Офицер-танкист, выстреливший по дому в кибуце 7 октября: «У меня не было выбора»

Рафиах, сектор Газа. В октябре прошлого года солдаты 932-го батальона бригады «Нахаль» были переведены в сектор из района Хеврона на Западном берегу. С тех пор они ведут боевые действия по всему эксклаву – от севера до района Рафиаха на юге, где они находятся уже несколько недель.

Войска рассредоточены среди нескольких зданий, которые они контролируют в этом районе. Стены испещрены всевозможными надписями – смесь официальных инструкций и армейского сленга. То тут, то там слышны звуки взрывов и выстрелов, но после девяти месяцев постоянных боев в Газе военные уже не обращают на них внимания.

В западном конце Филадельфийского коридора, который идет параллельно египетской границе и на всем своем протяжении занят ЦАХАЛом, стоит кресло. Отсюда открывается вид на Средиземное море и египетский форпост по ту сторону пограничного забора. Установленная на форпосте камера направлена на израильские войска.

К чему солдаты еще не привыкли, так это к принятому в воскресенье решению кабинета министров о продлении обязательной армейской службы на четыре месяца. Некоторые из них должны были демобилизоваться в ближайшие несколько дней, и тот факт, что им предстоит провести в военной форме еще четыре месяца, их не слишком радует.

Внезапно среди разрушенных домов и рухнувшей башни минарета появляется полковник Нисим Хазан. «Я здесь помогаю командиру бригады „Нахаль“», – говорит он и обнимает командира 932-го полка подполковника Дотана Малюля.

Хазан в Газе с 7 октября. Он получил широкую известность благодаря «танку Нисима Хазана» – тому самому, который 7 октября выпустил снаряды по дому Песи Коэн в кибуце Беэри, убив 12 из 14 заложников, которых удерживали там террористы. Хазан впервые рассказывает об этом инциденте, который фигурирует в расследовании, опубликованном ЦАХАЛом на прошлой неделе. Согласно выводам армии, осколки снарядов, выпущенных танком Хазана, попали в Ади и Хадас Даган, убив его и ранив ее. Большинство заложников, как было установлено, были убиты террористами.

Командиры на месте происшествия во главе с бригадным генералом Бараком Хирамом и командиром антитеррористического подразделения полиции ЯМАМ бригадным генералом Х «в условиях сложной и запутанной ситуации действовали слаженно и профессионально», говорится в отчете следователей. «В такого рода инцидентах командир на месте должен принимать сложные решения, стремясь спасти как можно большее число гражданских лиц. Расследование показывает, что именно этими ценностями руководствовались командиры на местах при принятии решений в данном инциденте. Суждения и управление инцидентом силами безопасности, которые там присутствовали, были профессиональны и этичны. Правильно использовались инструменты, имеющиеся в распоряжении сил, включая переговоры, разведданные и использование танка в качестве последнего средства давления на террористов».

Несмотря на эти выводы, до конца не ясно, что произошло в те критические минуты, когда дом подвергся обстрелу. У жителей кибуца остались вопросы, ответов на которые они не получили.

Вернемся к Хазану. С первыми сообщениями о вторжении террористов ХАМАСа из Газы в приграничные поселения и базы Израиля 7 октября он поспешил добраться из своего дома в поселении Брухин на Западном берегу – до перекрестка Урим на юге страны. «Там, на обочине дороги, я увидел множество тел и машин. Тогда я понял, что мы на войне и что произошел серьезный провал», – говорит он.

Танк, который он, можно сказать, подобрал, принадлежал танкисту Идо Сомеху – тому удалось сдержать часть террористов, но после того, как танк возле кибуца Реим был подбит, Сомех его оставил. Хазан, танкист по армейской подготовке, в прошлом – командир танковой бригады резервистов, завел боевую машину и вошел на ней в кибуц Беэри.

