Почему у нас не как в Америке

Есть в нашем израильском национальном характере такой неизжитый комплекс «американской мечты». Чтобы автомобили как в Америке. Дом с приусадебным участком как в Америке. Электротовары, шмотки, уровень жизни — всё как у больших. Не только в домашней технике, но и в гражданском противостоянии тоже.

А что — ведь у них сильный, брутальный президент, которому «дипстейт» ставит палки в колеса и судебные процессы против него выдумал, но он в январе вернется в Белый дом и всем своим противникам покажет кузькину мать. И у нас такой премьер-министр есть. У них консерваторы воюют с прогрессистами — и у нас так. Если старшему брату доктор выписал очки, младший тоже жалуется на близорукость.

Вроде бы все так. Но — нет, совсем не так. Не только потому, что в США существует система сдержек и противовесов, о которой Израилю остается пока лишь мечтать: там президент не может взять да и изменить государственный строй. Как бы ему того ни хотелось. Не только потому, что Америка — огромная страна и перевернуть ее с ног на голову не так уж просто. Не только потому, что у штатов есть автономия, а в Израиле, хоть и обсуждается в последние годы опция деления страны на кантоны (к примеру, для светских и для харедим), это лишь виртуальная идея. Не только потому, наконец, что в США есть сменяемость власти.

Главное отличие в другом: в Соединенных Штатах общество делится на два лагеря, или, если угодно, блока. И каждый хочет революции в своем направлении. Каждый хочет изменить страну до неузнаваемости. А в Израиле блок — один, а противостоят ему различающиеся по секторальной принадлежности, интересам и мировоззрению группы населения. Объединяет их одно: блок хочет революции. Хочет изменить страну до неузнаваемости. А противники блока хотят ее сохранить.

Республиканцы и демократы

Если вы следили за предвыборной кампанией в США, то не могли не заметить, что обе главные партии — как Республиканская, так и Демократическая — посылы озвучивали очень радикальные. Если в прошлом политики состязались за голоса центра, пытаясь перетянуть колеблющихся избирателей на свою сторону, то сегодня кандидаты обращаются к самым крайним, самым маргинальным своим избирателям. Причем происходит подобное не только в Штатах — хотя именно в США это проявилось в канун ноябрьских выборов особенно выпукло.

Конечно, определенную роль в радикализации дискурса сыграли соцсети, но есть и другая причина. В нынешнем американском гражданском противостоянии на самом деле практически нет центра. Каждая из партий самым активным образом тянет в свою сторону. Избирателю предлагается выбор между двумя революциями.

Одна из революций — в направлении реакции, ее цель — воссоздание очень консервативного, патриархального общества, в котором женщина своей жизнью распоряжаться не может (отсюда запрет на аборты) и в идеальном варианте возвращается к традиционной роли не работавшей американской домохозяйки.

Другая революция — революция прогрессистов — ведет к созданию нового мира, с переосмыслением семейной ячейки, абсурдным «постколониальным» дискурсом, диктующим запрет или переписывание неполиткорректной в расовом или другом отношении классики (отсюда попытки убрать с платформы Netflix фильм «Унесенные ветром» и вымарывать абзацы из «Тома Сойера»).

• Читайте также:
• Вы все еще надеетесь на будущие выборы? Зря…
• Крокодиловы слезы Смотрича
• Отвергнутая книга Торы

Обе революции влекут за собой когнитивный диссонанс, когда, к примеру, патриархальные установки нынешних республиканцев привлекают в партию кондовых антисемитов — белых расистов — при явных симпатиях к евреям и к Израилю, характерных для американцев-протестантов. Или же когда постколониальный нарратив заставляет нынешних демократов поддерживать исламских террористов, и в результате получаются «квиры за Палестину».

Две революции. Обе предлагают сделать хуже. Каждая из партий поставила своей целью резко повернуть руль и сменить курс корабля. А вот политической силы, которая никакого крена не хочет — ни вправо, ни влево, ни в жесткое и жестокое патриархальное прошлое, ни в отмеченное явной печатью безумия антиутопическое будущее, а хочет просто оставить корабль на плаву, у американцев нет.

