль.
Так, через два месяца после отъезда, я поняла, что никакая я не репатриантка, а обычная беженка. Дом – ведь это не только страна. Дом, это – еще и твоя постель в твоей спальне, твой стол на твоей кухне, твое кресло на твоем балконе. А всё это осталось в Москве. 60 квадратных метров там – моё единственное и, увы, недвижимое имущество. Но продать ее и перевести деньги в Израиль я не могу. Отсутствие четких и понятных правил для людей, бежавших из России и находящихся в сильнейшем стрессе, – пытка. Там – дом, в котором я не могу жить. Здесь – коробочка с «подозрительными» шекелями, которыми брезгует израильский банк. Де-юре я гражданка Израиля. Де-факто – россиянка под санкциями».
Как решать проблему?
Эта история, увы, не единична. Новые репатрианты «большой волны» 90-х с ней не сталкивались и потому, что были довольно бедны, и потому, что в прошлом банки смотрели на происхождение вносимых на счета денег сквозь пальцы. Ситуация серьезно обострилась несколько лет назад, когда ряд израильских банков был оштрафован властями США за отмывание капиталов, а местные власти сильно ужесточили как контроль за происхождением средств, так и наказания. Меры верны, но правительство не предусмотрело отдельного режима для новых репатриантов, которые не являются нарушителями закона: именно они теперь сталкиваются с огромной волокитой и трудностями.
С просьбой разъяснить ситуацию «Детали» обратились к генеральному директору и сооснователю компании «Смартген» Марку Ойгману. Его фирма по финансовому консалтингу, как и другие в этой сфере, в последние месяцы буквально завалены просьбами помочь инвестировать или перевести средства из России или Украины. Финансовые консультанты сегодня берут за решение проблем с переводом средств от 1% до 5% от сумм, в зависимости от исходных условий, сумм и пожеланий клиентов.
– Инструкции Банка Израиля не изменились. Нет каких-то официальных заявлений или новых правил, согласно которым надо принимать или не принимать деньги, – рассказывает Ойгман. – В последние годы деньги любых иностранцев, не только русскоязычных, а вообще всех, местные банки принимают очень тяжело. Им приходится проходить всевозможные проверки, так называемый compliance: банки оценивают возможные риски, соблюдение закона о противодействии отмыванию денег и финансированию террора. Так что и раньше было тяжело.
Каждый банк – самостоятельная коммерческая структура. Как в любом бизнесе, на одну чашу весов они кладут риски, на другую – возможность заработать. И, конечно, не хотят брать риски, если нет возможности заработать достаточно.
Методы проверки тоже не изменились. Приходит человек в банк, говорит: «Я хочу открыть счет». Его спрашивают – какие у вас цели? Если они соответствуют правилам банка, счет открывают, но проверяют клиента по четырем основным пунктам.
Первый: общие сведения о клиенте. Банк хочет убедиться, что клиент не преследуется уголовно, не находится в международном розыске. А также что он не является членом запрещенной политической или террористической организации. Это несет репутационные риски. Банки даже предпочитают, чтобы клиент не являлся действующим политиком, хотя это не запрещено, политик вправе иметь счет и деньги на нем, но проверять его будут более тщательно. Потому что выше риск, что деньги могли быть получены в виде взятки или другим путем.
Смотрят, из какой страны приехал человек. Есть государства, считающиеся высокорисковыми, потому что именно оттуда чаще, чем из других, поступают деньги сомнительного происхождения, от сомнительного источника. Каждый банк сам для себя определяет ту или иную страну более или менее рисковой. Россия не относится к самым опасным в этом смысле странам, например, деньги из стран Латинской Америки, в которых развита коррупция и торговля наркотиками, несут в себе больше рисков для банка. Страны бывшего СССР, как Узбекистан, Кыргызстан, Азербайджан и пр., тоже считаются рисковыми. В этом рейтинге Россия находится не на самом верху – где-то посередине.
Собрав общую информацию о клиенте, банк переходит ко второму пункту: проверяется источник происхождения богатств. Это больше относится к богатым инвесторам, чем к обычным людям. Но если несколько сотен тысяч долларов получены от продажи квартиры, и репатриант хочет перевести их в банк – источник будут все равно проверять. Например, если квартира досталась в наследство – это и есть источник происхождения богатств. А если человек относительно недавно ее купил, а теперь продал, банк захочет узнать источник происхождения денег, на которые она была куплена.
