Новая ядерная сделка с Ираном — неизбежная реальность

Ровно десять лет назад, в июле 2015 года, разведывательное управление Армии обороны Израиля представило премьер-министру Биньямину Нетаниягу проект ядерного соглашения, которое оформлялось между Ираном и мировыми державами. 

Премьер был возмущен: какой смысл в соглашении сроком на 10–15 лет? Это всего лишь мгновение — учитывая экзистенциальную угрозу и стратегический вызов, исходящие от радикального исламского режима. Хотя у соглашения — позднее оно получило название Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) — были очевидные изъяны, его главный недостаток заключался в сроке действия.

С точки зрения Нетаниягу, это соглашение не решало проблему ядерного Ирана — оно лишь откладывало ее на несколько лет. Администрацию Обамы обвиняли в том, что она просто «пинает банку по дороге». Премьер предупреждал: если Иран проявит терпение, то однажды сможет создать ядерное оружие, и никто не сможет его остановить.

Нельзя было предсказать, как будут развиваться события и что в 2018 году президент США Дональд Трамп по настоятельной рекомендации Израиля выйдет из СВПД. Год спустя Иран начал ускорять свою ядерную программу: уровень обогащения урана был повышен сначала до 20%, затем до 60%. Он накопил достаточно обогащенного урана для производства примерно девяти ядерных боезарядов и начал работы, приблизившие его к полноценной способности создать ядерное оружие — если он примет соответствующее решение.

Одновременно Израиль продолжал развивать свои разведывательные, технологические и оперативные возможности для нанесения удара по ядерной программе Ирана. После внезапного нападения ХАМАСа 7 октября 2023 года угроза со стороны «Хизбаллы» была устранена, а воздушное пространство Сирии — открыто для действий Израиля. В сочетании с возвращением Трампа в Белый дом эти факторы создали стратегические условия, которые позволили провести операцию «Народ как лев».

Благодаря мужественному решению премьер-министра и кабинета по вопросам безопасности, которое было блестяще реализовано Армией обороны Израиля, «Моссадом» и вооруженными силами США, Иран стал объектом масштабной атаки, направленной как на ядерную программу, так и на другие цели, принадлежащие режиму и Корпусу стражей Исламской революции. 

Операция завершилась спустя 12 дней, после того как Израиль и США продемонстрировали свои оперативные возможности и решимость не допустить появления у Ирана ядерного оружия — даже если это сопряжено с серьезными рисками. Нанесенный ущерб был значительным и, по-видимому, серьезно отбросил ядерную программу Тегерана назад.

Насколько серьезно? Эксперты спорят об объемах ущерба и сроках отката — оценки варьируются от нескольких месяцев до нескольких лет. Однако очевидно одно: как бы успешна ни была атака, она не отбросила Иран на 10–15 лет назад в его стремлении получить ядерное оружие — и уж тем более не более того. Другими словами, мы все еще не достигли той планки, которую премьер-министр справедливо обозначил десять лет назад. Неужели мы снова просто «пнули банку дальше по дороге»?

Некоторые утверждают, что Иран может отказаться от возобновления программы — по аналогии с тем, что произошло в Ираке и Сирии после израильских ударов. Но это сравнение не выдерживает критики. Сирийская программа в значительной степени зависела от северокорейских технологий, и Дамаск не мог возобновить ее самостоятельно. Ядро иракской программы также базировалось на иностранных технологиях — в данном случае французских. Но горькая правда (которая мало известна широкой публике) заключается в том, что после израильского удара Ирак действительно принял решение о запуске секретной ядерной программы. Она достигла значительной степени готовности и была свернута только после Первой войны в Персидском заливе в 1991 году.

Случай с Ираном — совершенно иной. Его ядерная программа зрелая, глубоко институционализированная и построена на внутреннем научно-техническом потенциале. Страна сохранила все необходимые знания и практический опыт, особенно в сфере обогащения урана. Ее объекты были рассредоточены и укреплены именно с целью защиты от ударов. Поэтому неудивительно, что обогащенный уран до сих пор находится внутри страны в сохранности. Можно с уверенностью предположить, что Тегеран, вместо того чтобы испугаться, извлечет уроки из недавнего удара — прежде всего, что стоило гораздо раньше добиться создания полноценного ядерного сдерживания. Сейчас Тегеран может быть настроен решительнее, чем когда-либо, и, скорее всего, захочет доказать, что все еще способен это сделать.

Тегеран может выжидать смены администрации в США — а возможно, и в Израиле — параллельно усиливая свои обычные вооруженные силы. Но это не гарантирует нам 10–15-летней задержки.

Так что же способно отложить иранский ядерный прорыв на десятилетия? Идеальный сценарий — это крах нынешнего режима и приход к власти более демократически ориентированного правительства, отражающего чаяния иранского народа, о чем свидетельствуют многочисленные исследования и соцопросы в самой стране. Израиль и США должны задуматься о том, что можно сделать для продвижения такого сценария. Но строить стратегическую политику Израиля на такой вероятности невозможно. У Израиля нет инструментов, чтобы инициировать подобную смену власти, тем более — чтобы гарантировать, что новое руководство будет дружественным к Иерусалиму.

Остается единственный реалистичный путь к долговременному замораживанию ядерных амбиций Ирана: новое ядерное соглашение. В конечном счете, в этом контексте дипломатии нет альтернативы. Хотя и США, и Израиль также обсуждают возможность соглашения с Ираном, они ожидают от Тегерана капитуляции — а Иран не та страна, которая сдается, что он продемонстрировал и в условиях угрозы удара, и после него.

Иран можно запугивать угрозой военных операций каждые несколько лет — и в отсутствие других вариантов это может быть рабочим решением. Но всем ясно, что это далеко не лучший исход. Проведение таких операций будет становиться все труднее, их цена — все выше, и совершенно не очевидно, что будущие администрации США будут готовы участвовать в них — или даже терпеть их.

Поэтому разумно использовать ту позицию силы, которой сейчас располагают США и Израиль, чтобы предложить Ирану новое, долгосрочное ядерное соглашение. Оно должно быть сосредоточено на жестких ограничениях ядерной программы и полномасштабных инспекциях в обмен на масштабную отмену экономических санкций. Вопросы срока действия и инспекций намного важнее той темы, которая захватила заголовки последних месяцев — будет ли Ирану разрешено обогащать уран или нет.

Даже если Ирану будет позволено ограниченное обогащение (как это было в предыдущем соглашении), структуру сделки можно выстроить так, чтобы предотвратить получение им ядерного оружия и добиться куда более важной цели: стабильности и длительной жизнеспособности соглашения. Только так премьер-министр сможет достичь поставленной им цели — сдерживания ядерного Ирана на десятилетия.

Орен Сеттер, “ХаАрец”

Автор — бригадный генерал (в резерве), возглавлял Директорат стратегического планирования ЦАХАЛа и отдел Ирана в военной разведке в период переговоров по СВПД.

Фото: Аятолла Али Хаменеи на выставке достижений в ядерной сфере. Office of the Iranian Supreme Leader Via AP ∇