Общество — Спарта, правительство — Рим

Будучи сыном историка, премьер-министр Биньямин Нетаниягу обладает талантом использовать события прошлого, чтобы связать их с проблемами настоящего и будущего. Именно так Афины и Спарта проникли в его речь на этой неделе о нынешней ситуации в Израиле, который, по его словам, вошел в «своего рода изоляцию».

Но, придя преподавать историю, он вызвал истерику: фондовый рынок сразу после его выступления перешел от взлетов к падениям, что довело уже его до кризиса и потребовало трех разъяснений и первой с начала войны пресс-конференции по экономическим вопросам.

Фондовый рынок не был впечатлен попыткой коррекции Нетаниягу и в четверг также пошел вниз. Нет сомнений, что он внес на рынок нервозность. Его слова воспринимаются как серьезное предупреждение — и не только потому, что ситуация сложная, но главным образом потому, что Нетаниягу не похож на человека, который знает или хочет ее решить.

Он обвиняет пропагандистскую деятельность Катара и Китая, а также волны мусульманской иммиграции в европейские страны, но это лишь фон. Причина, по которой Израиль находится в «своего рода политической изоляции», которая может усугубиться, заключается в том, что Нетаниягу не хочет положить конец войне в Газе, ни волне мусульманской иммиграции в Европу, ни антиизраильской пропаганде в TikTok.

В своей «речи Спарты» Нетаниягу представил следующее видение: в мире существуют политические, социальные и технологические процессы, которые вызывают усиление изоляции и трудности с приобретением запчастей и систем вооружения. Поэтому, по его словам, необходимо срочно создать подземную оборонную промышленность (вдохновение ХАМАСа и Ирана?), отложить бюрократические вопросы и двигаться вперед — потому что впереди еще много лет войны.

Он описал динамику так, словно был аналитиком или бизнес-консультантом, а не лидером, который больше всех несет ответственность за то, что Израиль зашел так далеко. Это отражает его стиль: он рисует сценарии ужасов и опасностей, чтобы убедить людей, что именно он является решением. Но в данном случае у него нет ни решения, ни способа исправить ситуацию.

Что он предлагает? Строительство подземной оборонной промышленности, расширение производственных линий и создание дополнительных заводов.

Если углубиться в его слова, то можно найти противоречия и ложь, которую Нетаниягу отрицает перед лицом реальности:

• Если мы идем к Спарте или «супер-Спарте», это означает, что нам понадобится много воинов на долгие годы. Как это сочетается с тем, что ничего не делается для призыва ультраортодоксов — самой быстрорастущей группы населения?

• С кем именно он хочет, чтобы мы были Спартой? С теми, кто воюет уже два года, оставил семьи, дома, работу и учебу ради войны, в то время как десятки тысяч молодых людей правительство поощряет продолжать уклоняться?

• Если для создания новых оружейных заводов необходимо «сократить бюрократию», то почему нынешнее правительство самое раздутое в истории страны — с 33 министрами, пятью министерствами с двумя главами каждое (до ухода ультраортодоксов), а теперь с одним министром на четыре министерства? И мы даже не говорим о двух резиденциях и частном бассейне, за которым нужно ухаживать.

Спарта — последнее, с чем может ассоциироваться раздутый кабинет (некоторые министры которого подозреваются в уголовных делах, а некоторые проводят больше времени за границей, чем в Израиле) и гедонистический премьер-министр с любовью к сигарам (которые ему покупают другие). Это скорее правительство Рима или Вавилона, чем Спарты.

В той части выступления, которая привлекла меньше внимания, касавшейся Катара и Китая, Нетаниягу показал себя как репрессор и отрицатель:

«Такие страны, как Катар и Китай, вложили и продолжают вкладывать огромные суммы, чтобы повлиять на западные СМИ с антиизраильской повесткой дня с помощью ботов, искусственного интеллекта и публикаций. Вы открываете телефон, и вас бомбардируют».

Но это вызывает вопросы: просматривал ли он свою речь заранее, удосужился ли кто-нибудь сказать ему, что Катар влияет не только на западные СМИ, но и на его собственный офис?

Катар нанял его ближайших советников для работы по влиянию на израильское общество. Йонатан Урих, ближайший соратник, работал с Катаром. Когда Нетаниягу об этом допрашивала полиция, он сказал: «Я не знал, что Урих работал с Катаром, но в этом нет ничего плохого. Катар — не вражеская страна». Так это неправда или нет?

Советники Нетаниягу продвигают катарскую политику, вводя в заблуждение израильское общество прямо во время войны — и это считается нормальным?

После негативной реакции фондового рынка на заявления Нетаниягу он попытался исправить ущерб экстренными брифингами. В одном из них утверждалось, что его слова касались спора между Минфином и Минобороны о переводе оборонных производств под землю для защиты в чрезвычайной ситуации.

На деле оборонная промышленность изучает этот вопрос, но пока не представила план. А если и представит, то речь идет о процветающих компаниях, которые способны финансировать такие проекты сами или взять кредит. У них огромные резервы — $26 млрд в аэрокосмической отрасли и $18 млрд у Rafael.

Защита производственных линий действительно может повысить их ценность для клиентов в Израиле и мире. Но это никак не связано с бюрократическими или юридическими барьерами, как утверждал Нетаниягу. Однако если есть возможность посеять панику и беспокойство, он никогда ее не упустит.

Сами Перец, TheMarker, «Детали», Ю.Л. Фото: Abir Sultan Pool Photo via AP