Декларации клиента тут недостаточно. Банк попросит документы: договор купли-продажи (если квартира была куплена 10 лет назад), или договор дарения, завещание, решение суда…
Третий пункт – источник происхождения конкретно тех денег, которые клиент хочет перевести на свой счет в Израиле. Помимо договора о продаже квартиры, банк может попросить подтверждение транзакции, соответствующей указанной в договоре сумме. Если договор кажется фиктивным – а в банках есть профессиональные люди, разбирающиеся в этом – могут попросить дополнительные документы.
Более того, проверяющие смотрят и на личность покупателя. Например, если купил квартиру известный преступник – их тоже не захотят принять. А в России список таких имен сейчас увеличился, например, израильские банки совершенно не хотят сегодня связываться с людьми, оказавшимися в американском санкционном списке. Или потенциально могут под ним оказаться. Или работали на высоких должностях в компаниях, попавших под санкции. Или переводят деньги из банков, которые под санкциями.
Четвертый пункт: израильские банки хотят убедиться, что деньги, которые переводят на их счета, чисты с точки зрения налогов. То есть в стране исхода с этих доходов были выплачены налоги. Тут тоже банку слов клиента недостаточно, и он захочет заключение аудиторской компании.
Но еще до этого проблема – как перевести эти деньги. Сегодня, по решению российских властей, человек не может перевести больше 50 000 долларов в месяц. А рублевые переводы израильские банки решили не принимать по двум причинам: большая волатильность курса плюс неопределенность с конвертацией – непонятно, кто их потом согласится купить. Также израильские банки опасались, что принимая без ограничений рубли, они помогут или определенным людям, или всему российскому государству обойти какие-то санкции. Они не хотят стать крайними.
Я работал в банковских системах разных стран, и могу заверить, что израильская банковская система в этом плане соответствует тренду. Если вы сегодня захотите в швейцарском банке открыть себе счет на 10 000 долларов, или перевести 200 000 – скорее всего, там это будет сделать гораздо тяжелей, чем в Израиле.
Схемы вроде «давайте мы сначала деньги переведем в Армению или Грузию, например, а уже оттуда легче перевести в Израиль», процесс не только не облегчат, но только усугубят: ведь в и без того сложную систему переводов добавляется еще одно промежуточное звено! На практике все возможно, но заранее должна быть проработана вся стратегия сбора объясняющих документов. Однозначно не надо этого делать, не договорившись с банком – это хуже всего, надо оговорить, подать требуемые заявления, собрать бумаги. Иногда такие согласования могут занять недели. А бывает, что легче работать не с банком, а со страховой компанией, или брокерской – в Израиле много финансовых учреждений, не только банки.
– Вот пример: человек вывез 10 000 долларов, хотел внести на счет – банк согласился принять только 5000. Почему?
– У каждого банка – своя внутренняя политика. И самый высокий риск в банковском мире, во всех странах, а не только в Израиле – это наличные деньги. 90% банков в развитых странах не то, что пять тысяч – они даже тысячу евро не захотят принять у вас.
По наличным очень трудно проверить, что те деньги, которые он хочет вложить – это именно те деньги, которые он снял в России. Он мог их потратить, мог вложить в другие банки, причем несколько раз и в разные, а эти – совершенно другие, не отслеженные, может быть, с них налоги не заплачены… Поэтому каждый банк в таких сверхрискованных операциях как с наличными деньгами принимает на себя определенную ответственность – и потому ограничивает риски. И решает, принимать ему 5 тысяч или семь, раз в неделю или раз в месяц и т.п.
Так как мы говорим о новых репатриантах, которым нужна помощь, тут должно вмешаться государство. Оно должно сказать коммерческим банкам: «Понимаю, что вы попадаете тут в зону риска – но я, государство, беру их на себя. Я определяю, сколько может вложить каждый репатриант или каждая семья – например, до 50 000 долларов – и обязую каждый банк их принять, но я, государство, гарантирую в случае получения в будущем какой-то претензии по данным деньгам, что риски беру на себя: вы не попадете под штрафы или другое наказание». Поймите, для банков все эти проверки – затраты. Потом надо хранить их в сейфе… Комиссию государство ограничивает, бизнеса в этом нет – одна головная боль. Какому бизнесу интересен такой расклад? Если банкам сейчас неинтересно по описанным причинам связываться с такими деньгами, только государство может их заставить или стимулировать.
Эмиль Шлеймович, «Детали». Фото: Роман Позен ⊥