Она сбежала из Газы в Израиль, спасая свою жизнь, а теперь пытается вытащить детей

Я встретил Фатану Хассан 16 лет назад, снимая документальный фильм «Драгоценная жизнь» в медицинском центре «Шиба». Она была там с крохотным сыном Рамаданом, которого пытались спасти профессор Раз Сомех и команда израильских детских иммунологов.

Близкородственные браки вызывали тяжелые генетические заболевания у многих детей в Газе. Единственным шансом для них становилась трансплантация костного мозга в Израиле. Некоторые не выживали: организм проигрывал войну с пересаженными чужеродными клетками.

Профессор Сомех видит в этом аналогию с войнами на границах Израиля: «При пересадке пациент борется с трансплантатом, который он идентифицирует как чужеродное тело, а трансплантат – с пациентом. Это борьба двух элементов, у каждого из которых собственные желания и стремления. Но они смогут выжить, только если научатся жить вместе».

Маленькое тело Рамадана научилось жить в мире с трансплантатом. Но сегодня он и его младшая сестра Хануи почти одни в секторе Газа. Их дом был обстрелян в начале этого года; их отец и бабушка (мать Фатаны, которая их воспитывала) убиты.

Наверное, мало кто из родных пожалел погибшего отца. Он был склонным к насилию наркоторговцем, жестоко обращался с женой и детьми. Страшно избивал Фатану.

• Читайте также:
• До войны Фуад работал в израильском хайтеке. Его ноутбук остался под развалинами в Газе 
• С начала войны десятки граждан Израиля выбрались из сектора Газа. Кто они?
• Вышел за продуктами – и потерял всю семью. Истории мирных граждан, погибших в секторе Газа

Уже 16 лет назад, в больнице, она сказала, что ее муж жестокий человек, превративший ее жизнь в ад. Ей предстояло вернуться в Газу и жить в ежедневном страхе.

Ее друзья говорили, что она самая красивая женщина Газы. Ее хотели заполучить многие мужчины, но родители отдали ее двоюродному брату Имаду. Она вышла за него замуж против своей воли. Надеялась, что, если родит ему детей, он смягчится. Но он бил ее даже во время беременности. А когда она больше не захотела рожать детей, опасаясь, что они будут обречены с рождения из-за генетических дефектов, он стал ее насиловать.

Первой дочери Фатаны было шесть месяцев, когда она умерла в «Шибе» от тяжелого комбинированного иммунодефицита. После этого Фатана поняла, что и будущие ее дети с вероятностью 50% будут нести ген, убивший дочь.

Через год у нее родилась дочь Фара – к счастью, без опасного гена. Рамадан появился на свет через три года после Фары – мальчику понадобился донор костного мозга.

Пока Фатана в больнице с Рамаданом ждала, когда найдется подходящий донор, я поехал на переход «Эрез» на границе Израиля и Газы, чтобы забрать Фару, старшую сестру и потенциального донора для брата. Меня ждала пятилетняя девочка, впервые в жизни увидевшая израильтянина.

Анализы в больнице показали совместимость, трансплантация прошла успешно. Но это было только начало выздоровления. Два года Фатана оставалась с сыном в «Шибе». Только когда его состояние признали удовлетворительным, она вернулась с ним в Газу. Она надеялась, что спасение сына смягчит сердце ее мужа. Но этого не произошло.

Потом родилась Хануи («Радость»). Она тоже избежала смертельного гена, но следующему ребенку, Мине, снова потребовалась пересадка.

Как и Рамадан до нее, Мина перенесла спасительную операцию по пересадке костного мозга. После трех лет, проведенных в больнице в Израиле, Мина и Фатана смогли вернуться домой. Но Имад, как всегда, ждал удобного случая, чтобы избить и изуродовать Фатану.

«Я бы отказалась от своей внешности, чтобы жить нормальной жизнью, – сказала однажды Фатана. – Красота – мое проклятие».

«Меня хотят убить»

В последние годы она изредка звонила мне, прося помощи в оформлении разрешения на въезд в Израиль для медицинских осмотров детей. Два года назад она снова позвонила, но на этот раз голос дрожал.

«Шломи, мне нужна помощь, меня хотят убить», – сказала она. – «Кто?» – «Мой муж и его брат, – сказала Фатана. – Я сбежала из Газы, я больше не могла этого выносить. Я знала, что если не убегу, то умру. А если я умру, кто позаботится о моих детях?»

Она рассказала, что они с младшей дочерью Миной скрываются в Израиле, в Рамле. Хотела, чтобы я навестил ее, но я опасался. Встречаться с жительницей Газы, которая находится в Израиле нелегально? Только после консультации с адвокатом я пошел на это.

Фатана познакомила меня со своим партнером Адамом, израильским арабом, подрядчиком по ремонту. Он предложил помощь ей и дочери – буквально на улице.

Она боялась, что полиция арестует ее и силой вернет в Газу, где ее ждет верная смерть. «Мой брат тоже угрожает мне», – сказала она.

