Почему Служба тыла постоянно меняет рекомендации и какой сценарий опасней, чем война?

Уже месяц Хайфа и соседние города израильского севера живут странной жизнью. По утрам – воздушная тревога,  потом – нормальная работа. Открыты кафе и бары, но нет футбольных матчей. Гражданская оборона по-израильски строится на постоянном анализе рисков и понимании, что «слишком много» безопасности – это тоже плохо. К чему готовится Командование тыла, куда жаловаться на закрытое бомбоубежище и какой сценарий считается более опасным, чем война, рассказал «Деталям» подполковник запаса Эяль Певзнер.

— Если будет тревога, нам хватит минуты, чтобы дойти до убежища, — сразу предупреждает подполковник Певзнер, когда мы встречаемся в скверике возле штаба Командования тылом по Хайфскому округу.

В этом вопросе на него можно полностью положиться. Когда в сообщении о тревоге написано, что надо добраться до убежища за 1 минуту, это многократно проверенная цифра. В Командовании тыла тщательно считают, сколько времени действительно летит до цели ракета, выпущенная из конкретного места.

— После каждой тревоги мы перепроверяем время перехвата или падения ракеты. Нам важно знать, действительно ли после сигнала сирены в 18 часов 58 минут, 37 секунд люди могли безопасно дойти до убежища до 18:59 и 37 секунд. Если выяснится, что ракета взорвалась раньше, в следующий раз мы будем давать гражданам 45 секунд, — заверяет подполковник.

В работе Командования тыла много математики и статистики. Почему, например, после тревоги надо сидеть в убежище 10 минут, а не 7 и не 12? Не потому, что 10 – круглое число. Просто есть расчеты, что именно таково время, когда на землю могут падать крупные фрагменты ракет.

• Читайте также: 
• Израиль ждет разрушительное землетрясение. Вопрос лишь, когда и сколько жизней оно унесет
• Укрепленные операционные и запасы лекарств: как больницы готовятся к войне?
• Из-за войны Израиль забросил подготовку к землетрясениям, жители периферии под угрозой

Вечное балансирование

В мирное время Эяль Певзнер работает помощником одного из депутатов, а в военное он – замначальника сектора планирования Командования тыла по Хайфскому округу. Подполковник разрабатывает планы действий для разных опасных сценариев. И это не какие-то раз и навсегда придуманные инструкции.

Инструкции Командования постоянно дорабатываются. Рекомендации для жителей корректируются каждый день и могут сильно отличаться от города к городу. В Хайфе, скажем, пляжи сейчас закрыты для публики, а в соседнем Атлите открыты. Да, там тоже были воздушные тревоги за последний месяц, но риск обстрелов считается небольшим. В Хайфе разрешены мероприятия в закрытых помещениях до 100 человек, а в Хадере, городе на юге Хайфского округа Командования тыла, – можно собираться до 2000 человек.

— Мы постоянно ищем баланс между безопасностью и необходимостью поддерживать нормальное течение жизни. Нельзя на полгода, на год остановить всю жизнь. Поэтому риски постоянно взвешиваются и пересматриваются, — объясняет Эяль Певзнер.

Нельзя было запретить людям идти в синагогу на Йом Кипур, но пришлось ограничить количество людей в помещении. На носу Симхат Тора, но подполковник Певзнер правда не знает, каковы будут рекомендации в этот праздник. И это признак не плохой, а хорошей работы Командования тыла.

Люди, отвечающие за безопасность, обычно любит запрещать и предпочитают перестраховаться. Скажем, в России до сих пор не отменены некоторые коронавирусные ограничения. В Израиле на серьезные долговременные запреты для граждан пошли только во время пандемии, и сейчас это решение не выглядит бесспорным.

— В первую волну коронавируса мы сажали на карантин всех, кто контактировал с заболевшими. Заперли людей в домах и приносили еду. Потом мы поняли, что это была ошибка. Мы сделали людей слишком зависимыми от нас, — констатирует Эяль Певзнер.

Тогда, в 2020 году, он отбыл 167 дней резервной службы. В ковид Командование тыла взяло на себя помощь людям на карантине. Вместе с добровольцами и солдатами других частей его бойцы разносили продукты.

Человеку, не выросшему в Израиле, не очень понятно, что это вообще такое – Командование тыла ЦАХАЛа. Что-то вроде МЧС? Не совсем так. Скажем, склады продовольствия на случай войн или катастроф находятся не в его ведении. Они подчиняются Национальному управлению по чрезвычайным ситуациям в структуре минобороны. В штате Командования тыла имеются свои спасатели. Но большинство спасателей работают в муниципалитетах.

У Командования тыла есть и свои пожарные, но нет пожарных машин и экипировки. Они помогают муниципалитетам усилить пожарные расчеты людьми. Обычно это резервисты, которые срочную службу служили, например, в пожарных командах при аэродромах и имеют базовую подготовку по борьбе с огнем.

