Когда Берлинская стена упала на евреев

Когда Берлинская стена упала на евреев

На прошлой неделе Германия отпраздновала 30-ю годовщину падения Берлинской стены. Восточногерманские евреи всегда будут помнить этот момент освобождения и надежды. Находясь под антисемитским режимом со времени образования ГДР в 1949 году, еврейские общины очень скоро восстановили еврейскую жизнь в восточной части объединенной Германии. А тысячи еврейских иммигрантов из бывшего Советского Союза, которые приехали в Германию и были поселены в ее восточной части, пополнили поредевшие ряды общин. Кроме того, стало известно больше о Катастрофе, ведь в ГДР эта тема была табуирована.

Но для евреев бывшей ГДР 30-летие падения Берлинской стены — это не только воспоминание о прошлом, но и мысли о будущем. После неонацистских беспорядков в городе Хемниц в прошлом году, нападения на синагогу в Галле в прошлом месяце, электоральных успехов крайне правой партии «Альтернатива для Германии» (AfD) в восточногерманских землях, они с беспокойством думают о будущем.

Он скрывал, что еврей. И в первую очередь от коллег

Макс Шваб провел всю свою жизнь в Галле, небольшом городе в 150 км к юго-западу от Берлина. Бывший геолог, он родился здесь в 1932 году и пережил Катастрофу. Когда его отца увезли в Бухенвальд, откуда он не вернулся, его мать (прошедшая гиюр) поспешила оформить развод, чтобы спасти детей от горькой судьбы.

После войны, когда Германия была разделена, Макс решил остаться на востоке. Причина была простой, как объясняет его жена — нееврейка Ютта: «Он всегда говорил, что остается в ГДР, потому что в ФРГ есть нацистские судьи», — говорит она.

Для властей ГДР все было просто: капиталисты — это фашисты, а коммунисты – нет. Запад — плохой, Восток — хороший. Действительно, это было общепризнанно, что в Западной Германии ряд бывших нацистских чиновников сохранили свои довоенные посты, и поначалу ГДР была гораздо более усердной и последовательнее в процессе денацификации.

Хотя Макс Шваб и его семья остались на востоке, он не переставал беспокоиться. Будучи профессором в местном университете, он скрывал от всез свое еврейство, и прежде всего от своих коллег. Для него и его семьи быть евреем означало оставаться в крошечной еврейской общине города.

«Штази», печально известная служба государственной безопасности ГДР, вела наблюдение за всеми религиозными группами, включая различные еврейские общины. За 40 лет своего существования большинство еврейских общин Восточной Германии самораспустились: давление со стороны властей было слишком велико. Когда в 1989 году рухнула Берлинская стена, еврейская община Галле насчитывала менее 10 членов, что мало даже для «миньяна».

В июле 1990 года правительство ГДР признало евреев из бывшего Советского Союза беженцами (воссоединение Германии последовало год спустя). В течение следующего десятилетия в Германию иммигрировали более 150 тысяч русскоязычных евреев, большинство из которых обосновались в восточной части. «Не думаю, что без них сегодня в Галле была бы какая-то еврейская жизнь», — сказала Ютта Шваб.

Для Ютты и Макса воссоединение Германии принесло возрождение еврейской жизни и активную общественную деятельность. «Большинство новых членов нашей общины приехали из Украины, — говорит Ютта. — Они все очень милы, хотя нам трудно с ними общаться, потому что мы не говорим по-русски». Ютта также жалуется на отсутствие мероприятий на немецком языке в синагоге Галле.

«По крайней мере, я пытался быть хорошим коммунистом»

65-летняя Анетта Кахане — второе поколение после Катастрофы. Ее родители бежали из нацистской Германии во Францию ​​в 1933 году, но в 1949 году после создания ГДР вернулись домой по идеологическим причинам. Как коммунисты, они верили в идеи рабоче-крестьянского государства. В 1973 году она стала осведомителем «Штази».

Кахане рассказывает, что когда ее близкая подруга пыталась сбежать на Запад, режим обвинил Кахане, что она ее не осудила. В ГДР это было преступлением, наказуемым лишением свободы. После допроса, который длился несколько часов, офицер «Штази» вошел в комнату и предложил ей  общепринятую сделку: снять обвинения в обмен на сотрудничество. Такой шантаж часто рассматривался, как самый простой способ гарантировать лояльность граждан: чтобы они шпионили друг за другом для государства.