Хотя правительство именно для этого гражданам и нужно: не чтобы ломать, а чтоб управлять. Государственный корабль не ищет бури. Задача рулевого — обеспечить гражданам страны покой и благополучие. Не позавидуешь избирателю, вынужденному выбирать из двух групп радикалов, каждая из которых норовит свернуть руль и направить судно на скалы, те или иные.

Нет, у нас — не так. Вот только — а лучше ли?

Маргиналы и центристы

В Израиле блок один — это правящий блок «Ликуд» — харедим — хардаль. Не случайно один из любимых аргументов сторонников правительства: «А кто ваш лидер? Назовите кандидата на пост главы правительства, который будет лучше Нетаниягу, и мы обсудим эту кандидатуру». Если оппонент ведется на троллинг, продолжение ожидаемое: сторонник правительства отвергнет все-все кандидатуры. У него найдется что сказать про любого кандидата, будь то Беннет, Либерман, Лапид или кто угодно еще. И общий, относящийся ко всем кандидатам, аргумент: кого бы вы ни упомянули, у него нет такого стажа на посту премьера, как у Нетаниягу. Знакомый любому новому специалисту порочный круг: вас не возьмут на работу без стажа, а стажа у вас не будет, если вас на работу не возьмут.

Но есть другой аргумент, который сторонники Нетаниягу, как правило, не приводят: ни за одним из претендентов на власть нет блока, есть только та или иная партия. «Ликуд» пытается создать видимость противостояния двух блоков, правого и левого, при этом Нетаниягу отводится роль Трампа, а оппозиции — роль Демпартии США.

Но противостояние это мнимое. Собственно левых в кнессете сегодня — четыре мандата. А в будущем кнессете, по опросам, они набирают примерно восемь-двенадцать (объединившиеся «Авода» и МЕРЕЦ во главе с Яиром Голаном). Мы не рассматриваем арабские фракции, поскольку они вообще находятся вне внутрисионистского дискурса о правых и левых. Так что блоку Нетаниягу противостоят центристы и правая, или правоцентристская, партия НДИ. Партия Нафтали Беннета, который сейчас возвращается в политику и лидирует в опросах общественного мнения, опять-таки, правая или правоцентристская.

Как видите, противостояние — это не про правых и левых. Правым маргиналам и фундаменталистам противостоят центристы и правоцентристы. Противостояние в нынешнем Израиле — это противостояние радикалов и центра. Революционеров, которые верят в «дипстейт» и хотят старый мир «разрушить до основанья», — и среднего класса, который хочет сохранить нормативную демократию западного типа. Адептов теории Второго Израиля — вот этих «переломаем кости привилегированным ашкеназам» — и приверженцев принципа «живи сам и дай жить другим».

Оппозиция разнородна, нерушимого блока собой не представляет. А революция — сама по себе программа, на основе которой можно построить блок. Тогда как сопротивления революции — причина для программного формирования монолитного политического блока не достаточная. Большинство израильтян революции (или переворота сверху) не хотят. А хотят они (мы) нормативной жизни. Но молчаливое буржуазное/обывательское большинство всегда слабее воинствующего брутального меньшинства.

Кстати, в словах «буржуазия» и «обыватели» плохого ничего нет, только рудименты советского воспитания заставляют нас думать, что быть таковыми почему-то плохо. В действительности это и есть средний класс, основа страны. Без среднего класса Израиль превратится в страну третьего мира.

Правительство Беннета — Лапида не предпринимало резких шагов не потому, что не успело: Нетаниягу весьма быстро отжал власть, перекупив двух депутатов из «Ямины», а также Амихая Шикли и Идит Сильман, получивших в награду министерские портфели. Предыдущая коалиция пришла не для того, чтобы ломать страну, а для того, чтобы ее поддерживать в приличном состоянии. Не для того, чтобы менять, а для того, чтобы управлять.

В США обе стороны хотят революции. А у нас в Израиле блоку, который хочет революции, или переворота, или нового миропорядка, противостоят разрозненные группы людей, пытающихся сохранить прежнюю нормативную жизнь. Таких большинство. Но держать оборону труднее, чем атаковать.

Так что у нас — не как в Америке. Наше гражданское противостояние гораздо опаснее.

Софи Рон-Мория, «Детали». На фото: демонстрация противников избранного президента Дональда Трампа. AP Photo Julia Nikhinson √