• Читайте также:
• Почему генерал ЦАХАЛа приказал выстрелить из танка по дому с 14 заложниками внутри?
• Свидетельство: когда в кибуце Беэри шли бои, снаружи ждали сотни солдат
• Как сохранить власть: ХАМАС запасает детское питание, которое будет выдавать по талонам

Поначалу он отказывался подробно рассказывать об инциденте, но позже все же согласился ответить на несколько вопросов. «Мне есть что рассказать об этом инциденте, – говорит он, имея в виду обстрел дома Песи Коэн. – Но сначала я выберусь из Рафиаха, чтобы встретиться с моей семьей. У меня еще не было возможности с ними поговорить, а мне это важно – в конце концов, я здесь ради них».

По его мнению, отчет о расследовании, представленный кибуцу, достоверен. На вопрос, знал ли он, что в доме находятся заложники, он отвечает отрицательно. Он выпустил по дому четыре снаряда. По его словам, приказ об этом поступил не от самого Хирама напрямую, а через бойца из спецподразделения ЯМАМ.

– Есть ли у вас что сказать семьям, которые возмущены армейским расследованием и приказом обстрелять дом?

– Мне нечего им сказать. Я хочу их обнять.

– Поддерживаете ли вы решения, которые были приняты в тот день? В том числе те решения, которые принимали вы?

– Я могу говорить только за себя, и я сделал все, что мог.

– В том числе касательно обстрела дома?

– Да. Это была лишь одна из шести перестрелок, в которых я участвовал, в том числе в Беэри, на протяжении 30 часов, а в Беэри – два дня. Я, видимо, в какой-то момент допустил ошибку, но не мог поступить иначе.

– Что вы чувствуете, когда говорят о «танке Нисима Хазана»?

– Мне нелегко, потому что проблема не во мне. Как бы плохо и важно это ни было, это единичный случай, и я считаю, что мы должны заниматься более серьезными вещами.

– Вам не было трудно выполнять приказы?

– У меня не было выбора. После того как в тот день ты увидел не десятки, а сотни трупов и попал под массированный огонь РПГ, ты понимаешь, что участвуешь в одном долгом и очень, очень напряженном бою, и выбора у тебя нет. Вся ситуация с танком на лужайке кибуца – это безумие, но в тот день нам нужна была встряска.

– Вы с тех пор думали об этом дне?

– Да, хотя у меня не так много времени. Мне нужно многое обдумать прямо здесь, в Рафиахе, чтобы народу Израиля было лучше. Но мы люди, все меняется. Однако мы очень довольны тем, что делаем, как бы странно и оторванно от реальности это ни звучало. Мы довольны этим достижением.

Пока разговор не перешел на дом Песи Коэн, Хазан не выбирал выражения.

– Они всегда говорили: «Мы намерены уничтожить Государство Израиль». Мы их недооценивали – не думали и не верили, что они настолько серьезны… Я думаю, здесь имел место процесс – и, простите за это слово, в военном отношении очень для нас полезный. Он показал, что мы способны проводить длительные операции и побеждать противника».

По его мнению, до резни 7 октября «мы были обществом, которое воспринимало терроризм как норму, которое предпочитало временный мир и пристрастилось к миру». «Мы знали – но как-то отстраненно, что по ту сторону забора живут плохие люди, и мы предпочитали, чтобы они там и оставались. Мы не думали, что они могут добраться до нас. Таким обществом мы были, и, надеюсь, мы к этому не вернемся. Лучше, если мы обретем покой на долгое время даже ценой усилий, которые затянутся надолго. Время у нас есть – еще год-два или три, четыре, пять, шесть лет – сколько потребуется».

– Вы считаете, что Израиль останется в Газе на шесть лет?

– Я думаю, если мы скажем, что мы здесь на шесть лет, то будем здесь еще две или три недели. А если скажем, что хотим уйти, то останемся здесь на шесть лет.

Иегушуа (Джош) Бреннер, «ХаАрец», М.Р. На фото: дом Песи Коэн, подвергшийся обстрелу «танком Нисима Хазана». Фото: Адас Паруш √