Оно того стоило? Десять «неудобных» вопросов об атаках Израиля на Ближнем Востоке

Недавно Израиль ликвидировал в Бейруте «номера два» в иерархии «Хизбаллы», Фуада Шукра. Иранцы также обвиняют Израиль в ликвидации лидера ХАМАСа Исмаила Хании. А перед этим израильские ВВС нанесли удар по хуситскому порту Ходейда в Йемене.

Эти удары нанесены в ответ на убийство «Хизбаллой» 12 детей на Голанских высотах и более 200 атак хуситов на израильские суда и Эйлат. Вопрос в том, насколько ответ Израиля – безусловно, смелый и оправданный – отвечает его стратегическим интересам.

Усилилось ли сдерживание Израиля против «оси сопротивления»?

Сочетание дерзости и изощренности израильских ударов шокировало Иран и его прокси. Однако сдерживание — это способность повлиять на способность или готовность противника продолжать конфликт. «Ось сопротивления» заявляет о решимости ответить. Это заставляет усомниться, удалось ли нам достичь результата.

Нанесен ли ущерб военному потенциалу «оси сопротивления»?

Ликвидации Мохаммеда Дейфа из ХАМАСа и Фуада Шукра из «Хизбаллы», как военных лидеров, могут вызвать временные сбои в командных цепочках этих террористических организации, но, судя по всему, не более того. Убийство лидера ХАМАСа Исмаила Хании вообще носит символический характер. Оно не имело военной ценности и может спровоцировать ответную реакцию, издержки которой перевесят выгоды.

• Читайте также: 
• Источники: Иран привел в боевую готовность свои ракеты и дроны — так, как и в апреле
• Иран назвал условие, при котором готов отказаться от атаки на Израиль
• Враг, с которым не договориться. Как Израилю действовать против Ирана?

Атака на порт Ходейда доставит хуситам некоторые трудности, но Иран найдет альтернативные пути для контрабанды оружия.

Приведут ли эти удары к изменению политики «оси сопротивления»?

Нет. Напротив, они могут усилить ее решимость бороться с Израилем. Убитого Ханию быстро заменил Яхья Синвар, организатор резни 7 октября, что вряд ли улучшает ситуацию и может лишь еще больше ужесточить политику ХАМАСа — если такое вообще возможно.

Укрепился ли имидж Израиля среди арабских членов антииранской региональной коалиции?

В какой-то степени да, инициатива и смелость действий Израиля произвели впечатление, что очень важно в данный момент. Однако сомнительно, что несколько успешных действий смогут преодолеть последствия 7 октября и предшествовавших ему и последовавших за ним лет политического хаоса в Израиле.

Займут ли Соединенные Штаты в результате этого более агрессивную позицию по отношению к странам «оси»?

Не обязательно. Хотя Джо Байден в очередной раз решительно встал на защиту Израиля и увеличил американское присутствие в регионе. Тем не менее, сейчас американцы почти полностью сосредоточены на выборах и не заинтересованы в расширении участия в делах региона. Более того, сильная общественная поддержка Израиля может повредить перспективам Камалы Харрис. Поэтому администрация делает все возможное, чтобы предотвратить эскалацию. Даже в Красном море, где США уже девять месяцев возглавляют международную коалицию против хуситов, они явно стараются сдерживать военные действия.

Удалось ли нам повысить чувство безопасности и гордости у израильских граждан и в самой Армии обороны Израиля?

В какой-то степени, но это чувство быстро вытесняет напряженное ожидание иранского ответа.

Повысила ли атака против хуситов свободу морского судоходства — израильского и международного?

Нет, скорее наоборот. Эйлат, через который осуществляется большая часть торговли Израиля с Дальним Востоком, закрыт с октября, и нападения на международное морское сообщение продолжаются.

Помогли ли ликвидации и атака на Йемен справиться с другими угрозами, с которыми сталкивается Израиль?

Эти атаки являются частью продолжающейся кампании Израиля против стран шиитской оси и имеют немаловажное значение. Однако планирование и осуществление таких ударов требует значительного военного и политического внимания, отвлекая внимание от других угроз. Иранская ядерная программа продолжает развиваться, но внимание Израиля и Америки сосредоточено на другом.

Вовремя ли нанесены удары?

Возможно. Некоторые утверждают, что после убийства 12 детей на Голанских высотах и 200 с лишним атак хуситов у Израиля не было другого выбора, кроме как ответить. Особенно после того, как хуситский дрон ударил по Тель-Авиву.

Несомненно, подобны атаке оказывают особенно сильное психологическое воздействие и требуют ответных мер. Однако главный вопрос в том, что на самом деле изменилось. Мы терпели атаки на севере и со стороны хуситов более девяти месяцев, и нападение на Тель-Авив было относительно ограниченным. Нельзя не заподозрить, что время нападения Израиля определялось не только стратегическими соображениями.

Так что, сидеть и терпеть?

Израиль переживает особенно сложный период, и хороших вариантов  действий не существует. После 7 октября Израиль действительно должен применять превентивный наступательный подход, но — делать это осмотрительно. Учитывая эскалационные риски и отсутствие лучших вариантов, особенно в условиях ожидания удара со стороны «оси зла», было бы разумно дождаться более благоприятных обстоятельств, по крайней мере, в отношении убийства Хании, приписываемого Израилю.

Против хуситов было бы разумно продолжать полагаться на наши оборонительные системы и Соединенные Штаты, а также углублять сотрудничество с арабскими странами.

Наши выводы, несомненно, разочаровывают и не предлагают предотвращения растущей угрозы, с которой сталкивается Израиль. Это цена, которую мы платим за катастрофическое правительство, разрушившее почти все, к чему прикоснулось. Нам придется терпеливо ждать более подходящих обстоятельств.

Чак Фрейлих, Йоэль Гузански — для «ХаАрец», Н.Б. AP Photo Hussein Malla

Об авторах: профессор Чак Фрейлих, бывший заместитель главы Совета национальной безопасности Израиля, старший научный сотрудник Института исследований национальной безопасности и автор книги «Национальная безопасность Израиля: Новая стратегия для эпохи перемен». Доктор Йоэль Гузански — бывший высокопоставленный сотрудник Совета национальной безопасности, старший научный сотрудник INSS, научный сотрудник Института Ближнего Востока и экс-приглашенный научный сотрудник Стэнфордского университета.