Почему государство отворачивается от тех, кто хочет покинуть ультраортодоксальное гетто?

Моше Шенфельд покинул ультраортодоксальную общину и добился больших успехов: до недавнего времени был топ-менеджером в MobilEye, а сейчас учится в докторантуре Еврейского университета. Также он один из основателей ассоциации «Навстречу переменам», которая помогает людям, расставшимся с религиозной общиной.

В отличие от других, Шенфельд не обеспокоен созданием крайне правого и ультраортодоксального правительства «Ликуда». Он считает, что оно не сможет особо замедлит процесс исхода из ультраортодоксальной общины.

«Происходит внутренний распад ультраортодоксальной общины – из-за растущей бедности, удорожания жизни, особенно жилья, из-за интернета и мобильных телефонов, пробивших стены, окружающие это сообщество. Кроме того, трения между раввинами и всплывающие на поверхность истории, которые не красят общину, разрушают чувство принадлежности. Люди хотят лучше жить и идут работать», – говорит он.

Есть данные, частично подтверждающие оценку Шенфельда. Доктор Эйтан Регев из Израильского института демократии (в настоящее время он научный сотрудник ультраортодоксального Института политических исследований) опубликовал в 2019 году исследование, согласно которому к светскому образу жизни ежегодно отходят 15% молодых харедим. Регев подсчитал, что демографический прогноз Центрального статистического бюро того, что к 2065 году ультраортодоксы составят 32% населения Израиля, не осуществится: их будет менее 30%.

Исследование, недавно проведенное Национальным экономическим советом при канцелярии премьер-министра, свидетельствует о том же: доля харедим в населении страны на конец 2021 года составила 11,9% – хотя четыре года назад прогнозировали 12,8%. Разрыв почти в целый процент считается огромным. По данным ассоциации «Навстречу переменам», сегодня ультраортодоксальное общество ежегодно покидают около 3500 человек. Ожидается, что за десятилетие число «отступников» вырастет до 5000 в год.

Однако следует сделать оговорку. При среднем коэффициенте рождаемости 6,6 ребенка на женщину даже уход некоторых из лона религии не отрицает того факта, что ультраортодоксальное общество в любом случае будет продолжать расширяться ускоренными темпами. И данные ассоциации «Навстречу переменам» могут ввести в заблуждение – на деле около 80% тех, кто покидает ультраортодоксальную общину, остаются религиозными или соблюдающими традиции. То есть речь идет в основном о тех, кто не представляет себе жизнь в колеле и предпочитает работать, но остается верующим и сохраняет связь с общиной.

Полный разрыв с ультраортодоксальным образом жизни сопряжен с невероятными трудностями. Даже если сегодня семьи харедим уже не сидят шиву (поминки) по члену семьи, избравшему светский образ жизни, те, кто уходит из ультраортодоксального мира, все равно оказываются в культурно чуждом для них обществе без связей, без образования, без жилья и без эмоциональной или финансовой поддержки семьи. По сути, они иммигрируют в новую страну, в которой никто не помогает им акклиматизироваться и сделать первые шаги.

«Еврейские иммигранты в Нью-Йорке в конце XIX века, – развивает свою мысль Шенфельд, – не знали ни языка, ни местных обычаев. У них не было денег, но они могли хотя бы работать на какой-нибудь потогонной фабрике, чтобы себя содержать. Те, кто сегодня выходит в светский мир, оказываются в обществе, в котором ручного труда больше нет, а без образования рассчитывать не на что».

Плохая работа за гроши

Новое исследование, проведенное главным научным сотрудником ассоциации «Навстречу переменам» Цвикой Дойчем, показывает, насколько сложен этот шаг. Среди мужчин, покинувших общину, получить высшее образование удается лишь 15-23% – небольшая разница по сравнению с числом обладателей академической степени среди мужчин-ультраортодоксов: их 7%. И только 22% женщин, начавших вести светский образ жизни, удается получить высшее образование – их даже меньше, чем в ультраортодоксальном секторе: тут академическую или инженерную степень получают 30% женщин.

Сильной мотивации к учебе и карьерному росту недостаточно. И хотя государство помогает с курсами по подготовке к поступлению в вузы, большинству покинувших общину трудно восполнить чудовищный недостаток знаний по основным предметам. Кроме того, учась на подготовительных курсах, они вынуждены сами себя содержать, поскольку государство не предоставляет им стипендий.

Настораживает весьма ограниченный перечень работ, на которых они заняты: 62% – профессии с низким уровнем квалификации (среди ультраортодоксов только 32% работают на таких же плохих работах). Преобладают работы в сфере продаж и услуг, и в этом отношении их положение хуже, чем у любой другой группы населения.

Почему они работают на плохих работах, которые, вероятно, приносят гораздо меньший заработок (прямых данных о средней зарплате выходцев из ультраортодоксального мира нет)? Потому что должны содержать себя и готовы браться за любую работу за любые деньги. Но есть и другое объяснение: это 20-летние молодые люди в начале своей профессиональной жизни, которым пришлось начинать с нуля. Можно предположить, что со временем выбор работ для них расширяется.

Между равнодушием и дискриминацией

По оценке доктора Гилада Малаха из Израильского института демократии, существует также существенное различие между 80%, которые покидают ультраортодоксальное общество, но остаются религиозными, и 20%, которые дистанцируются от религии. Последние зарабатывают на 15% больше, чем женщины-ультраортодоксы, и на 40% больше, чем мужчины-ультраортодоксы.

Всем этим людям без поддержки трудно реализовать свой потенциал. В этом и состоит суть проблемы: государство редко им помогает, а его отношение к ним колеблется от равнодушия в лучшем случае до дискриминации – в худшем. В то время как государство расстилает перед ультраортодоксами красную ковровую дорожку, на которой размечены жизненные маршруты в армии, науке и на рынке труда, покинувшие ультраортодоксальное общество остаются за бортом.

Многолетняя борьба объединений выходцев из ультраортодоксальной среды привела к тому, что в последние годы армия стала предоставлять им те же права, что и солдатам-ультраортодоксам. В том числе признавать их солдатами-одиночками, которым негде жить. Академия также начала разрабатывать для них подготовительные курсы, но для подавляющего большинства из них уровень этих курсов слишком высок – им нужно не просто доучиваться, а восполнить 12 лет школьной программы, не получая в это время стипендии. С занятостью хуже всего: государство обращается к выходцам из ультраортодоксальной среды с программами профессиональной подготовки, предназначенными для ультраортодоксов, участвовать в которых они, конечно, не будут.

Следует задаться вопросом, почему государство смотрит на них свысока: просто по нерадивости или же оно сознательно игнорирует их из боязни разозлить политиков-харедим? В любом случае цена такой позиции высока: государство годами не может интегрировать в армию и на рынок труда ни ультраортодоксов, ни даже тех, кто ушел из ультраортодоксального мира: для этого нужно им помочь справиться с трудностями ассимиляции в светском обществе. Поскольку помощи нет, многие остерегаются сделать этот болезненный шаг, и вполне обоснованно. Они остаются ультраортодоксами от безысходности.

Мейрав Арлозоров, TheMarker, М.Р.
Фото: Хадас Паруш. На фото: вечеринка членов ассоциации «Навстречу переменам» √