Все, что я мог сделать, – связать ее с базирующимся в Яффо Центром мира и инноваций имени Переса. Там предложили подать от ее имени запрос израильским властям о предоставлении ей легального статуса в Израиле, поскольку в случае высылки ее жизнь окажется под угрозой.

На этой неделе я отправился в Рамлу, чтобы снова встретиться с ней, уже зная, что ее муж и мать убиты в Газе около шести недель назад.

Три недели трое ее старших детей считались пропавшими без вести, и она была уверена, что они погребены под обломками. Но несколькими днями ранее она получила от них весточку.

Она рассказала мне о замечательной дружбе, завязавшейся у нее в больнице с еврейкой Абигайль Сзор. Они так привязались друг к другу, что Сзор начала изучать арабский язык. Впервые они встретились в 2016 году, когда 16-летняя Сзор пришла в больницу в качестве волонтера.

Провести два года подряд в больнице – не пустяк. Сопровождающие матери живут у постели больного ребенка, спят на стульях, живут на пожертвования израильтян – и надеются на лучшее. В палатах, где лежат евреи и арабы, завязываются дружеские отношения.

Фатан Хассан и Авигаль Сзор. Фото: Давид Бахар

Сзор не могла предотвратить возвращение Фатаны к жестокому мужу. Вернувшись в Газу, Фатана снова стала жертвой жестокого обращения – и сбежала к родителям.

«Мои родители настаивали, чтобы я перестала уезжать из Газы на лечение. Люди по соседству начали говорить: «Она уже четыре года в Израиле, ей не нужен муж». А потом у меня забрали детей и отдали Имаду. Однажды пришла моя старшая дочь Фара, избитая – у нее вокруг глаз были черные синяки. Так мы и жили в страхе. И в конце концов мне пришлось вернуться к нему».

Жизнь снова превратилась в ад: «Муж так сильно избивал Рамадана, что его пришлось госпитализировать. Однажды он дал ему нож и сказал: «Если твоя мать попытается уехать в Израиль, убей ее». После этого выломал дверь в комнату, где я пряталась. Я звала на помощь брата, но он не пришел».

Фатана попыталась покончить с собой: «Я проглотила 22 таблетки снотворного, но Бог не хотел забирать меня».

«Если я останусь, мы все умрем»

Придя в себя, она решила, что должна навсегда уехать в Израиль. «Я сказала Фаре: «Душа моя, я убегаю, но клянусь, что вытащу вас всех. Если я останусь здесь, мы все умрем», – вспоминает она.

23 июля 2022 года израильтяне выдали ей еще одно разрешение на выезд из Газы. Она уехала ночью со своей младшей, Миной. «Я ушла подальше от нашей улицы, чтобы соседи меня не увидели. После получаса ходьбы я взяла такси и добралась до КПП «Эрез», а оттуда – в больницу».

В «Шибе» Фатана обнаружила, что осуществить побег будет сложнее, чем она думала. Абигайль Сзор и ее сестра, также привязавшаяся к Фатане, находились в США. Искать крышу над головой было больше негде.

Адам, новый муж Фатаны, даже сейчас не в силах слушать о том, что она перенесла Я спросил его, как они познакомились. Это было на пляже в Бат-Яме: «Она спросила меня, не знаю ли я, где можно переночевать. Я ответил, что могу ее приютить».

«Вы боялись?» – спросил я его.

«Конечно, боялся. Я и сейчас боюсь, что ее заберут, но нельзя оставлять такую женщину. Женщину с ребенком, выброшенную на улицу, да еще из Газы. И я влюбился».

Фатана забеременела от Адама. Время от времени мы созванивались. По меньшей мере год она не решалась даже выходить из дома в Рамле. На поздних сроках беременности она продолжала жить в страхе.

Ребенок родился в больнице «Асаф-ха-Рофе» – через три недели после 7 октября.

Я спросил Адама, не боялся ли он везти в больницу «незаконно находящуюся» в Израиле женщину. «Если честно, – ответил он, – как только они узнали, что она из Газы, их поведение изменилось. Она рожала почти одна».

«Я почувствовала, что ребенок уже выходит, а акушерка не хотела приходить, – вспоминает Фатана. – Я закричала, и только тогда пришел врач».

Пока Фатана обживалась в Израиле, она не оставляла попыток спасти своих детей из Газы. Полтора года назад старшей дочери, Фаре, удалось бежать.

Когда ей исполнилось 18, отец стал запирать ее дома. В школе она была отличницей, но он не разрешал ей сдавать экзамены на аттестат зрелости. «Чтобы ты не стала такой же, как твоя мать», – говорил он.

Летом 2022 года Фара позвонила мне и сказала, что мама дала ей мой номер телефона. Она сообщила, что получила заманчивое предложение уехать в Германию. Там ей предоставят жилье и найдут работу.

Я понимал, что, как и ее мать, она планирует вырваться из лап отца. Но я также понимал и то, что девочка-подросток в Газе, очевидно, не могла знать: что «заманчивое предложение» может оказаться ловушкой индустрии секс-бизнеса. Не выбирая слов, я предупредил ее. У меня было ощущение, что она впервые слышит слово ihr – «проституция» по-арабски. Она замолчала. Ее мечта о побеге и спасении рушилась.