«Я согласилась работать с ними по двум причинам, — говорит Кахане. — Во-первых, у меня не было другого выбора. Во-вторых (я знаю, что это не оправдание), я не могла жить как еврейка. Так, по крайней мере, я старалась стать хорошей коммунисткой».

Кахане очень сожалеет о сотрудничестве со «Штази». Она включилась в общественную деятельность за новое осознание Катастрофы и возрождение еврейской жизни в Восточной Германии. Вместо того, чтобы признать зверства нацистов во время Катастрофы, официальная позиция ГДР всегда заключалась в том, чтобы игнорировать ее, акцентируя внимание на том, что главным врагом является Запад. «Этот подход превратил ГДР в антисемитскую страну», — размышляет Кахане.

Во время своей первой сессии в апреле 1990 года первый (и последний) избранный демократическим путем народный парламент ГДР сделал заявление, которого никогда не делал западно-германский бундестаг: «Мы, первый демократически избранный парламент ГДР, от имени граждан нашей страны признаем ответственность за унижение, изгнание и убийство еврейских мужчин, женщин и детей. Мы чувствуем скорбь и стыд, мы признаем это бремя немецкой истории… Мы просим всех евреев мира простить нас».

«Может, я был слишком оптимистичен»

Когда в 1989 году рухнула Берлинская стена, Уве Дзюбалла усмотрел в этом знак, что пора возвращаться домой. Десять лет спустя он с младшим братом Ларсом Ариэлем открыли кошерный ресторан в Хемнице, назвав его «Шалом». «Я хотел сделать еврейскую жизнь видимой самым простым способом», — объясняет Уве.

27 августа прошлого года, во время самых широких неонацистских беспорядков в Германии со времен Второй мировой войны, ресторан Дзюбаллы, наиболее заметный признак еврейской жизни в Хемнице, стал мишенью для ультраправых. Толпа неонацистов собралась вокруг ресторана, выкрикивая: «Убирайтесь из Германии, еврейские свиньи!»

Дзюбалла — оптимист. Во всяком случае, пытается им быть. После беспорядков в Хемнице он беседовал со многими журналистами, посещал мероприятия, на которые также были приглашены лидеры партии АдГ, пытался вести с ними дискуссии. «Я живу здесь, и меня окружают приятные и теплые люди», — говорит Дзюбалла.

«Я всегда думал, что не все они поддерживают нацистов, что они просто разочарованы жизнью из-за многих проблем, которые вызвало объединение Германии, — размышляет Дзюбалла. — Может быть, поэтому я был слишком оптимистичен. Возможно, я ошибался».

«Я никогда не чувствовал себя евреем так, как сейчас»

Дмитрий Капительман — 33-летний писатель, который переехал со своими родителями из Украины в Восточную Германию в 1994 году. Расти на посткоммунистическом востоке означало иметь дело с хорошо тренированными, полными ненавистью скинхедами, при том что полиция обычно игнорировала насилие со стороны ультраправых. «Для меня жизнь в этой агрессивной восточногерманской реальности означала еще большую опасность, чем раньше», — сказал Дмитрий, житель Лейпцига.

«Я никогда не чувствовал себя евреем так, как сейчас, — говорит Капительман. — Я думаю, что должен бороться за своих родителей и защищать их. В то время как Германия сейчас обсуждает, каково ее основное политическое направление, меньшинства оказались в эпицентре этой бури».

Штеффи Хенчке, «ХаАрец», Ц.З. К.В. Иллюстрация: Pixabay

Новости

ЦАХАЛ ликвидировал еще одного высокопоставленного хамасовца
Лапид победил на праймериз «Еш атид» с небольшим преимуществом
ЦАХАЛ: Автобус с детьми в Иорданской долине обстрелял офицер службы безопасности ПА

Популярное

За два дня до войны приехал торговец из Газы, заплатил наличными и… исчез

Я спрашиваю фермера Офера Селу из мошава Гева-Кармель, как война повлияла на его отношения с торговцами из...

Мы ошибаемся, если думаем, что в Израиле низкие пособия. В будущем их еще больше урежут

Сообщение о будущем и неизбежном банкротстве Службы национального страхования в Израиле («Битуах леуми»)...

МНЕНИЯ