Почему Бен-Гвир не сможет искоренить преступность в Негеве?

Скоро мы узнаем, насколько серьезен в своих намерениях Итамар Бен-Гвир, разбрасывающийся угрозами налево и направо. Как будущий министр внутренней безопасности, он требует огромной добавки к бюджету своего ведомства, необходимой для призыва новых полицейских и расширения полномочий правоохранительных органов. С помощью этих мер Бен-Гвир обещает навести порядок в тех районах страны, где власть государства ослабла – речь идет, в первую очередь, о Негеве.

Смогут ли помочь этому еще 3000 полицейских? Прежде, чем отвечать на этот вопрос, отметим: преступность в Негеве гораздо ниже, чем в арабских городах. Там меньше стреляют и реже совершаются убийства. Евреи чувствует себя в Негеве, как на Диком Западе – из-за опасного поведения местных водителей и множества незаконно созданных деревень – однако, с точки зрения преступности, безвластие ощущается здесь менее остро.

Власть государства на юге действительно ослабла, но вряд ли тысячи полицейских Бен-Гвира смогут помочь решению этой проблемы. Например, 80 000 живущих в Негеве бедуинов не имеют официального адреса. Вместо это в их удостоверениях личности записано название племени, которому они принадлежат. Как это фиксирует их физическое местонахождение? Кроме них самих, этого не знает никто.

Но в Управлении по обустройству бедуинов Негева под управлением Яира Мааяна полагают, что им известно, где находятся эти 80 000 «жителей племен». Факт: каждое утро школьные автобусы доставляют их детей к месту учебы. Это стоит государству 200 миллионов шекелей в год. В Управлении считают, что запись «житель племени» в графе «адрес» – это мошенничество, которое позволяет бедуинам уклоняться от уплаты налогов или возврата кредитов.

В то же время значительная часть «жителей племен» — примерно 50 000 человек – действительно не могут указать свой адрес, поскольку они не живут ни в одном из официально существующих в Израиле населенных пунктов. 240 000 бедуинов живут в 18 официально признанных городах и деревнях Негева, и еще 50 000 – нигде. Это буквально так: их шатры и лачуги из жести стоят посреди пустыни, не подключенные ни к водопроводу, ни к электричеству, ни к средствам связи. К ним не ведут шоссейные дороги, туда не ходит общественный транспорт, там нет учреждений социального обеспечения и системы здравоохранения.

Единственная государственная услуга, которой они пользуются – это подвозка детей в школы. Но 20 процентов бедуинских детей не ходят в детские сады, а всего система просвещения не охватывает 24 процента бедуинских детей.

Естественно, не являясь жителями какого-то населенного пункта, эти граждане не получают ни муниципальных услуг и не платят муниципальный налог («арнону»). Но, абсурдным образом, многие из 240 000 бедуинов, живущих в официальном признанных городах и деревнях, тоже е пользуются муниципальными услугами и тоже не платят «арнону». Почему? Потому что там, где они живут, местные органы власти не функционируют, и они не так уж заинтересованы в сборе налогов. А многие, чтобы избежать уплаты «арноны», строят свои дома за муниципальными границами своих деревень. Кроме того, возникает вопрос, можно ли вообще взимать налог с жителей шатров и жестяных лачуг.

И еще: для того, чтобы собирать «арнону», нужно точно знать, кто является владельцем жилья, какова его площадь, каков его адрес. Но, как уже было сказано 80 000 бедуинов не имеют адреса, а у их жилья нет официального владельца. БАГАЦ обязал региональные советы Эль-Касум и Неве-Мидбар организовать сбор муниципального налога со своих жителей. Вследствие этого решения были произведены замеры жилплощади, однако установить ее владельцев так и не удалось. В шатрах и лачугах не ни электрических, ни водных счетчиков, записанных на чье-то имя. Поэтому начать сбор «арноны» на территории этих местных советов так и не удалось.

Два года назад Управление по обустройству бедуинов Негева разработало стратегическую программу действий, в которой предлагалось расформировать местные органы власти, которые не могут организовать сбор муниципального налога.

Генеральный директор регионального совета Эль-Касум Хофит Климовски-Шац возмущена таким подходом. «Очень много говорят об ослаблении государственной власти в Негеве, — сетует она. – Но для начала Государству Израиль стоит установить адрес 80 000 своих граждан. Управление по обустройству бедуинов ничего не сделало для того, чтобы привести в порядок их деревни – улицы там до сих пор не имеют названий. Оно не присоединяет территории, на которых стоят бедуинские шатры, к какому-нибудь населенному пункту. В результате бедуины не платят муниципальный налог, и это является стимулом для того, чтобы и дальше жить среди пустыни и не переезжать в признанные деревни, что решительно противоречит интересам государства».

Бывший глава местного совета деревни Хура Мухаммед Альнабри тоже выступает в защиту Эль-Касум и Неве-Мидбар. Он напоминает, что эти региональные советы были созданы недавно – в 2017 году. До этого государство самостоятельно управляло их территориями, но тоже не смогло наладить сбор муниципального налога. Поэтому, отмечает Альнабри, претензии по этому поводу в адрес региональных советов звучат, по меньшей мере, странно.

От 2 процентов сбора «арноны» — к 90 процентам

Управление по обустройству бедуинов утверждает, что многие бедуинские деревни находятся за пределами израильского законодательства: они не собирают муниципальный налог, не следят за соблюдением закона, у их жителей нет адреса. Там отсутствуют государственные учреждения и не предоставляются государственные услуги. Но это – односторонний взгляд на происходящее. Большинство бедуинских местных советов значительно улучшили свою работу. Например, когда Альнабри в 2004 году возглавил местный совет Хуры, муниципальный налог платили только 2 процента жителей деревни. Сегодня «арнону» платят 90 процентов ее жителей – это один из самых высоких показателей в Израиле.