Несколько недель спустя, когда стало ясно, что жизнь Фары тоже в опасности, Абигайль Сзор и ее сестра разработали план, как тайно вывезти ее в Турцию. С помощью краудфандинга им удалось собрать почти 30 тысяч шекелей.

Они купили ей билет из Египта в Турцию в надежде, что ей удастся сбежать, быстро добраться до перехода «Рафиах» и попасть в Египет до того, как отец выйдет на ее след. Как и мать, Фара вышла из дома ночью – и успешно завершила путешествие в Стамбуле.

Сзор и ее сестра прилетели в Турцию, чтобы встретить Фару и помочь ей акклиматизироваться. «Она была растеряна и взволнована, – сказала Сзор. – Какие силы нужны, чтобы уехать одной, с маленькой сумкой. Но она сильная, как и мать. Она даже выучила турецкий язык».

Сейчас Фара работает в кондитерском магазине. Как и мать, боится, что ее арестуют как нелегала и депортируют в Газу.

Двое среди руин

«Когда началась война, я плакала и боялась за семью в Газе, – рассказывает она. – Когда узнала, что дом разрушен, а братья и сестры пропали, я неделю не ходила на работу».

Ее брат и сестра Рамадан и Хануи были объявлены пропавшими без вести. Мать ничего не знала о них. Но неделю спустя Адаму удалось связаться по телефону с соседом семьи в Газе. Он сказал, что дом обстреляли, но он видел, как двое детей выбрались живыми.

Через несколько дней Рамадан связался по телефону с матерью. «Мы живы», – сказал он ей и пообещал присматривать за младшей сестрой.

Днем они бродят среди руин, а ночью спят в кухне – единственной комнате, что осталась целой. У них нет ни еды, ни водопровода, но они выживают. Рамадану 16 лет, Хануи – десять. Двое детей остались одни на свете во время войны.

Можно ли их спасти? По словам Сзор, «любой, у кого достаточно денег, может пройти через пропускной пункт „Рафиах“». Но жители Газы платят по 10 тысяч долларов и больше, чтобы попасть в Египет. Сейчас Сзор и ее сестра пытаются с помощью краудфандинга собрать деньги на то, чтобы вывезти двух детей из Газы.

Нужно по меньшей мере 30 тысяч долларов, чтобы оплатить билеты на самолет из Египта – и набить карманы контрабандистов, которые помогут детям перебраться в Египет. Я спросил Сзор, позволит ли Египет двум детям пересечь границу в одиночку. «Придется попытаться», – ответила она.

Я предположил, что Израиль сжалится над детьми и позволит им воссоединиться с матерью в Рамле. Но Сзор была настроена скептически. «Армия, очевидно, убила почти 14 тысяч детей, и я не знаю, согласятся ли они спасти двоих. Но надеюсь, найдутся израильтяне, у которых есть сердце».

В доме в Рамле к нашему разговору присоединился отец Адама, Исмаил, пенсионер, всю жизнь проработавший охранником и ремонтником.

«Это война, ничего не поделаешь. Израиль должен защищать себя сам. Всю жизнь он только и делал, что воевал со всем миром. Виноваты обе стороны – и Нетаниягу, и ХАМАС. Он дал им деньги, а они, вместо того чтобы помочь своему народу, вложили эти деньги в туннели и всякую ерунду, хотя людям нечего было есть. Но в конце концов Израилю пришлось войти в Газу».

«Меня удивляет ваша точка зрения», – сказал я.

«Почему? Израиль – моя страна, – огрызнулся он. – Я здесь родился и здесь умру. Больше мне жить негде».

Я спросил Фатану, считает ли она смерть своего мужа справедливым наказанием. Она на мгновение замолчала, обдумывая свои слова. «Мне было жаль детей. Во время войны он вдруг стал присматривать за малышом. Он даже впервые поговорил с Миной по телефону по-человечески, поскольку смерть витала в воздухе. Возможно, почувствовал, что это конец», – сказала она.

На следующей неделе Гражданская администрация рассмотрит ее просьбу о предоставлении временного статуса в Израиле.

Напоследок Фатана сказала мне: «Шломи, когда началась война, ты перестал звонить, спрашивать, как я. И я тоже решила не звонить, предполагая, что тебе больше не хочется со мной разговаривать. Я не хотела ставить тебя в неудобное положение. Я понимаю, что после 7 октября все изменилось. Это уже другая жизнь».

Об авторе: Шломи Эльдар – писатель и режиссер, чей фильм «Драгоценная жизнь» в 2010 году получил израильскую премию «Офир» как лучший документальный фильм и был включен в шорт-лист премии «Оскар». Его новая книга «ХАМАС: от благотворительного движения до военных преступлений» выходит на иврите в следующем месяце в издательстве «Модан».

«ХаАрец», Н.Б. Фото: AP Photo/Fatima Shbair √