В значительной степени Командование тыла – это дополнительные руки, объясняет Певзнер. Люди, которых всегда не хватает в экстренных ситуациях. Они помогают мэриям с логистикой, помогают медицинским учреждениям эвакуировать пациентов в безопасное пространство, укрепляют людьми городские экстренные службы.

И еще, конечно, Командование тыла отвечает за обучение и оповещение. Например, солдаты иногда проводят занятия в школах.

— Но в постоянных уроках по гражданской обороне, как это было в СССР, нужды нет, — говорит Певзнер. — Здесь другой подход. В школе детей не учат надевать противогаз, но учат эвакуироваться в школьное бомбоубежище и регулярно отрабатывают эвакуацию. Хотя и это может ни разу не пригодиться на практике. Скажем, моя дочка, которая здесь родилась и выросла, только в 19 лет в армии впервые услышали сирену.

«Военный советник» при мэре

Еще одна вещь, за которую не отвечает Командование тыла, – это бомбоубежища. Строить их – задача муниципалитетов. Командование может лишь давать советы, а мэр вправе советов не слушать и распределять муниципальный бюджет по своему усмотрению.

Доступ в убежища тоже обеспечивает мэрия. Если ваш сосед приспособил безопасное пространство дома под склад мебели, жаловаться на него надо не в Командование тыла, а в мэрию, по короткому номеру муниципалитетов – 106.

Но при каждой израильской мэрии состоит специальный офицер от Командования тылом. Эяль Певзнер только за полгода до войны занял нынешнюю должность. До этого он долго был таким офицером при муниципалитете Пардес-Ханы.

— Этот человек должен быть на связи со всеми подразделениями муниципалитета и не только. Так, в Пардес Хане есть влиятельная эфиопская община, и я всегда поддерживал контакты с нею. А еще с раввинами, с районными сообществами, — вспоминает подполковник.

Уполномоченный Командования тыла должен, например, знать, где у него на территории расположены дома престарелых, сколько их и каким может понадобиться помощь. Это офицер-резервист, но несколько раз в год он участвует в учениях и контактирует со всеми подразделениями муниципалитета. Чтобы знать всех и в экстренной ситуации не тратить времени на знакомства.

— Как у президента есть военный советник, так и ты должен быть советником по военным вопросам у главы муниципалитета, — объясняет Эяль Певзнер. — Мэры, конечно, в Израиле бывают разные. Кто-нибудь из них может сам оказаться полковником или генералом. Но, например, в арабских муниципалитетах главы — часто не служившие в армии люди. И для них твой совет может быть особенно ценен.

Найти подходящего человека в такой муниципалитет непросто. Хорошо бы, чтобы он знал арабский язык. Но арабы, бедуины и друзы, служащие боевыми офицерами ЦАХАЛа, обычно не хотят в резерве переходить в Командование тыла. Есть тут и тонкий момент престижа. Если в соседнем еврейском городе Командование тыла представлено майором, в арабский город лейтенанта не пошлешь, так можно обидеть местную власть. Ну и без дипломатии не обойтись.

— В арабском городе лучше не акцентировать внимание на подготовке к войне. Хотя мы уже знаем, что ракеты не разбирают, где им упасть. Но лучше подготовить отряды спасателей на случай землетрясения. Эти люди смогут разделять завалы и в случае ракетного удара, — рассказывает Эяль Певзнер.

Страшнее, чем война

Раньше, когда в Ираке правил Саддам Хуссейн, известный своею любовью к химическому оружию, Командование тыла раздавало израильтянам противогазы. Оно же обновляло средства защиты, если, например, дети выросли, и им нужен новый размер противогаза. После 2006 года эту практику прекратили. Хотя у некоторых израильских семей средства защиты до сих пор хранятся дома. Но не все серьезные угрозы – военные.

— Самая жесткая ситуация, к которой мы готовимся, это не война, а землетрясение. Каждые 100 лет на территории Израиля происходят землетрясения катастрофических масштабов. Последний раз оно было в 1927 году. Прошло уже почти 100 лет, — отмечает подполковник Певзнер.

Катастрофическое землетрясение – сценарий, к которому сообща готовятся спасатели Командования тыла, экстренные службы муниципалитетов и добровольцы. В Хайфском округе сейчас не до учений, но в обычное время людей стараются готовить в условиях, максимально приближенных к реальным.

— Например, мэрия хочет снести старый дом. И мы предлагаем им провести учения для наших и их спасателей. Размещаем внутри перед сносом куклы, которые будут имитировать пострадавших, а потом ищем их среди обломков, — рассказывает Эяль Певзнер.

Принципиальное отличие землетрясения от воздушной тревоги в том, что бежать надо не в убежище, а, наоборот, из дома на открытую местность. И ждать там, потому что вторая и третья волны толчков нередко бывают более разрушительными, чем первая.

Но как понять, что надо бежать не в подвал, а на улицу? Теоретически, все израильские сирены могут звучать по-разному. И есть идея сделать разные сигналы для воздушной тревоги, землетрясения и, скажем, цунами. Но это уже планы на «после войны».

Никита Аронов, «Детали» Фото:Фото: Рами Шлуш∇