«Я наладил сбор налога лучше, чем в еврейских местных советах, — говорит Альнабри. – Но все равно у нас доходы от сбора «арноны» покрывали только 6 процентов бюджетных расходов, а в соседнем Омере, например – 87 процентов. Даже получив государственную помощь, предназначенную для сбалансирования бюджета, мы смогли покрыть за счет собственных доходов только 25 процентов наших потребностей».

Проблема заключается в том, что бедуинские местные советы не имеют источников доходов: на их территории нет промышленных зон, да их и негде создавать. Многие бедуинские деревни не имеют плана развития, и поэтому получить разрешение на строительство в них невозможно. Все строительство там является незаконным.

Это дает министерствам повод игнорировать проблемы бедуинских населенных пунктов. Помимо единственного большого города – Рахата – присутствие государства невозможно обнаружить ни в одной бедуинской деревне – и законной, и незаконной. В них нет отделений Службы трудоустройства, Службы национального страхования, Управления регистрации населения, «скорой помощи», пожарной охраны и полиции. Даже банки с той же элегантностью игнорируют 200 000 бедуинов Негева. Жители Тель-Шевы и Ксейфе – поселков, в каждом из которых живет 20 000 человек – для того, чтобы получить государственные услуги, должны ездить в еврейский Мицпе-Рамон, намного меньший городок, где насчитывается чуть более 5000 жителей.

Но хуже всего у бедуинов обстоит дело с системой просвещения, которая полностью подчинена племенным интересам. Племена требуют – и получают – полный контроль над школами и назначением учителей. В противном случае они угрожают насилием – например, поджогами школ – и министерство просвещения идет на уступки. Результат – профнепригодные директора, не знающие иврит учителя, которые к тому же могут исчезнуть посередине дня или вовсе не явиться на работу. То, что 24 процента бедуинских детей не охвачены системой просвещения – прямое следствие этой разрушительной племенной культуры.

«Это – системный провал, — утверждает Альнабри. – Племенная культура влечет за собой назначения на основе личных связей, а не в соответствии с профессиональными качествами кандидата, а также исчезновение государственных средств. Государство вкладывает деньги в бедуинские местные советы, но, если не преодолеть племенной барьер, это будет, как бездонная бочка».

«Преступность – проявление безнадеги»

Бедуины вряд ли будут возражать против требования Бен-Гвира направить в Негев тысячи новых полицейских. Однако они категорически не согласны с подходом, в соответствии с которым проблему преступности можно решить только за счет расширения штата полиции, продолжая игнорировать причины, приведшие к ее всплеску. Они также возражают против попыток представить всех бедуинов как нарушителей закона – в большинстве случаев они сами являются жертвами преступников из собственной среды. «У бедуинов и так есть ужасное ощущение, что государство видит в них врага, — говорит Климовски-Шац. – Тысячи полицейских, которые прибудут в Негев, только усугубят это чувство враждебности».

Стратегическая программа Управления по обустройству бедуинов Негева предусматривает ужесточение контроля над соблюдением закона. Это требует более массированного присутствия полиции, решительной борьбы с нарушениями правил строительства, с пиратскими бензоколонками и свалками, с рэкетом и хищениями воды и электричества из общественных бедуинских учреждений. Но в этой же программе упоминаются и шаги, которые необходимо предпринять для того, чтобы способствовать социальному развитию бедуинской общины.

«Если бывшим ворам негде будет работать, они вернутся к воровству», — подчеркивается в ней. Программа предусматривает шаги, направленные на легализацию 10-15 непризнанных бедуинских деревень, создание промышленных зон в бедуинских местных советах и выравнивание бюджетных ассигнований на строительство общественных зданий в бедуинских и еврейских местных органах власти. Иными словами, речь здесь идет об устранении бюджетной дискриминации, от которой страдают бедуинские населенные пункты.

Программа представляет картину происходящего в как бы невидимых населенных пунктах: государство не применяет там собственные законы, но и не оказывает тамошним жителям никаких услуг. «До тех пор, пока Негев остается ничейной землей, и там существуют непризнанные деревни, а полиция не знает куда отправить извещение об уплате штрафа за нарушение правил дорожного движения, нечего удивляться росту преступности в этом районе», — говорит Климовски-Шац.

«Мы не сможем справиться с преступностью, не улучшив экономическую инфраструктуру бедуинского общества», — говорит Альнабри. Он приводит примеры дискриминации бедуинов: например, министерство сельского хозяйства не выделяет им воды и новых сельскохозяйственных площадей. Государство не предоставляет бедуинам земельных участков для создания ферм солнечных батарей.

«Преступность – это проявление безнадеги, — говорит Матан Яфэ, который вместе с Альнабри участвовал в создании бедуинской гимназии для подготовки молодых лидеров. – Бедуинское общество в наибольшей степени характеризуют отчаяние и отсутствие доверия к государству. Ситуация здесь была запущена в течение многих лет. Бедуинов дискриминировали и не выполняли данные им обещания. Обе стороны несут ответственность за происходящее, и мы сможем добиться прогресса, только если научимся работать вместе».

Мейрав Арлозоров, «ХаАрец», Б.Е. Фото: Элиягу Гершкович